Соблазнение Джен Эйр

— Моя красавица, — промолвил он, целуя мое ухо, — я больше не могу находиться вдали от тебя, так же, как ты не можешь без меня.

В этот миг я почувствовала, как его руки под плащом нашли мои пальцы и вложили в них поводья.

— Я не умею править лошадью, сэр.

— Месрур не нуждается в управлении, — ответил мистер Рочестер. — Он прекрасно знает эти места.

Мой хозяин чуть подвинулся в седле, потом привстал на стременах. Последовало шуршание одежды. Потом, когда мистер Рочестер вернулся в прежнее положение, я почувствовала, как его руки погладили мои бедра и рывком приподняли мои юбки.

— Но, сэр… — ошеломленно прошептала я, сообразив, что у него на уме, — нельзя же здесь…

— Не бывает ничего невозможного, Джен, стоит лишь захотеть.

И с этими словами, дорогой читатель, своими сильными ладонями он легко, как птичку, приподнял меня за ягодицы, одновременно кончиками пальцев стаскивая мое белье. В этом укромном местечке, в мирке наших тел и мягкой кожи седла Месрура было тепло и приятно, и я судорожно вздохнула, когда все мое внимание, все фибры моей души сосредоточились на нем. Его орган был столь огромен и тверд, что ему пришлось приподнять меня еще выше, прежде чем медленно опустить на влажный его конец.

Не имея ни возможности, ни желания противиться, я лишь крепче сжала руки на поводьях. Ветер раздувал мои волосы, когда мистер Рочестер погружал в меня подрагивающий орган, снова и снова, каждый раз немного глубже, раскрывая меня все шире, пока наконец с ликующим вздохом не насадил меня на всю его изрядную длину. Мои трепещущие ягодицы опустились на этот сладкий трон его бедер.

Испытывая острое удовольствие, я захотела отблагодарить его тем же и попыталась приподняться, чтобы начать скользить по нему своим жадным влажным лоном.

— Не нужно, Джен, — приказал он. — Не шевелись. Положись на Месрура. Только дерни за поводья. Вот так.

Конь двинулся с места, и, когда он начал идти, мистер Рочестер снова оплел меня руками. Правая скользнула между пуговицами платья, там он сначала сжал мою грудь, а потом двумя пальцами сдавил сосок, так сильно, что я вскрикнула. Месрур вздрогнул и, всхрапнув, перешел на рысь.

Левая рука мистера Рочестера вскоре оказалась у меня между ног и начала гладить и ласкать меня.

— Быстрее!

Он пустил Месрура легким галопом. Бегущий рядом Лоцман азартно рявкнул.

С каждым могучим ударом конских копыт в посеребренную луной землю я, не прикладывая усилий, скользила вверх-вниз по копью своего хозяина, поразительная длина и твердость которого позволяли мне не бояться соскочить.

Мы уже скакали во весь опор, ветер и дождь били мне в лицо, но теперь обнаженные грудь и лоно так же были подставлены их диким прохладным ласкам. А потом, когда мы взлетели на холм и увидели желтые огни Тернфилда, последний рывок Месрура заставил меня пасть, трепеща, в руки своего хозяина и вскрикнуть от всепоглощающего наслаждения, которое волной прокатилось по всему телу.

В Тернфилде мы задержались на минуту в тени, где мистер Рочестер приподнял меня в последний, блаженный раз. Оправившись, дабы снова принять благопристойный вид, мы подъехали к дому, и он помог мне спуститься.

Когда Джон принял из его рук поводья Месрура, мистер Рочестер провел меня в холл, где велел побыстрее переодеться в сухое и возвращаться к нему в библиотеку. Однако, когда я подошла к лестнице, он окликнул меня и заставил пообещать, что я не задержусь. Я выполнила его просьбу. Через пять минут я вернулась и застала мистера Рочестера за ужином.

— Садись, Джен. Составь мне компанию. В следующий раз ужинать в Тернфилд-Холле тебе придется очень не скоро.

Я села за стол рядом с ним, но призналась, что не могу есть.

— Это из-за того, что нам предстоит долгая дорога, Джен? Мысль о путешествии в Лондон лишила тебя аппетита?

— Мне пока не ясно, что ждет меня впереди, сэр, и я никак не могу разобраться в своих мыслях. Все кажется каким-то ненастоящим.

