Соблазнение Джен Эйр

Сердце мое замерло, собственное признание зазвенело в ушах. В ужасе я оторвала глаза от книги и посмотрела на него.

— И что ты почувствовала? Тебе было неприятно?

— Нет, сэр, — выпалила я. — Вовсе нет. Я просто удивилась.

— Понятно, — промолвил он. — Значит, уроков мне придется провести меньше, чем я думал.

Я хотела спросить еще о чем-то, узнать, любит ли он сам подчиняться, приходилось ли ему заниматься подобным в прошлом, но не успела. Мистер Рочестер положил меня на кровать перед собою, рядом с книгами, я почувствовала, что его пальцы начали ласкать мое тело, и сердце успокоилось, обрадовавшись тому, что он не сердится на меня.

— Посмотри на изображения, Джен, — прошептал он мне на ухо. — Скажи, какая картинка нравится тебе больше всего.

Признаюсь, я почти не смотрела на книги, пока мистер Рочестер нежил меня, заставляя испытывать все большее удовольствие. Но в конце концов он заставил меня пролистать страницы. Мое внимание привлекло изображение двух женщин. Потом, в то время как его пальцы продолжали свои ласковые движения, я почувствовала, как подрагивающий от напряжения член медленно входит в меня, и, когда наш общий танец достиг апогея, меня переполнило такое наслаждение, что я вскрикнула.

Он посмотрел на картинку через мое плечо.

— Да, у меня это тоже одно из любимых изображений. Тебе нравится видеть женщин вместе, Джен? — Хозяин глядел на меня так испытующе, что мне показалось, будто он знает обо мне все. — Не стоит стыдиться этого. Это естественное желание. Восхищение красотой женского тела — общее чувство для нас.

Но больше всего я ценила его тело, о чем и сообщила ему горячим поцелуем.

Этим я и продолжила с удовольствием заниматься, а позже попросила разрешить мне нарисовать его. Результаты меня не очень-то удовлетворили, но изображать его наготу неумелыми угольными штрихами доставило мне такое удовольствие, которое невозможно передать словами.

Что касается моих дневных обязанностей, то занятия с Аделью я забросила. Я чувствовала, что наши отношения изменились после того, как она узнала, что мы с мистером Рочестером помолвлены. Сначала я подозревала, что она будет ревновать, но ее радость казалась искренней, а готовность всячески содействовать мне позволила вздохнуть спокойно. Если девочка и замечала мою блаженную сонливость, то неудовольствия не выказывала.

А надо сказать, дорогой читатель, тогда меня клонило в сон постоянно: я скоро выяснила, что мистер Рочестер не из тех мужчин, которых легко удовлетворить. Он обладал ненасытной энергией, хотя в шутку поругивал за частые приставания меня. Не раз бывало такое, что он при мне жаловался миссис Фэрфакс, мол, я изнуряю его, от него скоро останутся только кожа да кости, и грозился в самое ближайшее время наказать меня за подобное поведение. Я втихомолку посмеивалась, радуясь тому, что одна понимаю тайный смысл его жалоб. Сама миссис Фэрфакс ничего не говорила, а я была слишком опьянена счастьем, чтобы обращать внимание на ее укоризненное молчание.

Однажды утром я проснулась пораньше. Ему нужно было ехать в Милкот по делам, и я хотела повидаться с ним до отъезда. В те дни он был особенно занят приготовлениями к свадьбе. Я быстро вылезла из кровати, надеясь приятно удивить его утренним поцелуем, пока не проснулись слуги.

Рассвет едва вступил в свои права, когда я вышла в коридор. Однако там я остановилась, услышав отдаленное пение. Прислушавшись, я поняла, что звук идет из комнаты мистера Рочестера. Я с улыбкой приблизила ухо к двери, а когда глубокий бас замолчал, тихонько постучала в деревянную дверь.

— Входи, Джон, — раздался голос.

Я вошла в комнату и увидела, что мистер Рочестер лежит в большой ванне у камина. Подбородок весь в мыльной пене, в руке — большая складная бритва.

Узрев меня, он замер, брови его приподнялись.

— А, это ты.

