Соблазнение Джен Эйр

Держа в руке красный фаллос, я молчала, потому что была слишком ошеломлена, чтобы признаться, как часто я делала это, представляя себя с ним. Я вспомнила нашу первую встречу, как потом не могла сдержать разыгравшееся воображение, превратившее его в морского бога, которого я видела на одном из гобеленов третьего этажа.

Глядя на мои покрасневшие будто от хлесткого удара щеки, он улыбнулся.

— Ты научишься получать удовольствие самыми разными способами, Джен, — прошептал он, усаживаясь рядом со мной и целуя меня в шею. — В этом смысле мой опыт принесет тебе пользу. Я подниму тебя к новым высотам. Ты хочешь этого?

Он целовал меня снова и снова, вдоль ключицы. Пальцы его умело справились со шнуровкой корсета, и тот упал. Я закрыла глаза и откинула голову, растворившись в облаке желания.

Моя грудь обнажилась, и он пощекотал языком возбужденные соски, рассылая по всему моему телу волны сладкой муки.

— Я познаю твое тело. Каждую его частичку.

От этих слов я вся загорелась, как в лихорадке. До сих пор мне не приходило в голову, что мое тело может стать для него игрушкой или что он, напротив, так серьезно отнесется к моим удовольствиям.

— Не бойся, — сказал он. — Всему свое время. Итак. Обратимся к истокам. Если ты хочешь доставить удовольствие мне, я покажу, как это сделать.

Он привстал, окунул красную стеклянную фигурку в вино и протянул ее мне. Не отрывая взгляда от его блестящих глаз, я высунула язык и слизнула каплю вина с ее конца.

— Замечательно, — сказал он. — Теперь возьми его.

Я взяла тяжелый предмет, мое сердце замирало от его властно звучавших слов.

— Возьми его в рот, — продолжил он, пожирая меня глазами.

Я сделала, как он велел, и мой рот наполнился теплым, гладким стеклом.

— А теперь сравни, — сказал он, расстегивая ширинку и извлекая свой затвердевший, подрагивающий член.

Мое лоно загорелось огнем от его вида. Я встала на колени и лизнула его.

— Вот так, — удовлетворенно произнес мистер Рочестер, когда я взяла его в рот, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от незнакомого солоноватого вкуса.

Я почувствовала, как он вздрогнул и приложил руки к моей голове, когда я стала скользить по нему ртом. От этого движения я почувствовала себя одновременно покорной и властной, рабыней и госпожой. Его сладострастные стоны лишь распаляли мое собственное желание.

— Нет, — сказала я, поняв, что его страсть опасно приблизилась к бурному завершению. Вспомнив все, что говорила и делала горничная, я выпустила его член изо рта и стянула с себя панталоны. Сев перед ним и раздвинув ноги, я почувствовала, что обладаю неимоверной властью.

— О Джен, — тяжело выдохнул он. — О Джен, моя красавица.

И он вошел в меня. Медленно, одурманивающе медленно, как будто проникал в сокровенные глубины моей души. И я, так же, как тогда под деревом, перестала понимать, что со мной происходит.

Позже мы, лежа в объятиях друг друга, полуобнаженные, тихонько разговаривали. Я провела рукой по мягким волосам на его груди, дивясь каждой отметине на его коже, поглощая его, изучая через увеличительное стекло своего внимания. Однако позже от вина, свечей и глубокого удовлетворения мои веки отяжелели. Как же мне хотелось провести ночь в его руках, спать на этом чудесном ложе в этой прекрасной комнате! Но едва я задремала, он растолкал меня и сказал, что нам придется дождаться свадьбы, чтобы спать вместе.

После прощания в коридоре, когда он с целомудренным поцелуем пожелал мне покойной ночи, я повалилась в свою кровать и забылась сладостным сном, полным безумных сновидений, порожденных истомой. Мне показалось, что на третьем этаже скрипнула дверь и кто-то засмеялся, но я слишком устала, чтобы обращать на это внимание: и тело, и эмоции мои были одинаково истощены.

