Навечно преданный (СИ)

Джон готов был биться головой о стену в надежде прекратить этот бесконечный диалог с самим собой. И, стоило быть объективным, немного — с тем же Шерлоком. Впрочем, сесть на коня и пуститься вскачь, чтобы ветер свистел в ушах, чтобы хоть временно этот свист заглушил дурное внутреннее бормотание — тоже казалось не самым худшим из вариантов. Кроме того, хорошая скачка, глядишь, и утрясла бы возникший сумбур и навеяла единственно правильное в сложившейся ситуации решение. Ведь именно такого для Его Величества сейчас не существовало.

Прямолинейному и честному Джону больше всего хотелось просто пойти к своей избраннице и задать вопрос напрямую, без обиняков и щадящих приличия намёков. Но даже такой неопытный в тонкостях отношений с будущей супругой человек, как он, не мог не понимать, что подобная идея была так себе. А если Шерлок не прав? Если его невеста чиста, как первый снег, и невинна, как агнец божий? И вообще, как он может начать свою семейную жизнь, к которой САМ так стремился, с подобного нелицеприятного подозрения и прямо-таки водевильной сцены?

Очередной виток терзаний на пути к запланированной скачке был прерван капитаном Лестрейдом, резво шагающим через двор наперерез сюзерену:

— Мой король!

Джон был вынужден приостановиться, то и дело стреляя глазами в строну конюшен, но терпеливо ожидая продолжения. По опыту всех прошлых лет тесного общения с начальником стражи он точно знал: такими внезапными призывами к своей королевской особе не стоило пренебрегать.

— Разрешите обратиться, Ваше Величество! — тем временем говорил капитан, получив ободряющий кивок от государя. — Мои ребята на стрельбище только что сбили голубя. Ничего необычного, никто бы и не озаботился происшествием, если бы пичуга не упала прямо к моим ногам. Похоже, это был почтовый голубь, сир, и я от лица своих стрелков прошу прощения, если депеша была важной и мы причинили ущерб. Виновный, естественно, понесёт наказание, будьте уверены!

Король, брови которого во время этого монолога поднимались всё выше и выше, наконец, не выдержал:

— Грегори, успокойся, я ничего не отправлял с голубями! — и, предваряя следующий вопрос, добавил: — И никому не давал подобных поручений. Где письмо? Давай уже разберёмся, кому могла принадлежать птица — тому и побежишь приносить свои извинения… — и Джон протянул руку за письмом, всё ещё нетерпеливо оглядываясь в направлении едва слышного конского ржания и вожделенного открытого горизонта.

Капитан с учтивым поклоном вложил небольшую депешу в ждущую ладонь.

Аккуратно расправив послание, король просмотрел текст, все больше мрачнея при каждом прочитанном слове…

Дочитав последнюю фразу, Джон закрыл глаза. Провёл листком перед носом. Открыл глаза. Медленно перечитал. Дважды. Так же медленно поднял взгляд на своего старого друга и, прочистив внезапно осипшее горло, выдавил:

— Лестрейд, кто-нибудь видел текст письма?

Тот, донельзя озадаченный, решительно помотал головой:

— Нет, мой король.

— А ты?

— Нет! Как я мог, если предполагал, что это Ваша переписка?

Слегка обиженные нотки, проскользнувшие в последней фразе, чуть отрезвили Его Величество, и он похлопал капитана по плечу:

— Прости, друг мой, твои парни на самом деле сбили очень важную птицу. Однако, боюсь, я ещё останусь крепко должным меткости твоего лучника.

И, зажав в кулаке неожиданное послание, король, резко изменив курс, направился прямо в апартаменты, отведённые его будущей супруге. Вот и решение — теперь нам есть о чем поговорить, Мэри. Теперь — точно есть о чём!

Он мог не обратить внимания на знакомый почерк. Мог отмахнуться от лёгкого флёра слишком особенного аромата духов своей невесты. Но сочетание того и другого не оставило никаких шансов на анонимность: короткое послание, отосланное втайне, — дело рук женщины, которой он так доверял. До сегодняшнего дня. И даже заявление Шерлока о её предполагаемой беременности не вызвало такую волну решимости и гнева, как эти несколько строк, отправленных неизвестно кому, без обращений и подписей: «Дж. отстранил от себя Ш. Причины мне пока неизвестны, но Дж. очень расстроен и сердит. Ш. почти не покидает своих покоев. Попробую узнать подробности. Других новостей нет.»

