Light (СИ)

— Директор, — парень, от которого веяло холодом, смотрел перед собой, на досье той ученицы, которую ему поручили убить, — почему вы не вычислите этого человека, у которого нет силы? Репутация академии скоро будет на грани. Это третий несчастный случай за два года.

Намджун улыбнулся своей привычной улыбкой. Он был похож на довольного кота. Большого такого, с когтями длинными и острыми.

— Знаешь, Юнги, — Джун поднял бокал с вином, смотря, как багровая жидкость переливается от стенки к стенке, — мне не нужна ни эта академия, ни студенты в ней. Абсолютно. Ты думаешь, меня волнует репутация?

Юнги действительно не понимал ровным счетом ничего. Ему приказали убить однажды — он послушался. Приказали во второй раз — хладнокровно исполнил. В третий раз он услышал лишь имя, и, не задавая лишних вопросов и не получая никаких указаний после, превратил Ынги в девушку с ледяным сердцем. В прямом смысле этого слова.

— Я могу идти? — Юнги, на самом деле, не задавал бы этот вопрос. Если бы только не одно «но».

— Мин, — Намджун улыбнулся одними губами, растягивая их то ли в ухмылке, то ли в издевательской усмешке, — его очередь приближается. Ты ведь понимаешь, что ему я доверяю меньше всего, а не убиваю только потому, что мое орудие убийства — это ты?

Может ли ледяное сердце болеть? Может ли человек с таким сердцем вообще существовать? Оказывается, да — может. Вот он — стоит прямо перед Намджуном, не выражая на лице ни одной эмоции, а вот на душе у него снежная буря. Сносит к чертям все самообладание, но Юнги умеет держать себя в руках.

— Чимин не имеет к этому никакого отношения, — тон его голоса не менялся точно так же, как и выражение лица. Потому что для Юнги Чимин был чем-то большим, чем просто другом детства. Потому что Чимин никогда не спрашивал у Юнги, почему. Почему не отпускает, но и не держит. Почему любит и ненавидит. Почему защищает и одновременно желает смерти им обоим. Знает ведь — бессмысленно.

— У него интересное окружение, — протянул задумчиво Намджун, не сводя с бокала вина взгляда.

— О чем вы?

— Знаешь паренька по имени Чон Чонгук?

«Нет. Нет, нет, нет…», — думал Мин про себя, повторяя это словно в бреду. Намджун решил избавиться от всех, кто связан с Юнги. Это определенно. Сколько бы он не думал об этом, с каждым днем идея сбежать отсюда становится все правильнее и логичнее. Хотя, чего греха таить: сбежишь — умрешь, не сбежишь — тоже умрешь. Это лишь вопрос времени. Эта мразь напротив Юнги достанет каждого на любом конце Земного шара. Эта мразь не пожалеет никого. Уж Юнги ли не знать. Перевод Чонгука на один курс выше привлек ненужное внимание. Все не должно было закончиться подобным образом…

— Но меня интересует не он, а скорее тот, за кем он теперь хвостиком бегает, — произнес на выдохе Намджун, кидая на стол еще одно досье.

У Юнги словно камень с плеч упал. Но все же, кажется, не до конца. Мин никогда не слышал от младшего ни о друзьях, ни о девушке, поэтому не особо понимал, о чем говорит директор. Точнее, не верил. Чтобы Чонгук бегал за кем-то хвостиком — это надо либо постараться очень сильно, либо стать Югёмом. Потому что Чон ни о ком никогда не говорил с такой теплотой в глазах и ни к кому не был привязан.

Юнги взял папку в руки, раскрывая ее на первой странице.

Ким Тэхён, 19 лет. Второй курс. Место на шкале успеваемости: 1. Сила: пламя.

«Родился и вырос в городе Тэгу. Прошел домашнее обучение вплоть до конца старшей школы в связи со слабым здоровьем и небольшим проявлением магии. Стал сиротой в возрасте 16ти лет. На оставшийся год до успешного поступления в академию был направлен в психиатрическую лечебницу».

— Ничего странного не замечаешь? — Намджун забрал папку из рук Юнги, бережно кладя ее к себе на колени.

— То, что он занимает первое место в шкале, при этом имея слабое здоровье и небольшое проявление магии?

Юнги не считал это чем-то абсурдным и сверхъестественным, но, увидев реакцию Намджуна, понял, что попал в яблочко.

