Слияние (СИ)

— Язык у всех без костей. Это мышца, — ответил Ник и вошел-таки в кабину. — Надеюсь, наверху не отыщется Змей Горыныч.

Все время, что лифт полз вверх, Ник ожидал какой-нибудь подлости. Мимикрирующего под цвет стен монстра, например, или хищных растений. Когда кабина перестала дребезжать и остановилась, а двери раскрылись, он выдохнул с облегчением, а зря. Его спасла реакция собственного тела, потому что осознать опасность он точно не успел.

Он вовремя пригнулся, пропустив над головой извивающееся щупальце. Стену кабины пробило насквозь. Ник перекатился через плечо и на мгновение замер. То, что атаковало его, оказалось…

— Твою ж налево… Вспомни змея, он и появится, — пробормотал Ник.

Существо занимало весь коридор, однако, в отличие от упомянутого Горыныча, имело не три головы, а несколько хвостов. Оно извернулось каким-то замысловатым образом, и не успел Ник моргнуть, как встретился взглядом с немигающими завораживающими глазами, синими-синими.

Страха не было, только озноб и столбняк. Тело отказалось повиноваться, время застыло, а сам Ник очутился словно в пустоте.

— Признай над собой мою власть, — говорил знакомый и не единожды проклятый голос. «Силуэт» стоял напротив него, перенеся вес тела на левую ногу, правую небрежно отставил в сторону, руки упер в бока. Поза казалась замысловатым па в танце, которого Ник не знал. В исполнении любого другого она могла показаться забавной, но только не в случае незваного спасителя. Даже кожу слегка покалывало от распространяемой им силы. — Признай.

Ник хотел качнуть головой – не вышло.

— Нет, — прошептал он едва слышно.

— Тогда просто попроси помощи.

— Нет! — повторил Ник.

Стать еще большим должником этого существа казалось ужаснее, чем умереть в пасти змея.

Где-то очень далеко послышался звон разбившегося стекла. Что-то или кто-то сбил Ника с ног. Очнулся он уже на полу от довольно увесистой оплеухи.

— Какого?.. — Ник машинально ударил в ответ, но промахнулся. — Вы?..

— Я, — ответил Трипетов, усмехаясь. Затем все же помог сесть. — Как самочувствие? Голова кружится? Тошнит?

— Нет… И даже на солененькое не тянет.

— Не знаю, радоваться этому факту или нет, — съязвил Трипетов.

— Откуда вы взялись? — спросил Ник и нахмурился. — Лестница в паутине. Лифт выведен из строя…

Трипетов указал на разбитое окно.

— Только не думайте, будто я велет, научившийся скрывать свои крылья, — заметил он. — Там пожарная лестница. Я ж не герой, чтобы пробираться через морок.

— Морок?! Оно меня чуть не съело!

— Еще бы. Жизненных сил у вас сейчас… — Трипетов покачал головой. — Заигрались вы, господин истребитель. Думали, в сказку попали? А тем временем все это непотребство создало одно-единственное существо, которое следует изловить и выгнать обратно за грань. Никогда не видели баянов?

— Я больше по лярвам, полтергейстам, вампирам, вурдалакам…

— Тогда ясно, почему не распознали морок. Подобное практически невозможно для тех, кто еще не общался с этими существами. В классификации профессора Марянко их вообще не указано, — сказал Трипетов и без каких-либо видимых усилий поставил Ника на ноги. — Идемте.

— Там Сашка внизу остался, — сказал Ник и неожиданно зевнул. На плечи опустилась усталость, но он отогнал ее волевым усилием.

— Морок исчезнет, и с вашим другом все будет хорошо. В самом крайнем случае проспит часов двенадцать, — отмахнулся Трипетов и быстро зашагал по коридору.

Существо облюбовало директорский кабинет. Дверь в него обросла темной корой и молодыми зелеными побегами. Цепь толщиной в два пальца из желтого металла пересекала ее крест-накрест.

— Златая цепь на дубе том… — фыркнул Ник и снова зевнул.

— Прекрасная ассоциация, — заметил Трипетов. — А это тридцать три богатыря, — он указал на медленно проявляющиеся из стен доспехи: черные, блестящие, словно облитые мазутом, с синими и темно-зелеными водорослями на нагрудниках.

