Навечно преданный (СИ)

Дружба порой бывает не менее слепой, чем любовь. Особенно, когда это нужно тому, кто тебе действительно дорог.

Наполненная упоительной свободой праздничного разгула ночь стремительно неслась к рассвету. Поддавшись её хмельному очарованию, отпустив себя, позволив натянувшимся нервам наконец-то расслабиться после всех пережитых тревог, окружённый верными и надёжными людьми наследник славного Дома Ватсонов Его Величество король Джон вдруг всей душой захотел поверить, что снежные ангелы, принёсшие на белых крыльях очередной новый год, подарят ему и его близким светлое и спокойное счастье, и помолился об этом — молчаливо, но так горячо, как только умел…

Кто-то тронул монарха за плечо — почтительно, но настойчиво.

— Нам пора, сир! — капитан Лестрейд, как по волшебству превратившийся из старинного друга детства в командира личной королевской охраны, протянул Джону плащ. — Не стоит задерживаться здесь до утра. Лишние глаза — лишние сплетни.

Пьяненький Карл, по нескольку раз попрощавшись с каждым из дорогих гостей, особенно долго и с чувством тряс руку королевскому секретарю, пошмыгивая носом от избытка накативших чувств и уверяя, что в жизни никогда не слыхивал ничего более чудесного, чем исполненная Шерлоком музыка. Впечатлённый простодушным восхищением бывшего сержанта, Его Величество от имени своего озадаченного друга пообещал, что тот обязательно выберет время, чтобы научить Хопкинса игре на волынке — не пропадать же инструменту!

Рассыпаясь в благодарностях и пожеланиях всяческих благ в наступившем году, трактирщик с приятелями проводили уважаемых визитёров до ворот, широко распахнув деревянные створки перед гарцующими в нетерпении лошадьми, и долго потом стояли, обнявшись и глядя вслед удаляющейся под неровный цокот копыт компании.

====== Глава 25 ======

К сожалению, столь желаемый шотландским монархом покой не спешил раскрыть над Эдинбургским замком своих надёжных крыльев: едва успев переступить порог дворца, Джон был тут же оповещён камер-лакеем, что его ожидает прибывший пару часов назад гонец. Услышав столь странную для новогоднего рассвета новость, король сперва лишь досадливо отмахнулся:

— Какой ещё гонец? Кто-то решил проявить фантазию и прислал мне говорящее поздравление? У вашего гонца, случайно, нет с собой мандолины? Говорят, в Европе сейчас стало модным присылать к празднику такие вот поющие приветствия. Но в любом случае — пусть подождёт! Я устал и хочу отдохнуть, а пожелания и прочую ерунду можно послушать и попозже.

— Боюсь, что дело тут не в чьих-то фантазиях и поздравлениях, государь, — озабоченно развёл руками побледневший слуга. — Это не совсем обычный гонец, скорее — стражник, и послание он привёз от Его Величества Короля-Императора…

— Тогда это точно не поющее поздравление, — пробормотал Джон, всё ещё до конца не уразумев причину озабоченности камер-лакея. — Не войну же нам сарацины объявили?!

— Этого я не знаю, сир, не приведи Господи такой беды! — перекрестился слуга. — Но посыльный прибыл не один, под его началом ещё полдюжины императорских стражников, и спрашивали они не только о Вас, государь, но и о Вашем секретаре…

— Что? Зачем им Шерлок? Что у них к нему за дело? — хмель моментально слетел с Его Величества, а в прояснившейся голове гулко зазвенело от недобрых предчувствий. По напрягшемуся лицу Лестрейда Джон отчётливо понял, что чутьё капитана тоже просигналило о надвигающихся неприятностях.

— Они не сказали, но из подслушанного разговора я догадался, что им поручено задержать господина Шерлока и доставить к Королю-Императору, — чуть заикаясь, поделился тревожной информацией слуга.

— Где этот гонец? Почему меня не известили сразу? — вопросы звучали жёстко и резко, как удары кнута. Набычившись, король стремительно направился в сторону гостевых покоев.

— Ваше Величество, простите! Старший караула не велел Вам сообщать, сказал — до утра подождёт, — лепетал семенящий за королём лакей, на ходу то бледнея ещё больше, то заливаясь нездоровым пятнистым румянцем.

— Ты кому служишь, чёрт тебя подери? — рычал монарх, гулко печатая шаги по пустым коридорам. — Где эти вояки?