Наши встречи повторялись и в последующие дни. Когда нас окружали люди, я, как прежде, вела себя почтительно и сдержанно, и он ничем не провоцировал меня. И только по вечерам я могла быть с ним самой собою. Он продолжал пунктуально посылать за мной, как только стрелки часов указывали на семь, и я никогда не знала, какой урок будет ждать меня в этот вечер.

Иногда он избегал медоточивых речей и таких теплых слов, как «любовь» или «дорогая». Тогда лучшим из того, что я слышала, было: «соблазнительная куколка», «злонравный эльф» и «колдунья». В иные же дни он одаривал меня шелковой нежностью.

Однажды, войдя в комнату, я увидела разбросанные по кушетке книги и узнала в них те тома, которые обычно находились на верхней полке запертого шкафа в библиотеке. Когда мистер Рочестер пригласил меня присоединиться и взглянуть, я увидела на страницах самые фантастические гравюры и офорты. Я вспомнила, как его гости изучали эти книги, но, увидев все это собственными глазами, была поражена.

Мне уже приходилось видеть гобелены на третьем этаже, как ты уже знаешь, дорогой читатель, но там изображения были размытыми, трудноразличимыми, эти же картинки поражали четкостью. Порой мне казалось, что я наблюдаю за похотливыми сценами воочию.

Пролистывая страницы, я чувствовала, что мистер Рочестер пристально наблюдает за мной, и, если ты потрясен, читатель, позволь заверить тебя, что спрятать собственное изумление мне было еще труднее.

— Вы все это делали? — спросила я. Мой голос превратился в хриплый шепот.

— С тобой еще нет.

— А это? — спросила я, указав на изображение двух мужчин с женщиной.

Палец мой задрожал. Я вспомнила собственные фантазии, в которых представляла себя Селин Варанс в любовном танце с мистером Рочестером и виконтом. Не знаю, откуда во мне появилось подобное желание, но его иллюстрация, искусно выполненная тонкими черными линиями, сейчас появилась у меня перед глазами. Двое обнаженных мужчин держат возбужденные члены над открытым ртом сидящей на корточках женщины. Ее естество открыто, груди дыбятся, но по взгляду, устремленному на мужчин, понятно, что хозяйка положения именно она.

Мистер Рочестер продолжал напряженно всматриваться в меня. При этом он разминал мою голую ступню, скользя своими пальцами между моими. Занимаясь изучением моего тела, он открыл мне особое удовольствие, которое дарили прикосновения к этой области.

Я перевернула страницу. Теперь я увидела такое, от чего едва не задохнулась. Женщина на этой картинке стояла над мужчиной, который, похоже, был привязан к кровати. Его глаза были скрыты повязкой. Большой возбужденный член гордо дыбился над животом. У женщины, изображенной со спины и вполоборота, были пышные ягодицы и грудь, а в руке она сжимала хлыст. Стояла она рядом с кроватью, поставив одну ногу на грудь своего пленника.

— Что это? — спросила я.

На лице мистера Рочестера появилось странное выражение.

— А что ты чувствуешь?

До этого кровь пульсировала у меня в лоне, но теперь поднялась к щекам.

— Не знаю, — сказала я. — Наверное, мужчине страшно. Зачем она его связала?

— Она — госпожа.

— Госпожа? Что это значит? — спросила я.

— Некоторые мужчины любят подчиняться женщинам. Это доставляет им удовольствие.

— А женщина? Она же с хлыстом, — недоверчиво произнесла я. — Он подчинится ей? — Присмотревшись к изображению, я заметила, что руки и ноги мужчины действительно привязаны к кровати. — Не похоже, чтобы это доставляло ему удовольствие.

— О, этого добиться бывает не так-то просто. Мужское подчинение рождается из насилия.

Голос его звучал выдержанно, как будто он проверял, какое воздействие его слова окажут на меня. Неожиданно я вспомнила стул, который видела во время игры в шарады. Бланш Ингрэм делала вид, будто приковывала цепями руки и ноги мистера Рочестера. Сердце гулко забилось у меня в груди, и потом, без предупреждения, слова, которые я давно сдерживала в себе, сорвались с моих уст:

— Сэр, я видела ваших друзей. Видела, как вы играли в шарады.

Рука, ласкающая ступню, остановилась.

— Ты следила за нами, Джен?