Навечно преданный (СИ)

— Чтобы я уподобился раскрашенной кукле? — сердито фыркнул король. — Даже не вздумай мне больше предлагать такое, Анджело! Пудра, помада, румяна — этого мне ещё не хватало!

— Тогда хотя бы прикажите подать бокал вина или стаканчик бренди — возможно, Бахус сможет оживить Ваш лик не хуже искусника-Джакомо? — не унимался камердинер, совершенно удручённый бледным видом своего государя.

— Бренди? Перед венчанием? — засомневался король.

— Ваше Величество! В такой день не грех подбодрить себя горячительным, — убеждённо закивал итальянец. — Когда я женился на своей Летиции — упокой Господи её душу — то перед тем, как отправиться в церковь, мы с отцом приговорили целый кувшин вина, а кувшин тот был, чтобы не соврать, не менее галлона, а вино молодое, пьяное, так что у меня еле язык ворочался, когда пришлось говорить священнику «Да!» И ничего, обвенчали! Зато как весело было и совсем не страшно, хоть и видел я невесту всего третий раз в жизни.

— Предлагаешь и мне напиться вусмерть? — улыбнулся король. Весёлая болтовня камердинера отвлекала от собственных печальных мыслей, и Джон был вовсе не против поддержать этот забавный трёп.

— Ни в коем случае, Ваше Величество! Вы же знаете: что позволено Юпитеру, не позволено быку. Точнее, в нашем случае надо бы сказать: что допустимо для обычного человека, не приличествует светлейшему монарху, — поспешил добавить итальянец, поняв собственную оплошность. — Но от пары глотков благословенной жидкости никому ведь хуже не станет? — и, расценив пожатие плеч короля, милостливо пропустившего мимо ушей сравнение с животиной, как согласие, крикнул одному из замерших в ожидании распоряжений лакею: — Принеси-ка бренди, любезный, да поскорее!

Анджело оказался прав: пары глотков янтарной жидкости хватило, чтобы смятение Его Величества не то чтобы исчезло, но несколько улеглось. В синих глазах появился приятный блеск, а губы и щёки приобрели вполне здоровый и соответствующий торжественности события румянец. Накинув на плечи монарха отороченную мехом горностая мантию, камердинер отступил на несколько шагов и окинул любовным взором дело своих рук.

— Вы прекрасны, сир! — воскликнул он, смахивая набежавшую слезу. — Ах, видели бы Вас сейчас Ваши досточтимые родители!

— Кареты поданы, государь! — звучно объявил торжественно вплывший в покои паж, и Его Величество, не успев ничего ответить расчувствовавшемуся камердинеру, решительно шагнул навстречу избранной им судьбе.

— Сир! А фиалки приколоть? Фиалки же!.. — всплеснул пухлыми ручищами Анджело и, подхватив со стола нежно-фиолетовое соцветие бутоньерки, припустил следом за успевшим покинуть покои монархом.

Уже занеся ногу на ступеньку кареты, Джон не выдержал и огляделся, машинально пытаясь отыскать в толпе сопровождающих знакомое лицо.

— Его здесь нет, государь, — шепнул командир личной охраны, поправляя край длинной королевской мантии. — Он отправился в церковь взглянуть, всё ли там готово к Вашему прибытию.

Его Величество не стал притворяться, будто не понимает, о ком идёт речь — в конце концов, он, вопреки всем сложившимся традициям, выбрал Лестрейда в качестве своего шафера не только потому, что Грег был другом детства, но и из-за особого, давно сложившегося между мужчинами понимания. Именно капитан был главным и самым надёжным хранителем королевских тайн и секретов, которые часто ему даже не нужно было озвучивать. Кто знает, насколько полным было представление Грега о чувствах государя к его секретарю, но кое о чём он, безусловно, догадывался. И, как обычно, молчал.

Кивнув, Его Величество сел в карету, одарив последовавшего за ним шафера благодарным взглядом. По восхищённым восклицаниям сопровождающих процессию придворных король догадался о выходе будущей супруги, но в его душе не возникло ни малейшего желания взглянуть на свою избранницу, и вовсе не из-за глупых предрассудков — ему действительно было совершенно безразлично, как выглядит леди Морстен в этот знаменательный день.

