Хуан Дьявол (ЛП)

Втроем они быстро пришли на пляж, где кружились люди; сильный и властный голос решительно приказал:

- Всем в лодки! Настал час! Женщины и дети первыми! Мужчины, которые толкают лодки, запрыгивают потом! Чего ждете? Вы не слышали? Ты, Мартин, двигай людей к лодке! Ты, Угорь, со своими людьми в воду! Хулиан, готовы!

Как будто голос рассеял сомнение, как будто его присутствие имело дар воодушевлять мужество, его голос подталкивал к воле одного за другим, и первые три лодки вошли в воду. Только Сегундо стоял неподвижно, скрестив руки, словно его мучало жестокое сомнение, а рядом с ним стояло несколько рыбаков, которые должны были сесть в последнюю лодку, и они избегали взгляда Хуана.

- Простите, капитан, но эту лодку мы предпочитаем оставить.

- Оставить себе? Что?

- Вы знаете, капитан. Думаете, я не видел, как Колибри побежал предупредить вас?

- В таком случае, это правда, и именно ты, Сегундо… Ты…

- Сожалею, капитан, но у меня семья, для которой моя смерть имеет значение.

- Ты боишься, ты… ты…? – сомневался Хуан с нарастающим гневом.

- Я не боюсь умереть, сражаясь, но вы хотите, чтобы мы упали в яму с головой. Я предпочитаю сдаться солдатам! За это нас не убьют.

- Тебя прижали хуже животного.

- Из тюрьмы выходят, а из моря никто не выйдет. Если бы мы поехали одни…

- Замолчи! Замолчи и сядь в лодку!

- Мы не поедем, капитан! А если бы вы подумали. Я вам говорю, сеньора Моника. Если бы подумали, остались бы с нами, в конце концов, с вами ничего не случилось бы, вам незачем прятаться, и если примете надежность Сегундо Дуэлоса…

- Я предпочитаю ненадежность, которую мне предлагает Хуан Дьявол, – с легкой усмешкой ответила Моника. – Идем, Хуан!

- Отчаливаем по одному, – приказал Хуан, повышая голос. – Гребем веслами сотню метров от берега, а там ждите, в первую очередь, мою лодку. Колибри, отдать концы! Сможешь?

- Ясно. Теперь я второй на Люцифере, капитан, правда?

Три лодки, соединенные длинными досками, защищенные плывущими бочками, вошли на гребень волны. Хуан поднял на руках Монику и посадил в маленькую лодку, которую уже отвязывал Колибри. Он испытывал мучение в левом плече. Только теперь он вспомнил о ране, но мгновение – он вошел в воду и взял весла.

Как черная махина, Мыс Дьявола оставался позади. Моника сидела перед ним. Сначала слабый свет луны неясно освещал белую фигуру, затем темнота стала полной. Черный занавес заслонил звезды, погасил линию серебряного пролива. А волны, минуту назад спокойные, запрыгали, как конь, вставший на дыбы. Вскоре темная ночь осветилась пучком пламени, гигантским факелом сверкнув на вершине Мон Пеле, и разорвавшись в воздухе, как фонтан жидкого огня, ручей лавы начал скатываться с горы.

14.

- Янина, что это было? Я видела из окна, как горел дом.

- Это гора, вулкан. Сеньора видела вспышки пламени. Он еще сверкает во дворе! Черное небо стало красным.

- Но земля не дрожит. Не дрожит. Как будто был взрыв.

- Нет, сеньора, это гора. Я не говорила, что это гора?

София Д`Отремон встала с кровати, подбежала к ставням спальни, выходящим во двор, и в просторной комнате, в густом полумраке, все смотрела на раскаленную реку лавы, которая скатывалась с крутого холма, прыгая через камни, обходя любое препятствие. Затем с беспокойством обернулась:

- Где мой сын? Где Ренато? Он вышел, правда? Я слышала, как он позвал Сирило; потом экипаж уехал, и могу лишь предположить, куда. Его жизнь крутится только вокруг этого проклятого Утеса Дьявола.

- Теперь нет, сеньора. Сеньор Ренато получил бумаги из Епархии. Кажется, он получил желаемый ответ.

- Аннулирование брака Моники? – удивилась София. – Не может быть! Прошло недостаточно времени!

- Думаю, Его Преосвященство очень помог, сеньор Ренато очень признателен ему, сказал, что поблагодарит его прежде чем отправиться в Фор-де-Франс, к губернатору.

- Мой сын поехал в Фор-де-Франс? – спросила София, все более недовольная и изумленная. – И ты так долго ждала, чтобы сказать мне об этом, глупая? Ай, Боже мой, Боже мой!