— Огонь в принципе не может проявляться слабо, — он облизнул свои сухие губы. — Вдобавок ко всему, я давно наблюдаю за ним. На вот этой вот бумажке, — Джун достал из досье какую-то справку с кучей подписей и печатей, — написано, что у него маниакально-депрессивный психоз и галлюциноз. Но сколько бы я на него не смотрел, он выглядит более чем здоровым. В психиатрической лечебнице, которая указана в досье, никогда не было человека с таким именем. А эту справку делал ему Сокджин…

Юнги, даже не дослушав директора, перебил его на полуслове:

— Тогда, получается, Ким Тэхён — тот, кого вы искали все эти два года?

С лица Намджуна все никак не сходила улыбка. Он доволен. Чем-то, черт побери, доволен.

— Я не искал его, — Юнги поднял одну бровь. — Я ждал, пока Сокджин сам приведет его ко мне.

Намджун подобен хищнику, что загнал маленького дикого зверька в самый угол. Этот план в голове был довольно долгое время, но он смог воплотить его только сейчас. Потому что, ну, куда спешить? Тем более, он надеялся на то, что Сокджин сломается и предпочтет, чтобы умер только один человек, а не бесчисленное количество ради одного лишь Тэхёна.

— Подойди к этому студенту и скажи, чтобы шел в кабинет директора.

— Вы собираетесь убить его? — Юнги опешил. Но, по правде говоря, он сомневался в том, что парень будет мертв уже сегодня. Намджун все еще не наигрался.

С лица Джуна пропала улыбка; он серьезен прямо сейчас. И это уже точно не игра. Но даже если и игра, то действовать он решил честно.

— Как ляжет карта, Мин Юнги.

Юнги ушел, громко хлопнув дверью. Пусть этот мальчуган ему никто, но он был знаком и, видимо, дорог Чонгуку. Мин, в попытках защитить одного, медленно, но верно, убивает другого; разбивает на маленькие кусочки. Но это уже не важно.

Намджун сидит в кресле, сцепив перед собой руки в замок. От этого Тэхёна пахнет такими же сладко-кислыми мандаринами, что и от Сокджина. Этот запах невозможно перепутать ни с чем, потому что настоящие мандарины пахнут совершенно по-другому. Джун хотел понять, насколько этот парень дорог Сокджину. И, видимо, когда он понял это, то захотелось придушить этого смазливого парня, что путался под ногами, мешал, но одновременно забавлял. Ведь Сокджина сломать можно только этим пареньком, верно же?

— Как ляжет карта, да? — Намджун достал второй бокал и поставил его на стол.

*

Парень, который до этого вбежал в аудиторию, сел на корточки, держась за голову. До этого в его голосе была полнейшая истерика, но сейчас он сидел и просто дрожал всем телом.

По аудитории проносились перешептывания. Но первым, кто подошел к Сонхёку, был Тэхён. Он встал со своего места и подбежал к парню, хлопая того по спине.

Парня пробивала мелкая дрожь; Тэхён чувствовал это своей правой рукой слишком явно. Тэ не сказал ни слова, но нужно ли говорить что-то, когда случилось непоправимое? «Все будет в порядке»? Сонхёк дал слабину, но слез не было и вовсе — Тэхён не дает плотине пробиться. Потому что знает, каково это: когда находишься на грани, а кто-то настойчиво спрашивает «Что случилось?» и лезет с объятиями, якобы успокаивая. Но это не помогает и вовсе, лишь наоборот. Потому что именно в такие моменты хочется разрыдаться как самый настоящий маленький ребенок, и плевать, что уже почти двадцать лет от роду.

Хосок, который стоял совсем рядом, смотрел растерянно. Не знал, что делать. Он знает, чьих рук это дело, но не чувствует ни злости, ни жалости, ни чего-либо еще. Потому что сам выбрал такой путь, следуя за Сокджином. И пока что он ни разу не пожалел о своем решении.

— Сонхёк, — Хосок положил руку ему на плечо, а тот лишь медленно поднял голову, — где она сейчас?

— В своем номере общежития.

— Соседка Чхве Ынги здесь? — Хосок развернулся к студентам лицом.

Со своего места встала девушка с короткими черными волосами. Она ответила тихое «Я здесь», и, еле сдерживая слезы, подошла к Сонхёку. И, кажется, слезы не текли водопадом только по той причине, что девушка еще не до конца поверила в то, что происходит прямо сейчас. У нее дрожат руки, щиплет нос, а когда она смотрит на Сонхёка, всего такого словно разбитого, на душе становится тяжелее раз в десять. Она, не сдерживаясь, садится рядом с ним, обнимая за шею. Тихо всхлипывает, а парень гладит ее по спине, успокаивая. Но они молчат.