Хуан Дьявол (ЛП)

- Нет, сеньор. Сеньора только плакала. Не хотела слушать Отца Вивье. Да, я слышала все, что рассказали девушки на кухне. Как ужасно, сеньор, как все это ужасно!

- Могу себе представить, как тебя тронуло произошедшее с Баутистой.

- Он должен был так закончить. Ужасно, но это правда. Все его так ненавидели. Так сильно. И он поджег Кýму.

- Поджег ее? – Ренато был ошеломлен.

- Сеньор не знает, как все началось? Нет, конечно же. Все случилось потом. Баутиста поджег хижину Кýмы, не дав ей выйти. Говорят, он смеялся, когда охранники бросали камни, когда та высовывалась.

- Это неслыханно! О чем ты говоришь?

- Когда наконец ей дали выйти, ужасно обгоревшей и почти задохнувшейся от дыма, ее поволокли к большой каменной ограде, затем кинули в ущелье. Там ее оставили, как животное, и пригрозили ружьем, если попытается снова прийти. Там же ее нашли мертвой те, кто ехал на повозке тем утром. Поэтому все восстали против Баутисты, сожгли дом.

- Об этом знает моя мать? – спросил Ренато, вскочив на ноги, совершенно бледный.

- Да, сеньор, знает. Сам Баутиста мне сказал, только не так ясно. Сказал, что по вашему приказу.

- Моему приказу? Как я мог приказать подобную вещь?

- Это я и осмелилась сказать. Что вы не могли приказать. Но сеньора и он не позволили мне говорить. Теперь он заплатил свой долг.

- А ты кажешься довольной, что он поплатился, – упрекнул Ренато неторопливым и спокойно. – Тем не менее, Баутиста был твоим родственником.

- Он не был родней. А Кýма была моей подругой.

- Кýма… Это правда…

Ренато замолчал, вспомнил и посмотрел на странную девушку, которая преобразилась под его взглядом. Ее глаза горели, подрагивала смуглая плоть.

- Ты купила у Кýмы любовный напиток. Думаешь, эта бурда действует?

- Кýма имела силу, сеньор, и хорошо это доказала: три человека, которые плохо с ней обошлись, уже умерли.

- Но не из-за силы этой несчастной, Янина.

- А почему нет, сеньор? Кýма никогда не проклинает без причины и просто так. Сила любви и сила смерти имеют…

- Сила любви… – повторил Ренато шепотом. Мысль пронеслась в его разуме, как вспышка, но он сразу же отверг ее: – Хватит глупостей. Принеси мне бутылку коньяка и проследи, чтобы мне никто не мешал. Только...

- Да, сеньор. Я помню указание. Только тот, кто принесет бумаги из Епархии, которые вы ждете.

Ренато опрокинул еще рюмку и замер, опустив голову и прикрыв глаза. Он пил, чтобы забыться, но не мог потушить горящую искру в сознании, ослабить тревогу напряженного, бесконечного ожидания. Он допил то немногое, что оставалось в бутылке, и отбросил ее в сторону, встал, пошатываясь, и услышал глухие взрывы, как гром.

- О! Что это? – и крикнув, позвал: – Янина! Янина!

- Вот коньяк, сеньор, – указала Янина, быстро зайдя.

- Что это за шум? Эти взрывы?

- Это длится уже несколько дней, сеньор. Не помните? Говорят, это вулкан. Небо стало красным и опять сыпется пепел, как прошлым вечером. Крыши и деревья стали уже белыми. Говорят, похоже на снег.

Ренато провел пальцами по подоконнику распахнутого окна, собирая тончайший густой и горячий пепел, который падал, и проговорил пренебрежительно:

- Снег? Ба! Горячий снег. Он почти горит, и трудно дышать. Поставь сюда бутылку и не возвращайся, пока не передашь бумаги, которые я жду. Ух! Какая же сделалась проклятая адская жара!

Он сделал глоток, еще и еще. Действительно, было трудно дышать. Огненные испарения проникали в открытое окно. Очень медленно уходя, Янина повернулась и с болью посмотрела на него. Ренато снова упал в кресло. В сознании смешались образы. Библиотека заселилась несуществующими тенями. Одна из них отделилась от остальных. У нее были черные глаза и страстные губы. Она улыбалась, предлагая ему бокал шампанского, и он услышал, словно внутри него звучат пророческие слова, сказанные однажды Айме:

«Ты будешь плакать. Плакать по ней, а я буду смеяться над твоими слезами. Я буду смеяться, видя тебя все более униженным, сильнее и сильнее, пока не опустишься до самого ада, где я буду тебя ждать…»

- Это неправда. Неправда! – кричал Ренато, словно очнувшись. – Тебя нет здесь! Не существуешь! Ты призрак, всего лишь призрак!