Пышный свадебный кортеж, состоящий из целой вереницы роскошно украшенных карет, дружно затарахтел колёсами по мостовой, увозя жениха с невестой, а также их многочисленную свиту в сторону Холирудского аббатства. Едва обращая внимание на приветственные возгласы толпящихся вдоль дороги горожан и вынужденно помахав подданным некоторое время из окна кареты, Джон, наконец, позволил себе откинуться на мягкий плюш сидения и прикрыть глаза. Несколько часов, всего несколько часов — и всё это закончится. Ему просто нужно взять себя в руки и потерпеть. Выдержать собственноручно затеянный фарс, во время которого необходимо будет притворяться радостным и довольным человеком, мечты которого наконец-то сбылись. Принимать поздравления, улыбаться, смотреть влюблённым взором на жену-лгунью и всеми силами не замечать её чуть округлившуюся талию и счастливо-беззаботную мину. А ещё — не видеть услужливой готовности в бесстрастных бирюзовых глазах, от одного внимательного взгляда которых свернувшаяся под сердцем тоска начинала болезненно ныть, подобно едва затянувшейся ране.

Карета остановилась у искусно кованных ворот аббатства. До церкви Его Величеству предстояло пройти пешком — несколько десятков шагов, не больше. Взглянув на выложенную широкими плитами дорожку сквозь настежь распахнутую дверцу экипажа, Джон тяжело вздохнул.

— Вам не нужно делать того, чего Вы не хотите, государь! — не сдержался молчавший до этого момента капитан, как обычно, чутко уловивший настроение сюзерена.

— Поздно, Грегори! — качнул головой король, на мгновение обернувшись к верному вояке и с чувством пожимая его плечо. — Всё идёт, как положено, и уже ничего нельзя изменить.

Разумеется, всё было устроено идеально. Ни малейшей задержки ни в чём, ни камушка на пути шествующей к церкви процессии, ни одного увядшего цветка в гирляндах, украшавших собор изнутри, и ни единой фальшивой ноты в хоре почти ангельских голосов, чарующим песнопением встречающих венценосную пару, никакой сумятицы среди многочисленных карет, нескончаемым потоком подвозивших новых гостей. Всё продумано до секунды и выверено до дюйма. Впрочем, рассчитывать на иное даже не приходилось.

Чинно шествуя между рядами скамей к залитому светом сотен свечей алтарю, Джон почему-то припомнил свою коронацию. Боже, как много тогда произошло всего нелепого и несуразного! Один из несущих за королём мантию пажей споткнулся и упал, чуть не сбив с ног самого монарха, елей для помазания куда-то запропастился и его искали целых десять минут, а под конец совершенно расчувствовавшийся Главный Советник, приходящийся Его Величеству крёстным отцом, разрыдался как младенец и долго не мог поставить свою подпись в документе, свидетельствующем о том, что Джон Хемиш Ватсон отныне является законным королём Шотландии. Да, нынешнее торжество было спланировано идеально, но разве смысл в этом?

Заняв предназначенное ему место, король оглянулся. Там, у входа в церковь, под руку со своим дядюшкой, стояла его сияющая невеста. Тяжёлое парчовое платье, расшитое драгоценными каменьями и наполовину закрытое бархатной, отделанной горностаем накидкой, кружевная вуаль с молочно-опаловыми жемчужинами, когда-то принадлежавшая матери Джона, изысканная сапфировая брошь, инкрустированная крупными бриллиантами — его собственный подарок, которого он до этой минуты так ни разу и не увидел, длинные струящиеся серьги, обвивающее шею ожерелье, изумрудные созвездия на поддерживающих высокую причёску черепаховых гребнях… Какое искреннее удовлетворение в сияющем взоре, как ослепляюще много блеска! Его Величество еле удержался, чтобы не закрыть ладонями глаза, с силой вдавливая их в воспалённые глазницы. Где та милая девушка, с которой он мог болтать ночь напролёт, обмениваясь шутками и забавными мыслями, думая, что они понимают друг друга с полуслова? И была ли она вообще? Неужели леди Морстен, как и всех прочих, интересует только высокое положение и вытекающие из него власть и богатство?

Наблюдая за будущей королевой, горделиво вышагивающей по застеленному коврами проходу высоко держа голову и лучась даже не счастливой, а, скорее, победоносной улыбкой, Джон отчётливо ощутил, как, подобно снегу под дыханием тёплых ветров, тает его надежда на дружбу и взаимопонимание с той, кого он так решительно выбрал в свои спутницы. Возможно, не будь он слишком поглощён своими чувствами к Шерлоку, не будь так напуган и озадачен этим неестественным влечением и связанными с ним эмоциональными всплесками, Его Величеству удалось бы получше рассмотреть свою избранницу? Или же сегодня, в глубине души страстно не желая этого брака, он просто хочет видеть в Мэри недостатки, которых в ней на самом деле нет?