— Государь, прошу Вас! — забежав вперёд, капитан Лестрейд встал перед королём непоколебимой преградой. — Если они ждали ночь, то ещё пара часов ничего не изменят. Вам нужно освежиться и привести себя в порядок. И не делать выводов, пока не выяснится суть дела.

— Ты разве сам не чуешь, откуда палёным потянуло? — прошипел Джон, задыхаясь от накатившей злости. — Почему это вдруг сира Майкрофта заинтересовал мой секретарь? Кто ему донёс?

— Господин капитан прав, Ваше Величество, — встав плечом к плечу рядом с командиром охраны, Шерлок поднял перед собой руки в предостерегающем жесте. — Не стоит говорить с посланниками Короля-Императора в таком состоянии. Вам следует, как минимум, дать себе время успокоиться.

— На каком основании вы двое имеете право указывать вашему государю, что мне следует, а что нет? — недобро прищурился король.

— На том основании, сир, — коротко переглянувшись с Лестрейдом, взял ответственность на себя Преданный, — что не более часа назад Вы сами называли нас своими друзьями. А значит, у нас есть право не позволить Вам совершить опрометчивый поступок, который запросто может оказаться роковой ошибкой.

Всё ещё грозно хмурясь, Джон сложил руки на груди и выжидательно уставился на стоящих перед ним мужчин:

— А теперь можно без этих словесных вывертов?

— Государь, гонца Его Императорского Величества стоит принять со всем присущим Вам достоинством и авторитетностью. И выслушать, по возможности, максимально контролируя ситуацию. И эмоции, — Шерлок говорил убедительно и, в то же время, успокаивающе. — Нам неизвестно, по какой причине сир Майкрофт обратил внимание на мою скромную персону, вариантов слишком много, чтобы делать предположения на основании простых слухов из третьих уст. Но недооценивать ситуацию или предпринимать необдуманные действия, не разобравшись в ней — может оказаться фатальным. Кроме того, если Вы проявите пренебрежение к приказам Короля-Императора, это не только не поможет мне, но и, что несравнимо хуже, может плачевно сказаться на Вашей собственной судьбе. Вы устали и возбуждены. Пара часов отдыха, точная информация о деле, а затем уже спокойное принятие решения — только в такой последовательности, Ваше Величество. Пожалуйста. Вы должны дать себе время.

— Что ж, вы правы. Оба. Если это какая-то интрига, и в ней нужно будет разобраться — необходимо делать это на ясную голову, — кивнув, вполне хладнокровно согласился король. — Но, думаю, всё-таки будет лучше, если ты, Шерлок, сейчас же покинешь и дворец, и Эдинбург и отправишься подальше отсюда, в какое-нибудь безопасное место, пока всё не прояснится. На всякий случай.

— Прошу прощения, Ваше Величество, но Вам доподлинно известно, ПОЧЕМУ я не могу беспрекословно выполнить этот приказ, — покачал головой Преданный. — Необходимость находиться вдалеке от Вас для меня равносильна смертному приговору, а Вы, насколько я понимаю, не желаете допустить моей гибели. — Быстро сморгнув, словно не решаясь озвучить следующую мысль, Шерлок всё-таки произнёс: — Но даже если бы угрозы моей жизни не существовало — как бы я смог покинуть Вас, господин? В такой момент?

— Государь, — вмешался Лестрейд, к этому времени успевший благоразумно отослать прочь совсем растерявшегося камер-лакея, — простите, но, возможно, стоит обсуждать такие… щекотливые темы в более укромном месте? Я разделяю Вашу тревогу о судьбе мистера Шерлока, но Король-Император всегда отличался мудростью и справедливостью решений. Возможно, слуга просто что-то напутал или недослышал… Во всяком случае, пока Вы сами не поговорите с гонцом и не прочтёте доставленное письмо, любые предпринятые действия не могут считаться разумными и правильными.

Джон, усилием воли окончательно приведя себя в некоторое подобие душевного равновесия, и сам прекрасно понимал, что ему, после прояснения ситуации, скорее всего, действительно придётся довериться тем просьбам, а, возможно, и приказам, которые сир Майкрофт счёл нужным прислать своему шотландскому собрату. Это было максимально разумно и учитывало, прежде всего, интересы его, джоновой, страны. А чьи ещё интересы должны в первую очередь беспокоить правителя, как не собственной державы? Никто не должен пострадать от того странного выбора, который сделало непокорное королевское сердце — вот что имело первостепенное значение. Даже если для этого придётся страдать и самому Джону, и его немыслимо прекрасному выбору.