— Ого…

— Только фантазия способна воплотить, и только вера может оживить, — сказал Трипетов. — Перед вами морок, помните об этом.

Он протянул руку и попробовал дотронуться до ближайших доспехов. Не вышло. Пальцы прошли насквозь, словно через туман. Воодушевленный подобной демонстрацией, Ник коснулся кинжала на поясе одного из доспехов и до крови порезал палец, несмотря на то, что оружие находилось в ножнах.

— Ополоумел?!

Прежде чем он сообразил, Трипетов схватил его за запястье и сунул пострадавший палец себе в рот. Ника словно током шарахнуло, а потом погрузило в ступор, похожий на тот, который он испытал совсем недавно, всмотревшись в немигающие глаза змея.

— Горечи не почувствовал, — заявил Трипетов, отпуская его, — значит, не отравлено.

— Либо я ни за какую гадость не схватился по дороге, — выдал Ник. — Константин Константиныч, вы не в своем уме! Как вы… — на этом слова кончились.

— Успокойтесь, Никита. Мне лестно, что вы проявляете заботу обо мне, но, замечу, ваши руки сейчас стерильны. Морок дезинфицирует все материальные объекты, в него попадающие, — сказал Трипетов и широко улыбнулся.

— Я вовсе не…

— Разумеется.

Ник подумал, что это уже из разряда патологии: еще никому не удавалось заставить его мямлить и искать слова.

— Вам придется взять меня за руку, — сказал Трипетов.

Ник фыркнул было, но в этот момент шлем повернулся в его сторону…

Под забралом ничего не удавалось разглядеть, но подобного ужаса Ник в жизни еще не испытывал.

— Зачем же так нервничать, — вздохнул Трипетов, когда Ник со всей силы стиснул его пальцы.

— Можно подумать, для вас все это привычно, — проворчал Ник.

— Именно так, — Трипетов пожал плечами и потянул его за собой. — Неуч вы, батенька. Истории того, с чем боретесь, и вовсе не знаете.

Ник фыркнул.

— А разве нет? — осведомился Трипетов. — Только и умеете, что изгонять.

— Да! Именно этим я и занимаюсь, — признал Ник и удивленно замер. Он и не заметил, как преодолел строй из лат и уперся в дверь.

Трипетов вежливо постучал по коре.

— Басиль Котофеевич, можно?..

Ник едва рот не открыл от удивления, когда они не стали врываться, а степенно вошли (кора корой, золотая цепь — золотой цепью, но открылась вся эта иллюстрация к «Лукоморью» как обыкновенная дверь). Все здесь осталось почти нормальным, только герань на подоконнике очень уж разрослась и бурно цвела совершенно несвойственными ей ярко-алыми розами. На директорском столе лежал кот. Наверное, именно такого Булгаков представлял, когда описывал Бегемота: огромного, упитанного до округлости, с лоснящейся шерсткой и длиннющим хвостом. Он поднял на вошедших изумрудные светящиеся глаза, почесал когти о столешницу, сдирая лак и оставляя на дереве глубокие борозды, мяукнул, и Ник перестал видеть и слышать.

Очнулся он неизвестно через какое время на кожаном диване у стены. Голову слегка вело, но в сравнении с возможностью прихода в себя в палате интенсивной терапии это были сущие мелочи.

— Не вставай, — предупредил Трипетов. — Нам спешить уже некуда.

Он сидел на столе и гладил кота, переместившегося на его колени. Тот громко мурчал, напоминая Нику маленький трактор, и смотрел уже не зелеными, а желтыми, а через мгновение — уже практически рыжими глазами.

— Вот, познакомьтесь, Никита, а то когда еще встретитесь: Кот Баян или Баюн — это уж как вам больше нравится. Тот самый. Он и устроил в театре маленькое представление, но поскольку все хитроумные ловушки мы преодолели и как бы его победили, морок он уже отменил и скоро уйдет. Он и раньше покинул бы нас, но я не позволил, пока вы не очнетесь.

Кот внимательно слушал и, похоже, понимал каждое слово. Затем он поднялся, спрыгнул со стола и величаво прошествовал в стену.

— Вы так просто дадите ему уйти?! — воскликнул Ник.

— Вы очень своевременно задали этот вопрос, — усмехнулся Трипетов. Кончик хвоста исчез в деревянной панели — А вы чего желали? Сражения?