- Сеньор Ренато… Сеньор! – испуганно ворвалась Янина в библиотеку.

Ренато вздрогнул, очнувшись. Перед ним Янина держала лампу, которая рассеяла тьму и призраков. За ней, одетый в белое платье слуга держал в руках широкий запечатанный конверт.

- Подойди сюда. Можешь сказать, что вручил прямо в руки, – известила Янина слугу, вырывая конверт. И передала Ренато. – Он пытался войти лично, чтобы вас увидеть.

Ренато оторвал сургучную печать с епископским знаком Сен-Пьера, и жадно прочел слова, мелькавшие перед глазами, налитыми алкоголем, пока Янина подталкивала в спину любопытного слугу:

- Можешь идти. Я принесу тебе подписанный конверт.

- Свободна! Свободна! Дали разрешение! Одобрено! Свободна! Моника не принадлежит Хуану Дьяволу!

Вне себя, держа дрожащими руками желанные бумаги, не веря глазам, жадно глядя на то, за что боролся, Ренато Д`Отремон повторял, как одержимый, слово, которое в эти минуты значило для него все:

- Свободна! Свободна!

Из-за дверей, пронзая огромными черными глазами белого человека, Янина смаковала печаль, болезненное отчаяние, с которым она жила рядом с объектом невозможной любви. Охваченный безмерным чувством, мрачный разум Ренато резко прояснился; пары алкоголя, пытки угрызений совести, черный мир теней, где покоились его мысли – все просочилось через серебряное решето, зазвенело по-новому, как хрустальный колокол, и весело он проговорил:

- Янина, тебе не кажется это чудесным? Такое ждут долгие годы!

- Да, сеньор. Такое случается редко, – медленно и грустно проговорила Янина. – Но так как Его Превосходительство – родственник сеньоры, следовательно, и ваш. И кроме того, он имеет хорошие связи в Ватикане.

- Да, это учли. Но в любом случае…

- Сеньор был уверен, что получит эти бумаги сегодня, не так ли?

- Как я мог быть уверенным, Янина? Я был в отчаянии. Это был крайний срок, и я надеялся до последнего. Больше нельзя ждать, чтобы люди на Мысе Дьявола дальше сопротивлялись. Они должны сдаться, покориться, и чтобы Моника не потонула с этими бандитами, нужно было расторгнуть этот проклятый союз, иметь на руках свидетельство моих слов. Я прекрасно знаю, что значит поездка губернатора в Фор-де-Франс. Он не хотел выставить себя в дурном свете и открыто пойти против меня и законов. С этими бумагами я пойду к нему.

- Сейчас? Но сеньора…

- Правда. Мама, Кампо Реаль. Да, я забыл об этом.

Он сжал руками виски, где стучал глухой и настойчивый удар молота. Даже алкогольное похмелье не могло сломить его восторг. Его ноги дрожали, взгляд не был ясным, но сердце билось победно, его нетерпение сносило все препятствия, чтобы наконец добиться желаемого.

- Завтра я поеду в Кампо Реаль. Или послезавтра. Как только смогу. Я поговорю с губернатором о двух делах. Да. О двух. Скажи об этом моей матери, Янина, скажи, что я пошел к губернатору и решил уладить дело с Кампо Реаль. Войди и скажи ей, успокой, постарайся ее успокоить. Скажи, что я… Не знаю, что сказать ей…

- В таком случае, это правда, что сеньор прямо сейчас поедет в Фор-де-Франс? Но сначала вам нужно немного отдохнуть, сменить одежду, немного поесть.

- Это было бы разумным, но время торопит. Я приму ванную, сменю одежду. Приготовь мне крепкий кофе. Что у тебя в руке? Что за конверт?

- От тех бумаг, что вам принесли, сеньор. Он ждет, что вы подпишите. Этого требует посланник.

- О, да, конечно! И присоединю к этому слова благодарности. Я должен подписать письмо. Нет… На самом деле я должен прийти сам. Это меньшее, что я могу сделать. Его Превосходительство исключительно помог мне. Это самое лучшее лекарство. Я чуть повременю, прежде, чем поеду в Фор-де-Франс. Задержи посланника. Пусть дадут ему чаевые. Нужно все приготовить. Потом ты поговоришь с моей матерью. Предупреди также Сирило.