Любовь и смута

- Ты должна выступить в суде в качестве свидетельницы с обвинительными показаниями против королевы. Ты расскажешь франкам и суду всё, что знаешь о преступной любовной связи между королевой и казначеем, - сказал король. Он говорил без обиняков и явно не предполагая никаких возражений; тоном, больше напоминающим приказ, чем просьбу.

На лице Альберги появилось выражение робкого недоумения.

- Да, именно так, - настойчиво подтвердил Лотарь, видя её растерянность. - Ты расскажешь всё подробно: где и когда проходили их свидания и сколько раз они встречались за все то время, что ты служишь при дворе.

 Графиня в замешательстве опустила глаза, Лотарю показалось, что она вот-вот расплачется.

- Что ж... - задумчиво проговорил он, - мне понятно твое смущение. Конечно, порядочной женщине должно быть неловко говорить о таких вещах, тем более публично... Хорошо! Тогда мы сделаем так: ты всё напишешь, всё что знаешь, и даже чего не знаешь — это будет только приветствоваться, и заверишь всё это клятвой и своей подписью. Думаю, этого будет вполне достаточно... - говоря это, Лотарь выжидающе поглядывал на молодую женщину, но она сидела, всё так же смущенно потупившись, не подавая виду, что слышит и понимает его.

- Альберга, так мы договорились? - спросил он, стараясь не выказывать своего неудовольствия её непонятным, странным поведением.

К счастью, графиня вовремя решила вновь обрести дар речи.

- Государь, я ничего не знаю о свиданиях, про которые вы изволите говорить, думаю, это потому, что их никогда и не было вовсе, - сказала она.

Лотарь не ожидал такого ответа от жены своего ближайшего друга и предпочел не поверить собственным ушам.

- Альберга, ты не поняла, - заговорил он с ней ещё ласковее, чем прежде и от его притворной доброты молодая женщина почувствовала ледяной озноб. - Мне лично совершенно безразлично, была ли эта связь или её и не было. Скорее всего была, но лично я даже не осуждаю за эти похождения свою мачеху. Людовик уже родился на свет чтобы быть рогатым мужем и недоумком, такова его участь. Даже моя мать, доброй памяти императрица, уверен, гуляла от него на сторону. Мне нет до всего этого никакого дела, но нам сейчас необходимо доказать виновность императрицы, чтобы добиться её изгнания и навсегда лишить прав на престол. Только так нам удастся спасти империю от раздела. Ты понимаешь о чем я говорю, Альберга?! Поэтому вне зависимости от того, что ты знаешь или не знаешь, ты обязана, в интересах дальнейшего процветания и славы нашего государства,  составить и подписать бумагу с показаниями против королевы, которые бы свидетельствовали о её преступлении.

Грубые, нечестивые высказывания Лотаря о Людовике так возмутили и разгневали Альбергу, что всю дальнейшую речь короля она пропустила мимо ушей.

Лотарь тем временем, видя, что графиня остается совершенно безучастна к его объяснениям и убеждениям, окончательно потеряв терпение, принес всё необходимое для составления документа и разложил на столе возле Альберги.

- Пиши сейчас же, - кратко приказал он.

Графиня испуганно спрятала руки за спину.

- Государь, вы заставляете меня клеветать на королеву, а ведь клевета это грех, - проговорила молодая женщина.

- Клеветать? Ты уверена, Альберга, что это клевета? Посмотри, что нам рассказала твоя подруга, - он протянул ей какой-то свиток.

Развернув его, Альберга увидела текст показаний, записанных четким, ровным почерком придворного писаря. Внизу под записью показаний плясали неровные буквы подписи Ингитруды. В показаниях говорилось, что королева Юдифь состояла в прелюбодейной связи с графом Барселонским. Альберга обнаружила там и свое имя — Ингитруда сообщала, что именно графиня Дижонская помогала устраивать их свидания.

Графиня с негодованием бросила мерзкий свиток на стол, не дочитав его.

- Что скажешь? - осведомился Лотарь.

- Возможно, она была не в себе, возможно, она была напугана...

- Нет, Альберга, нет, - сказал король, перебивая её растерянный лепет, - невозможно всегда быть хорошей для всех, рано или поздно приходится делать выбор и раскрывать свои истинные цели и привязанности.

«Он прав» - мрачно подумалось Альберге.

Чтобы ещё потянуть время, она схватила со стола серебряный кубок, до половины наполненный вином, и принялась пить, украдкой искоса поглядывая на собеседника, словно надеясь, что ему надоест ждать и он уйдет. Но, увы, король, сидел в кресле и, не сводя глаз с молодой женщины, терпеливо ожидал, когда она допьет свое вино.

- Ещё? - предложил Лотарь, когда графиня с сожалением была вынуждена поставить опустевший кубок обратно на стол. - Ты не стесняйся... вина много, время терпит...

- Нет, благодарю, - отозвалась она, почувствовав после выпитого тяжесть в голове — она никогда ещё не пила такого крепкого напитка и в таком количестве.

- Тогда пиши, - он подвинул к ней чистый свиток.

«Сейчас ты узнаешь всю истину» - с усмешкой подумала повеселевшая графиня. С вызовом посмотрев на короля, она резким движением руки сбросила со стола свиток и все остальные приспособления для письма, которые разлетелись в разные стороны.

Лотарь молча уставился на неё, побледнев от гнева, а молодая женщина, увидев, что её выходка произвела ожидаемое впечатление, залилась искренним, безудержным смехом.

 Сейчас она очень напоминала Лотарю её госпожу - тот же ядовитый смех, те же не по-женски самоуверенные вызывающие повадки. Она многому научилась у королевы, только ни чему хорошему. Теперь было ясно, что жена Лантберта не только ближайшая подруга Юдифи, но и самая преданная. И обманывала она не свою сюзереншу, а своего мужа и его сеньора. Что ж, пусть Лантберт сам разбирается с изменницей.

Ни говоря больше ни слова жене друга, Лотарь, переговорив вполголоса с графом Хардрадом, ушел в соседнюю комнату, громко хлопнув дверью.

- Госпожа графиня, следуйте за мной, - приказал граф Альберге.