Соблазнение Джен Эйр

Потом он замер, оставаясь внутри меня, я же вцепилась в него, крепко прижимая к себе руками и ногами.

Он обнял меня, продолжая наполнять своей твердостью, и вопросительно заглянул в глаза.

— Ну что? — спросил он. — Как теперь чувствует себя моя Джен?

— В такую безмятежную ночь и я спокойна.

— И сегодня тебе будет сниться не разлука и не печаль — тебе приснится блаженная любовь, счастливый союз, потому что я никогда не устану быть с тобой.

— А я с вами.

Через какое-то время я, умиротворенная, легла спать. Печаль мне действительно не снилась, но так же мне не приснилось ничего радостного, поскольку я всю ночь не сомкнула глаз. Я понимала, что назначенная на утро свадьба — всего лишь формальность, поскольку я уже отдала мистеру Рочестеру тело и сердце, и все же никак не могла отделаться от вновь появившегося предчувствия беды.

Лежа в кровати, одна, я размышляла о том, как после свадьбы мистер Рочестер истолкует все эти мрачные загадки. Я пыталась в темноте найти возможные объяснения, но не находила.

Когда рассвет уже рассеивал мглу, я подумала о том, что это последняя ночь, проведенная мною в одиночестве в этой спальне, — отныне я буду делить с мистером Рочестером его комнату. Но тут я вспомнила, что уезжаю из Тернфилд-Холла в лондонскую гостиницу, и страх пробежал холодком вдоль спины.

Я уверяла мистера Рочестера, что не боюсь вступать в новую жизнь, но это было не совсем так. Будущий супруг выразил желание представить меня свету, но я не забыла гостей, которых он принимал в Тернфилд-Холле. Какие надменные взгляды они на меня бросали! Примет ли меня общество, как он предрекал? И что, если мы столкнемся с такими личностями, как леди Фулбрайт, мисс Дюпре или полковник Дент? Мистер Рочестер заверил меня, что станет избегать прошлой своей жизни, ради того, чтобы быть со мной, но разорвать старые связи может оказаться труднее, чем он думает, тогда как я никогда не смогу по-настоящему стать одной из них.

Я обрадовалась, когда дверь открылась и маленькая Адель, испуганная каким-то страшным сном, забралась ко мне в кровать. Наблюдая за безмятежным, невинным детским сном, я ждала утра.

Все мое существо бодрствовало, пребывая в возбужденном ожидании. Как только встало солнце, встала и я. Помню, как не хотела отпускать меня Адель. Помню, как я поцеловала ее, освобождаясь от маленьких ручек, обвивших мою шею, и как, охваченная странным чувством, вдруг заплакала над ней и ушла, боясь, что мои всхлипы потревожат ее покой. Она казалась мне олицетворением моей прошлой жизни.

Теперь же предстояло приготовиться к встрече с пугающим, но таким долгожданным неведомым грядущим.

22

В семь часов миссис Фэрфакс пришла меня одевать. Дело затянулось. Настолько, что мистер Рочестер, вероятно, потеряв терпение, послал наверх узнать, почему я не выхожу. Вдова как раз прикрепляла вуаль (это был тот простой кружевной платок, который я приготовила для себя) к моим волосам, и, как только она закончила, я бросилась к двери.

— Подождите! — крикнула она вдогонку. — Посмотрите на себя в зеркало. Вы же даже не видели себя.

У двери я остановилась, повернулась и увидела фигуру в платье и вуали, столь непохожую на меня, что я с трудом себя узнала.

— Джен! — позвал лучший из голосов, и я поспешила вниз. У подножия лестницы меня встретил мистер Рочестер.

— Ну и копуша! — воскликнул он. — Я сгораю от нетерпения, а ты так долго возишься.

Он провел меня в обеденный зал, придирчиво осмотрел со всех сторон, назвал меня «прекрасной, как лилия» и не только «гордостью своей жизни», но и «усладой для глаз». А потом сказал, что дает мне десять минут на завтрак, и позвонил в колокольчик. Явился лакей, недавно принятый на службу.

— Что Джон, закладывает?

— Да, сэр.

— Багаж уже снесли?

— Сносят, сэр.

— Сходите в церковь, узнайте, на месте ли Вуд (это священник) и причетник. Вернитесь и доложите.