В том, чьи конкретно имена скрываются под знакомыми инициалами, Джон даже не сомневался. И он жаждал объяснений.

Он вошёл без стука, не позволив дежурившей в маленькой прихожей молоденькой фрейлине предупредить находящуюся в комнате госпожу. Не допускающим возражений жестом выставив девчонку из апартаментов своей невесты, король охватил комнату цепким внимательным взглядом.

Мэри замерла у распахнутого окна, обернувшись на неожиданное вторжение и отчаянно борясь с желанием выпустить в небо очередного снаряженного к полёту почтового голубя, одновременно не решаясь это сделать на глазах у своего явно разгневанного жениха. Клетка с десятком таких же белоснежных птиц стояла рядом, прямо на ковре.

Джон медленно протянул руку.

— О, Джон…

Мэри в замешательстве прикусила нижнюю пухлую губу, все ещё не решаясь ни на какие действия, но намерения короля были, как никогда, прозрачны: он сделал ещё пару шагов по направлению к леди Морстен и аккуратно взял из её подрагивающих ладоней трепыхающуюся пичугу. Изъяв очередное притороченное послание, король вернул голубя в клетку и развернул депешу. Внимательно прочитав и поморщившись, как от зубной боли, достал из кармана первую записку, практически идентичную новой, и протянул их женщине.

— Ну и кому же предназначены эти послания, моя дорогая леди?

Джон изо всех сил старался, чтобы его голос не дрожал от гнева, но тон, каким был произнесён вопрос, полностью выдавал все эмоции, владевшие им в этот момент. Леди Мэри терзала закушенную губу, а в её ореховых глазах первый шок от неожиданности происходящего постепенное сменялся пониманием полного краха. Наконец, она прошептала:

— Я не знаю…

Джон скривился.

— Позвольте вам не поверить. Отправитель не знает адресата? Возможно, я кажусь вам простоватым, леди, но не стоит принимать меня за идиота.

— О, Джон, я и вправду не знаю! — воскликнула, заламывая руки в умоляющем жесте, попавшаяся с поличным женщина.

— Не нужно называть меня по имени, сударыня. С этой минуты я для вас исключительно «Ваше Величество», и никак иначе, — ровным тоном внёс коррективу Джон, но тут же рассерженно зашипел: — Вы хотя бы понимаете, что наделали?

— О, Ваше Величество, сжальтесь! Выслушайте меня! Если б Вы только знали причину всего этого! Если б Вы только знали, КАК меня заставили это делать!

Крупные слёзы побежали по щекам, покрытым лихорадочным румянцем. Испуг преступницы, застигнутой врасплох, или отчаяние женщины, не верящей, что её выслушают и поймут? Очередная игра? Джон уже не был уверен ни в чём, касающемся леди Морстен. Но даже отъявленные преступники имели в глазах короля Шотландии право на объяснения и собственную защиту.

— Что ж… У вас будет возможность рассказать об этом. Но для начала хотелось бы всё-таки узнать: КТО вас заставил?

Мэри рухнула на колени, подняв на своего жениха глаза, полные мольбы:

— О, мой король! Прошу Вас, поверьте мне! Я не знаю! Я понимаю, как это всё выглядит, я даже представить боюсь, что Вы сейчас обо мне думаете! Но меня принудили… Меня… О, Боже, помоги мне!.. — она плакала, не вытирая слёз, и прозрачная влага капала на не сокрытую глубоким декольте молочно-белую грудь, вздымающуюся в такт очередному всхлипу. Голос же, взывая к милосердию, продолжал убеждать: — Но я никогда не писала ничего, что могло бы навредить Вам, по крайней мере, я изо всех сил старалась этого не сделать! Не выдать чего-то на самом деле важного, никаких секретов, да и что за секреты мне доступны? Какие государственные тайны может выдать женщина, избегающая политики?

Джон, имевший неоспоримую и всем известную слабость перед женскими слезами, на этот раз только недоверчиво хмыкнул, поднимая свой взгляд, на мгновение невольно задержавшийся на подрагивающей, орошённой солёной влагой нежной коже, и снова вперяясь в заплаканные глаза дамы, которую вскоре собирался назвать своей женой.