Навечно преданный (СИ)

— И Вы поедете?

— Есть варианты? — желваки на гладко выбритых щеках короля заходили злыми буграми. — Давай, выслушаю с большим интересом! Старый извращенец сможет отпраздновать двойную победу: вернёт себе Преданного, которого сам чуть не угробил, и получит возможность смешать с грязью моё имя — вот кому повезло с подарком к Новому Году!

— И ничего нельзя предпринять? — цепляясь за соломинку, отчаянно повторил обычно невозмутимый Лестрейд.

— Можно! — язвительно фыркнул Джон. — Ответить Императору, что мне плевать на его приказы, равно как и на повестки Судебной Коллегии, и посмотреть, к чему это приведёт.

Робкий стук в дверь прервал их бесплодный разговор.

— Ваше Величество, королева просит Вашей аудиенции. Конфиденциально, — у вошедшего в комнату с докладом пажа были длинные льняные волосы и испуганное круглое лицо. Увидев охваченного безнадёжным гневом монарха, парнишка дёрнулся и, согнувшись в нелепом поклоне от резкого «Не сейчас!», поспешил молниеносно ретироваться из кабинета.

— Я сожалею, государь, — со всем возможным тактом произнёс капитан. — Займусь подготовкой к отъезду. И проверю, как там Ваш секретарь.

— Грег! — остановил король направившегося к выходу друга и протянул ему полученное послание. — Передай ему, пусть ознакомится. Возможно, появятся какие-то мысли… И, видит Бог, если он всё-таки решит исчезнуть… я… Мне легче будет не сдержать слово, чем самому отдать его в руки сэра Чарльза, — Джон опустил больной взгляд на свои подрагивающие пальцы и сжал кулаки. — И пригласи ко мне Её Величество. Я был несдержан. Нехорошо.

Лестейд молча кивнул, разворачиваясь и уже на ходу слыша тихое:

— И спасибо тебе, что не предлагаешь попробовать договориться с Магнуссеном, вернув ему Шерлока.

Он притормозил, горько поведя плечом:

— К сожалению, от меня ничего не зависит, мой король, — печаль и сожаление в глазах капитана были более чем искренними.

Оставшись в одиночестве, Его Величество с силой потёр ладонями лицо и в очередной раз постарался придать ему как можно более спокойное выражение.

Мэри — свежая и цветущая, в элегантном платье изумрудного шёлка и плечами, покрытыми подобранной в тон шалью — впорхнула в кабинет воплощением несбывшихся надежд.

— Простите, милорд, я, кажется, не вовремя?

— Ну что вы, дорогая, — натянуто улыбнулся король, оправляя манжеты. — Вы не можете быть не вовремя. Прекрасно выглядите!

— Благодарю Вас, сир. Даже если это простая любезность, мне всё равно приятно слышать такое из Ваших уст.

— Как вы себя чувствуете? Хорошо ли отдохнули? — пропустив мимо ушей тоненькую шпильку, вежливо продолжил супруг.

— Да, прекрасно, благодарю. Но я пришла к Вам по небольшому делу, а не ради учтивых слов.

— По делу? Вам что-то нужно?

— Что мне может быть нужно, милорд, когда Вы и так предоставили в моё распоряжение всего более, чем достаточно, — улыбнулась в ответ Мэри. — Скорее, это у меня для Вас есть кое-что любопытное.

— Новость? — внутренне приготавливаясь правильно отреагировать на сообщение о беременности, переспросил Джон. Надо же, выбрала время!

— Вполне возможно, — Её Величество протянула королю небольшое запечатанное письмо. — Нашла сегодня среди своей почты. Адресовано Вам, но отправитель не указан. Я решила лично доставить его в Ваши руки. Надеюсь, если это новость, то непременно хорошая.

Вертя в руках странное послание, король пожал плечами.

— Не думаю, что там что-то серьёзное. Ещё одно поздравление… — белый квадратик полетел на стол.

— Анонимное? — усмехнулась королева. — А вдруг там важное сообщение?

— Хорошо, посмотрю позже, — нетерпеливо отмахнулся Его Величество. — У вас ко мне ещё что-то? Мне приятна ваша компания, но так много дел накопилось…

— Да, да, конечно, — тем не менее, уходить Мэри не торопилась. — К Вам прибыл гонец от сира Майкрофта. Чего желает Король-Император?

— А вы любопытны, миледи…

— Вы сами когда-то сказали, что хотели бы иметь супругу, интересующуюся делами государства.