Церковь, как знает читатель, находилась сразу за воротами, поэтому лакей не заставил себя долго ждать.

— Отец Вуд в ризнице, сэр, облачается в стихарь.

— А что карета?

— Лошади запряжены, сэр.

— В церковь мы отправимся пешком, но, когда вернемся, они должны быть готовы: все коробки и чемоданы должны быть уложены и привязаны, а кучер должен сидеть на козлах.

— Да, сэр.

— Джен, ты готова?

Я встала. Не было ни шаферов, ни подружек, ни родственников — никто не ожидал нашего выхода. Были только мистер Рочестер и я. В холле нас встретила миссис Фэрфакс. Я бы сказала ей что-нибудь, но руку мою как будто сжимали железные тиски, и вели меня таким быстрым шагом, что я едва поспевала. Весь вид мистера Рочестера указывал на то, что даже о секундном промедлении под каким бы то ни было предлогом не может быть и речи. Интересно, а другие женихи тоже выглядят так же — на лице непреклонная воля, во взгляде мрачная решимость? У кого-нибудь из-под нахмуренных бровей горят ли, сверкают ли вот так глаза?

Не знаю, был тот день погожим или пасмурным. Спускаясь по дорожке, я не смотрела ни в небо, ни на землю. Сердце мое и глаза точно переселились в тело мистера Рочестера. Мне хотелось увидеть то незримое, к чему, казалось, был прикован его огненный, пристальный взгляд. Мне хотелось услышать мысли, которым он, похоже, противился, с которыми боролся.

У церковной калитки мистер Рочестер остановился, заметив, что я задыхаюсь.

— Жесток ли я в любви?.. — произнес он. — Задержимся на минуту. Обопрись на меня, Джен.

Теперь я могу вспомнить молчание старого серого храма, грача, облетающего колокольню, красноватое утреннее небо… Мистер Рочестер пристально всматривался в мое лицо, от которого, очевидно, разом отхлынула кровь, потому что я почувствовала, как мой лоб покрывается испариной, а щеки и губы холодеют. Когда я пришла в себя, что произошло довольно быстро, он бережно повел меня к двери церкви. На противоположной стороне церковного двора я заметила две фигуры, судя по облачению, мужские, которые наблюдали за нами. Однако мистер Рочестер на них внимания не обращал.

Наконец мы вошли в тихий, скромный храм. У низко расположенного алтаря нас уже ждал священник в белом стихаре, причетник стоял рядом. Мы подошли к алтарной ограде. Услышав за спиной осторожные шаги, я повернула голову и посмотрела через плечо. Один из мужчин приближался к церковной кафедре.

Началась служба. Нам было поведано о назначении брака, после чего священник выступил вперед и, немного наклонившись в сторону мистера Рочестера, продолжил:

— Я прошу и требую у вас обоих (так, как вы будете отвечать в страшный Судный день, когда будут раскрыты тайны каждого сердца): если кто-либо из вас знает хотя бы одно препятствие на пути к вашему законному соединению в браке, признайтесь в этом, ибо нужно помнить, что соединенное вместе без Божьего соизволения не считается законным.

Он выжидательно замолчал, как того требует обычай. Бывает ли это молчание нарушено ответом? Быть может, раз в сто лет такое и случается. Священник, не отрывавший глаз от своей книги и задержавший дыхание всего на секунду, уже протянул руку к мистеру Рочестеру, его губы уже открылись, чтобы произнести: «Берешь ли ты в жены эту женщину?», когда близкий и очень отчетливый голос произнес:

— Этот брак не может быть заключен. Я заявляю, что препятствие существует.

Священник, онемев, воззрился на говорившего, так же повел себя причетник. Мистер Рочестер чуть покачнулся, как будто под ногами у него колыхнулась земля. Расставив ноги пошире, не поворачивая головы, он произнес, обращаясь к святому отцу:

— Продолжайте.

Полная тишина повисла в церкви после того, как он промолвил это низким глухим голосом. Через какое-то время отец Вуд сказал:

— Я не могу продолжить, не разобравшись в этом утверждении и не выяснив, правда ли это.

— Церемония на этом будет прервана, — прибавил голос у нас за спиной. — Я в состоянии доказать свое заявление. Существует непреодолимое препятствие, отрицающее возможность создания этого брака.