Соблазнение Джен Эйр

Сердце мое остановилось, когда я узнала ее. Это был призрак, которого я видела в своей комнате. Эта женщина разорвала мою вуаль, но она не была привидением. Она была вполне реальной и держалась так величественно, что я вся сжалась от ее взгляда, когда она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Думал, можешь отделаться от меня, Эдвард? — спросила она. У нее был какой-то необычный иностранный выговор. Приставив хлыст к подбородку мистера Рочестера, женщина повернула к себе его лицо. Глаза ее дьявольски сверкнули, и она осуждающе поцокала языком.

— Я просто хотел отправиться с ней в небольшое путешествие, — произнес мистер Рочестер. Но голос его не был похож на голос моего хозяина. Он переменился. Вся его мужественность будто исчезла, и теперь он стоял перед этой женщиной с видом провинившегося школьника.

— Лжец! — ответила та и вдруг хлестнула его по лицу, отчего мистер Рочестер вскрикнул и схватился за щеку. — Лжец! Ты хотел бросить меня.

— Нет! — воскликнул мистер Рочестер.

— Я велела тебе обучить ее, лишить невинности, сделать податливой и привести ко мне, чтобы я могла заняться ее воспитанием, — промолвила женщина и перевела на меня взгляд, от которого я почувствовала себя так, словно меня ударили ножом в живот. — Чтобы мы вдвоем могли управлять тобой. Ты знаешь, как я хочу иметь страстную спутницу. И как мне нравилось наблюдать за вами в гостиной. У вас хорошо получалось. — Ее глаза метнулись обратно к мистеру Рочестеру. — Теперь тебя придется наказать за непослушание.

В двери, ведущей в соседнюю комнату, показалась Грейс Пул. Она какое-то время с тоской смотрела на свою хозяйку. Потом глаза ее устремились на меня. Они были полны презрения и ревности.

Однако у меня не было времени обдумать ее вклад в ту сеть обмана, которой меня опутали, потому что сзади раздался шум и в комнату ворвался Мейсон.

— Я еще здесь! Я еще твой, — задыхаясь, крикнул он женщине, разорвал на груди рубашку, показывая шрамы, и упал на колени. — Я исполнил твое приказание. Теперь делай со мной, что хочешь, Берта. Что угодно! Молю!

Воспользовавшись тем, что все отвлеклись на Мейсона, я вырвалась из рук мистера Рочестера и бросилась вниз, не останавливаясь, хотя он что-то закричал мне вдогонку. Я услышала знакомый смех, щелчок хлыста и крик Мейсона.

Закрыв уши руками, я влетела в свою комнату, захлопнула дверь, закрыла ее на задвижку, чтобы никто не смог войти, бросилась на кровать и накрыла голову подушкой. Прошло время, и я встала, сняла свадебное платье и надела старое, в котором была вчера.

Я не плакала. Потрясение было слишком сильным. Все то, что мистер Рочестер, как думала я, делал ради меня, оказывается, было сделано по приказу этого существа. От осознания этого я почувствовала себя так, будто очутилась в каком-то другом мире, где не было ничего знакомого.

Застегивая дрожащей рукой пуговицы, я вдруг подумала: вот я, как будто жива-здорова, ничто меня не погубило, не испепелило, не развеяло по ветру. Но где та Джен Эйр, которой я была только вчера? Что случилось с ее жизнью? Что ждет ее впереди?

Джен Эйр, которая стала такой страстной женщиной, которая с надеждой смотрела в будущее и почти стала женой, снова превратилась в холодную, одинокую девушку. Жизнь ее бледна. Виды на будущее унылы. Я подумала о своей любви. Это чувство, неразрывно связанное с моим хозяином, трепетало у меня в сердце, точно дитя, замерзающее в стылой колыбели. Тоска и тревога охватили меня, но я уже не могла устремиться в объятия мистера Рочестера и согреться на его груди.

О, никогда больше мое сердце не откроется ему, ибо вера моя растоптана, надежда обманута! Мистер Рочестер перестал быть для меня тем, кем был прежде, и я должна покинуть его. Это я хорошо понимала.

Он не мог любить меня по-настоящему. То было лишь мимолетное увлечение. Причины его возникновения оставались неясными, я знала лишь, что оно натолкнулось на непреодолимое препятствие. О, как же слепа я была! Как слаба в своих поступках!