Должна признаться, читатель, я рассмеялась оттого, что застала его в таком неловком положении. Признаюсь я и в том, что все, связанное с ним, превратилось для меня в предмет неустанного восхищения: топот его сапог для верховой езды, запах плаща, содержимое карманов, ямка на его подушке, его бумаги — каждая мелочь наполняла меня радостью, и поэтому застать его в таком непривычном виде для меня было все равно, что нежданно-негаданно обрести сокровище.

— Входи, — быстро произнес мистер Рочестер и заглянул мне за спину. — Никто не видел тебя?

Покачав головой, я закрыла дверь и повернула в замке ключ. Я заметила, и уже не в первый раз, что все замки в Тернфилде работали бесшумно, каждый ключ входил в скважину, не издавая ни звука.

— Ну что, моя будущая женушка, как у тебя сегодня дела?

Я улыбнулась и поцеловала его, испачкав лицо пеной. Последнюю неделю на той восхитительной кушетке мы предавались любви каждую ночь, так что днем я ходила на ватных ногах, но это была приятная слабость — блаженная прелюдия к нашей будущей совместной жизни.

— Ты никогда не видела мужчину в ванне, верно? — пробормотал он. — Я окончательно скомпрометирован.

Улыбаясь, я попробовала на вкус струйки воды, стекающие по черным волосам на его груди.

— Хочешь меня побрить? — вдруг спросил он и протянул мне бритву.

— Я не умею, — от неожиданности рассмеялась я.

— Это не трудно. Я покажу. Мне нравится, когда меня бреет женщина.

Когда-то я просила его научить меня, как доставлять ему удовольствие, и умоляла рассказать о своем опыте, который поразил меня широтой и разнообразием, хоть я и старалась не показывать этого. Другая женщина на моем месте, вероятно, расстроилась бы, узнав о его прежних победах, или же сгорела бы от ревности, но, как я уже говорила, я не ревнива. Напротив, я восторгалась и требовала все новых и новых подробностей, не сомневаясь в том, что, делясь со мной тайнами, он только делается мне ближе.

Я взяла бритву, приложилась пальцами, как он показал, к коже и стала сбривать его щетину под пеной. Вид заточенного лезвия, скользящего по его горлу, одновременно ужаснул и захватил меня. Поражало то, что он настолько доверял мне.

— Так которая из ваших любовниц вас брила? — сказала я, наклонив голову и стряхивая с лезвия длинную полосу пены.

— Была у меня одна парижанка, еще до Селин. Это было неземное существо, Джен. Танцовщица. Звали ее Эммануэль, и родом она была из Рио-де-Жанейро.

— Как экзотично.

— О да, она была экзотична. Я тоже брил ее.

— Волосы? — удивилась я.

Его глаза весело блеснули.

— Внизу. Она говорила, что так ощущения намного ярче.

— Что за мысль!

— Хочешь сегодня побыть бразильской девушкой? — спросил он.

— Не знаю…

Я заколебалась, но по угрозе, затаившейся в его темных глазах, поняла, что он уже все решил.

— О, думаю, я буду настаивать. Раз мы об этом упомянули, я должен увидеть тебя такой. Давай. Сними платье и садись на край ванны.

— Нет, сэр, я не могу.

— Ты сама заперла дверь, так что нас никто не найдет.

— Но…

— Джен, — произнес он таким тоном, что я задрожала от страха вызвать у него недовольство. — Ты говорила, что доверяешь мне, что хочешь сделать все, чтобы доставить мне удовольствие. Так вот, это доставит мне удовольствие, так же, как и тебе. Ну же. Будем равны во всем. Я же до сих пор тебя не разочаровывал, верно?

Поежившись, я села на краешек ванны и, цепенея от страха, опустила ноги в воду.

Он медленно взял мыло, вспенил его в ладонях и нанес пену на темные волосы у меня между ног.

— Не двигайся, — приказал он и поднес ко мне бритву, примериваясь. Но бедра мои задрожали, и лезвие прикоснулось к коже.

— Тише, птичка. Не дрожи так. Доверься мне.

Я закрыла глаза, когда он начал брить меня, не осмеливаясь смотреть вниз. А потом он смыл остатки пены водой, и это было так непривычно, что меня затрясло. Я почувствовала себя голой, совершенно голой.

— Вот так, — произнес он, и я увидела, что он рассматривает меня, как художник свое последнее творение.