— Это не совсем государственные дела, — неохотно ответил Джон. — Так, несколько внутриимперских вопросов, требующих срочного решения. И моего присутствия в Лондоне.

— Лондон? — живо отозвалась Её Величество, мечтательно туманя взгляд. — Я давно там не была.

— Вы желаете сопровождать меня в этой поездке? — насторожился король. — Поверьте, там не будет ничего интересного. Скучные дела, скучные люди…

— Ну что Вы, государь! Разве мне может быть скучно рядом с Вами? — тут же засияла жемчужными зубками венценосная супруга. — Но от этой поездки мне действительно стоит отказаться, — продолжила она так, словно Джон и вправду предложил ей что-то подобное. — Последнее время мне немного нездоровится. Да и, боюсь, я буду совершенно лишней в вашем путешествии.

— Что Вы имеете ввиду? — не удержался от вопроса Его Величество, уловив в тоне королевы какой-то двойной смысл.

— О, ничего особенного, уверяю! — кутаясь в расшитую шёлком шаль, заверила Мэри. — Лишь то, что без меня в качестве обузы, в окружении… преданных Вам людей… Вам будет значительно сподручнее! Да и раз дело такое… срочное? — не до жены, хлопот и так хватит! А обо мне и в замке есть кому позаботиться. Хотя, если Вы перед отъездом побеспокоитесь об усилении охраны, мне будет немного спокойней.

Задетый странными намёками и словом «преданные», Его Величество не смог не съязвить в ответ:

— Непременно, моя дорогая! И да, вы правы. Это длинное путешествие, и вам нет нужды в него пускаться по бездорожью! Нам нужно вас беречь… тем более, что недомогаете! В таком положении… При таком положении вещей… Никак нельзя рисковать ничьим здоровьем.

По внезапно побледневшим щекам Её Величества король с лёгким злорадством понял, что его укол достиг своей цели.

— Вижу, вам правда нездоровится, миледи… Позвать доктора? — участливо потянулся он к супруге, со стыдом поругивая себя за несдержанность — вздумалось же ему обмениваться колкостями с беременной женщиной!

— Нет, государь, всё хорошо, — поспешила успокоить мужа Её Величество, растягивая побелевшие губы в очередной улыбке. — Пойду к себе, прилягу, и всё пройдёт. А письмо Вы всё-таки прочтите — мало ли какие там новости?

Говорило ли в Мэри женское чутьё или у её проникновенности были другие причины, но, последовав-таки совету королевы, Джон пережил ещё одно за этот бесконечный день потрясение: не настолько сильное, как после общения с лейтенантом Стэплтоном или прочтения императорского послания, но довольно ощутимое. Попавшее к Её Величеству послание, без адреса и подписи отправителя, оказалось совершенно непредсказуемого и необъяснимого содержания, которое ещё больше смутило и без того взбудораженный разум шотландского монарха, вновь и вновь водившего глазами по ровным, написанным, несомненно, аристократической рукой строчкам:

«Если Вам небезразлично благополучие Ваше и тех, кто Вам дорог — Вы ничего не знали ни об истинной сущности Вашего секретаря, ни о сути и смысле процедуры, которая была проведена в охотничьем домике для спасения жизни ЧЕЛОВЕКА.»

Было это угрозой или же, напротив, советом — Джон так до конца и не понял. На кучу лежащих на душе Его Величества камней со скрежетом лёг ещё один увесистый булыжник.

Господи, за что ему посланы все эти наказания? В чём его вина? Неужели лишь за то, что сердце его, повинуясь не собственной прихоти или воле, а каким-то совершенно неподвластным ему силам, выбрало объектом своих сладко-горьких мук, источником тревожного счастья и светлой окрыляющей радости не дочь Евы, а её ангелоподобного сына? Но разве должно карать за такое? Разве мог Джон что-то сделать со своей душой, которая, после встречи с Шерлоком, вдруг ощутила себя абсолютно целостной и законченной? Разве желал он себе хоть когда-то такого, разве об этом просил? И разве сможет теперь, когда вся его натура, вся внутренняя суть не просто связана с необыкновенной личностью этого удивительного, дарованного ему то ли райским светом, то ли пламенем ада существа, а смешана в неразрывно единое целое, переплетена паутиной чувств, мыслей, желаний, устремлений, всем тем, что делает человека не обычной земной тварью, а подлинным наследником небесных сфер, наполняя естество самыми возвышенными порывами и поистине божественным вдохновением, отказаться от этого великого дара ради призрачных и малозначащих ценностей заурядного людского бытия?