- Я, сеньора… Дело в том, что он не зашел к вам, чтобы сеньора не подумала…

- Какое значение имеет, что я думаю! Ты что, не знаешь дорогу на Фор-де-Франс? Конечно же, на юг; но сначала нужно обогнуть эту гору.

- Эта новая дорога, она пересекает вершины Карбе.

- А как еще мог поехать мой сын, он выехал туда, где не навредит коням? Разве не так?

- Да… Да, он приказал запрячь молодых жеребцов в повозку. Он сказал, что ему нужно не бежать, а лететь.

Обе подошли к боковым ставням. Оттуда беспокойные глаза следили за огненным маршрутом переливавшейся через край лавы. Она раздувалась, а затем обрушивалась и скатывалась в глубину долины.

- Огонь бежит как будто бы к заводу Клерка, – объяснила Янина.

- Там наверняка есть путь на Карбе! Если бы он был благоразумен!

- Он вышел, как безумный, он был вне себя и столько пил, столько!

- Христос! Что кричат эти люди? – пожелала узнать София, услышав неподалеку обеспокоенные голоса. – Беги за этим человеком, Янина, позови его, догони!

- Говорят, огненная река унесла завод Фернандо Клерка, очистительный завод, дома, снесла плантации сахарного тростника и бежит к Карбе, – объяснила Янина, возвращаясь к хозяйке.

София Д`Отремон остановилась, вцепившись в дверной проем судорожными руками, задыхаясь от густого раскаленного воздуха, который окутал город и опускался красноватым облаком со зловещего вулкана. С высоты в тысяча триста пятьдесят метров, Мон Пеле испускал раскаленную реку, которая, остывая, бледнела. Шум тысячи кричащих голосов, торопливых ног, сотен кружащих повозок, резко взбудоражил город, охваченный новостью катастрофы.

- Более двадцати смертей, крестная. И раненые с ужасными ожогами.

- Нужно ехать, искать Ренато, найти его.

- Остались три лошади в конюшне и большая карета. Эстебан может взять меня.

- Мы поедем вдвоем, Янина! Беги и дай необходимые распоряжения!

Цепляясь за стены, София Д`Отремон вошла в просторный двор дома; уставшее тело сползло на колени, и сложив руки, она шептала плачущим голосом:

- Я унизила сына, отвергла его, и Бог причиняет мне огромную боль, ужасный страх, что Он может отнять его.

С вершины Мон Пеле разливались потоки огненной раскаленной лавы в бассейн реки Бланко, и дальше раскаленный саван накрывал склоны, дороги и поля. Надежному кучеру семьи Д`Отремон, удалось увести в сторону от склона маленькую легкую повозку. Сирило, стоя на кóзлах, изо всех сил сжимал поводья вздыбленных коней. Ренато привстал и с ужасом посмотрел на ужасную картину: новая дорога на Карбе исчезла, процветающая сахарная фабрика Фернандо Клерка превратилась в дымящиеся развалины. Не было больше очистительного завода, домов поселенцев. Но словно беспощадная шпора вонзалась в его волю, подхлестывая желание ехать дальше.

- Быстро! Сирило, поверни направо. Гони коней, мы перейдем долину раньше, чем нас настигнет лава!

- Перейти долину? Кони перепуганы, чувствуют опасность и не слушаются. Посмотрите, мой хозяин!

- Держи поводья, болван! Поворачивай направо, говорю!

- Нельзя, сеньор! Нужно повернуть назад, назад!

- Нужно ехать в Фор-де-Франс любой ценой! Давай сюда их! Отпусти! Ты только бесполезный груз! Возвращайся в Сен-Пьер, если хочешь!

Ренато прыгнул на кóзлы и взял поводья, резко столкнув кучера на землю, и галопом погнал сильных животных под дождем раскаленного пепла, выбрасываемого вулканом. Вдруг вспышка пламени короны Мон Пеле погасла. Лава остывала и бледнела, резкое дуновение морского воздуха смело черные облака, освободив новую луну, блестевшую серебряным обручем.

- Там город!

Стоя в маленькой крепкой лодке, служившей проводником путешествия, Хуан Дьявол указывал на огни Сен-Пьера, блиставшие у темного подножья высоких гор. Они были очень далеко от берега, отклонившись от курса из-за ужасного морского волнения. Но ничего серьезного не случилось. Водяной вал разорвал доски и канаты, протянутые между лодками, но никого не унесло на глубину. На расстоянии пятидесяти метров можно было увидеть три лодки. В море, вновь ставшим спокойным, глаза Хуана определяли место.