— Кроме меня. Я вполне материален. Можешь пощупать.

— Вы, сэр, как раз больше всего похожи на призрак. Вы — сон, греза.

Он рассмеялся и протянул руку.

— Это тоже сон? — сказал он и приложил большой палец к моему рту. Палец был закругленным, твердым, сильным, и он просунул его между моих губ.

Я взяла его за руку.

— Да, я могу прикоснуться к вам, но это все равно сон. — Я сунула весь его палец в рот и провела по нему языком. Он зарычал так, что у меня все сжалось внутри, но я напомнила себе о своей цели.

— Сэр, вы уже поужинали? — спросила я, после того как вынула изо рта палец, поцеловала и положила его руку на стол.

— Да, Джен.

Я позвонила и приказала убрать посуду. Когда мы снова остались одни, я помешала угли в камине.

— Иди ко мне, — сказал он, похлопав себя по колену, и я села на него.

— Скоро полночь, — промолвила я.

— Да, но помни, Джен, ты обещала провести со мной ночь накануне свадьбы.

— Я помню это и сдержу слово, посижу с вами час или два. Спать мне совсем не хочется.

— Ты уже собралась в дорогу?

— Да, сэр.

— Я тоже все подготовил к отъезду, — отозвался он. — Завтра вернемся из церкви и через полчаса покинем Тернфилд.

— Хорошо, сэр.

— С какой необычной улыбкой ты произнесла эти слова, Джен! Как ярко загорелись твои щеки! Как странно блестят твои глаза! Ты не захворала? Скажи, что ты чувствуешь?

— Не могу, сэр. Словами не передать моих чувств. Мне хочется, чтобы этот час никогда не заканчивался. Кто знает, что готовит нам грядущий?

Я посмотрела на него и увидела на его лице блаженство.

— Если что-то тяготит тебя, облегчи душу, поделись со мной этим бременем. Чего ты боишься? Что я окажусь плохим мужем? — Он нежно убрал у меня со лба прядь волос.

— Такого у меня и в мыслях нет.

— Тебя волнует новая атмосфера, в которую тебе предстоит окунуться? Новая жизнь, в которую ты вступаешь?

— Нет.

— Возможно, миссис Фэрфакс сказала что-то не то? Или ты услышала болтовню слуг? Что-то затронуло твое чувствительное самолюбие?

— Нет, сэр. — Пробило двенадцать. Я дождалась, пока умолк серебряный перезвон настольных часов и стих последний хриплый удар больших часов в холле, после чего продолжила: — Вчера весь день я была очень занята, но, несмотря на бесконечные хлопоты, чувствовала себя счастливой, потому что меня, вопреки вашим подозрениям, не тревожат страхи о новой жизни, в которую мне предстоит вступить. Напротив, перспектива жить с вами представляется мне величайшим счастьем, потому что я люблю вас. Нет, сэр, не ласкайте меня, я должна говорить с трезвой головой.

Я встала с его колен, уселась на стоявшую рядом скамеечку для ног и посмотрела на него снизу вверх. Он сел поудобнее, чтобы внимательно слушать.

— Вчера, если помните, был погожий денек. Воздух был таким спокойным, а небо таким чистым, что о вашей безопасности в дороге тревог не возникало. После чая я немного прошлась по дорожке, думая о вас. И мое воображение рисовало вас так близко ко мне, что в те минуты мне почти и не нужно было ваше присутствие. Я думала о жизни, которая меня ждет… О вашей жизни, сэр, со мной. О существовании до того ярком, неохватном и богатом, о котором до этого я и помыслить не могла.

Он улыбнулся, глаза потеплели от мягкого света, излучаемого огнем в камине.

— Лишь на закате похолодало и на небо набежали тучи. Тогда я вернулась в дом, и Лия позвала меня наверх посмотреть на подвенечное платье, которое только что принесли. В коробке под ним я нашла ваш подарок. Вуаль, которую вы в своей царственной расточительности заказали в Лондоне, наверное, полагая подобной уловкой заставить меня принять нечто не менее дорогое, чем драгоценности, раз я отказалась принимать их. Разворачивая ее, я с улыбкой представляла, как стану подшучивать над вашими аристократическими вкусами и попытками спрятать свою невесту-простолюдинку за нарядами, достойными жены пэра.