Сущностью моей жизни оказалось одиночество, любовь была потеряна, вера погублена, а надежда погасла. Все это как будто сгустилось надо мною мрачной, зловещей тучей. «То, что я перестала быть невестой мистера Рочестера, — наименьшее из моих несчастий, — решила я. — Я переживу ужас пробуждения от восхитительных грез и осознание того, что все они были пусты и напрасны. Но как же невыносима мысль о том, что придется расстаться с ним окончательно, немедленно, бесповоротно!»

Я помнила, где в ящиках комода лежит мое белье, медальон и колечко. Отыскивая их, я нащупала жемчужное ожерелье, которое мистер Рочестер заставил меня принять несколько дней тому назад. Его я оставила. Оно было не моим. Оно принадлежало воображаемой невесте, которая растаяла в воздухе. Остальные вещи я завернула в узел. Кошелек, в котором лежало двадцать шиллингов (все, что у меня имелось), я спрятала в карман. Завязав ленты своей соломенной шляпки, я заколола шаль, взяла в руки сверток и туфли и тихонько вышла из комнаты.

Но сразу за дверью я натолкнулась на какую-то преграду, из темноты чья-то рука метнулась ко мне. Я присмотрелась. Меня придерживал мистер Рочестер, сидевший на стуле у моего порога.

— Еще пять минут гробового молчания, и я бы взломал замок, как грабитель. Итак, Джен? Ни слова упрека. Ни горечи, ни боли в глазах. Чувства замерли, страсть не жалит. Ты смотришь на меня усталым, безразличным взглядом.

— Пропустите. Я хочу воды.

Но он поймал мою руку, и в его глазах я увидела настоящее раскаяние, в движениях почувствовала мужскую напористость, а в голосе услышала искреннюю жалость, когда он произнес:

— О Джен, я не хотел тебя ранить.

Сердце мое разрывалось на части. В этот миг он выглядел как Эдвард Рочестер, которого я любила когда-то… И продолжала любить.

— Тебе известно, что я мерзавец?

— Это очевидно, сэр.

— Тогда говори со мной прямо и откровенно. Не щади меня.

— Не могу. Мне нужно идти.

Я вспомнила прошлую ночь, как мы лежали у огня вместе, но чувство при воспоминании было такое, будто я воскресила в памяти сон, кусочек другой жизни. Но ведь это было, и осознание этого жгло мне сердце. Я отдала ему всю себя. Я принадлежала ему, независимо от того, что выявили новые обстоятельства. Я не могла вернуться в прошлое и вернуть свою добродетель. Она исчезла.

И все же нечто непреклонное сохранилось во мне. Я потеряла не все. У меня еще оставались какие-то обрывки воли.

Он подался ко мне, как будто для того, чтобы поцеловать, но я помнила, что ласки отныне под запретом, поэтому отвернула лицо и оттолкнула его.

— Что такое? Почему? — заволновался он. — А, я знаю! Ты не станешь целовать мужа Берты Мейсон? Мои объятия заняты и ласки растрачены, так ты думаешь?

— Она хорошо дала это понять. Как бы то ни было, сэр, они не для меня.

— Хорошего же ты обо мне мнения! Как видно, ты считаешь меня коварным распутником. Жалким, низким интриганом, который изображает бескорыстную любовь, чтобы завлечь тебя в ловушку, лишить чести и отнять самоуважение.

Мистер Рочестер часто говорил и доказывал мне, что способен читать мои мысли, и на этот раз тоже не ошибся. Он снова попытался поцеловать меня, но я отшатнулась.

— Не нужно… — сказала я, но голос мой, дрогнув, умолк, потому что все, что он говорил, было правдой.

Я действительно считала, что стала жертвой чудовищного, жуткого заговора. Та женщина призналась в этом. У меня по-прежнему не укладывалось в голове, что он мог так обманывать меня. Однако мне казалось, что он все равно любит меня. Чувство его, возможно, не было сходно с моим, но, по крайней мере, я была ему не безразлична. Но как тогда понять смысл сцены наверху, свидетелем которой я стала?!

Я прокашлялась, чтобы успокоиться:

— Все изменилось, сэр.

— Нет. Она для меня ничего не значит. Она прячется, потому что безумна. Она совсем не такая, как ты, Джен. Я люблю тебя.

— У меня нет выбора. Я должна покинуть вас.