Хуан Дьявол (ЛП)

Наконец София Д`Отремон приехала через боковую улицу в просторную и роскошную резиденцию Генерала-Губернатора Мартиники, и опираясь на Янину, вышла из массивной кареты, которая с таким трудом добралась сюда. Было полно прохожих, толпа заполонила площадь перед балконом, где вещал лидер:

- Дети мои, мое присутствие в Сен-Пьере – лучшее доказательство, что все тревоги напрасны. Я приехал со своей семьей. Также меня сопровождали два человека науки, чьи показания только что обнародовали, и согласно их авторитетному мнению Сен-Пьер не должен бояться Мон Пеле, как Неаполь не должен бояться Везувия. Наш старый вулкан рычит понемногу, но не кусается. Фейерверки и ручьи лавы, в конце концов, затухнут в море. Есть ли причина оставить самую цветущую французскую колонию на Антилиях? Рожденные у подножья Мон Пеле должны смеяться над этими тревожными глупостями, и советую всем не переживать и смеяться, потому что я готов действовать, чтобы решительно усмирить распространение паники и тех, кто их распространяет, любую деятельность, создающую беспорядки. Еще раз говорю соседям Сен-Пьера: пусть каждый возобновит обычную деятельность и не упорствует в злых пророчествах, дабы не сесть в тюрьму.

Двухместная карета остановилась на той же улице, и Ренато Д`Отремон, который ей управлял, откинул поводья, подошел быстрым шагом к желанному черному входу, когда его мать появилась перед ним:

- Ренато!

- Мама! Что ты тут делаешь?

- Не думаешь, что ищу тебя? Провела ночь, умирая от беспокойства, искала в каждом уголке города твои следы? А ты даже не думаешь, не так ли? Думаешь лишь об этом звере в своей злобной страсти.

- Пожалуйста, хватит!

- Оставив меня больную, ты уехал и не сказал ни слова.

- Я хотел избежать подобных сцен, мама. Со мной и так случилось много неприятного. Это нужно закончить, отрезать.

- Уже вижу. Ты избегаешь последствий безумия, но не отказываешься от собственного.

- Моя любовь к Монике не безумие, пусть для тебя это так, потому что Моника свободна, и я знаю, что она любит меня.

- Свободна?

- Да, свободна. Вот бумаги из Епархии, с ними я буду требовать у губернатора необходимую поддержку, средства, которых мне не хватает, чтобы вырвать ее из рук этого человека.

- А Кампо Реаль? Твой Кампо Реаль?

- Я займусь Кампо Реаль в свое время. Эти же самые люди, которых губернатор предоставит в мое распоряжение, покончат с этой толпой так скоро, как только Моника будет освобождена. Я сделаю это лично, мама, потому что ты назвала меня трусом, но увидишь, как ты была несправедлива. И увидишь очень скоро!

- Минутку, Ренато. Губернатор дал тебе солдат?

- Еще нет, но мне не откажут. К несчастью, я еще не смог поговорить с ним. Мы разошлись. На пути по дороге к Карбе, я узнал, что губернатор возвращается в Сен-Пьер, а мои кони слишком устали, чтобы догнать его. Но вот я здесь, и возвращаюсь к нему с тем, что он просил: с законными правами. Идем со мной, мама.

- Конечно же я пойду. Но подожди, подожди. Ты же не прикажешь людям схватить Хуана Дьявола, правда? Только не это, сынок, не это.

- А почему нет? Ты всегда хотела, чтобы его раздавили. Знаешь кто там, рядом с губернатором? Кто собрал столько подписей, чтобы освободить его?

- Я знаю, что Ноэль обеспокоен этим делом. Конечно, он должно быть, пытается добиться приема.

- Я хорошо осведомлен. Мне сказали, что губернатор ждет Ноэля в кабинете. Но то, что он сделал, не слишком ему поможет.

- Вся твоя жизнь вокруг этого проклятого Хуана!

- Да, вся жизнь. Не представляешь, как далеко все зашло! Но это последнее сражение, и я его выиграю, уже выиграл. Это моя победа, то, что погасит все мои ошибки, и то, что никто не сможет отобрать у меня! Идем, мама!

- Вы превратились в мою тень, Ноэль?

- Я превратился в вашу совесть, сеньор губернатор, и простите, что беру на себя смелость говорить открыто и ясно, как мы привыкли. Вошло в поговорку, что вы ненавидите жестокость и бесчеловечность. Вы правите на этом горячем острове спокойно и по-отечески. Ваше Превосходительство не совершает произвола по личной выгоде, но произвол могущественных лиц не имеет границ, учитывая, что Ваше Превосходительство ничего не делает, чтобы предотвратить его.

- Хватит! Если вы думаете, что буду слушать вас…

- Вы выслушаете, потому что Ваше Превосходительство имеет золотое сердце. И это тоже вошло в поговорку. Поскольку вы знаете, что я прав, то мне следует сказать вам нечто важное. Недовольство – это лучшее, чему вы можете поверить, народная совесть пробудилась. Акт простой справедливости может исправить прошлые ошибки. У меня три тысячи подписей за жизнь Хуана Дьявола и рыбаков, что его сопровождают.

- Три тысячи подписей? Жизнь? Какая глупость, Ноэль? Они не приговорены к смерти.

- Но дело серьезное. Там, где Ваше Превосходительство загнало их в угол, с каждым разливом лавы им угрожает ужасная смерть, и как Ваше Превосходительство констатировало – да, она продолжает бежать с той безнадежной стороны.

- Никто не знает, в какую сторону она бежит!

- Ваше Превосходительство только что подтвердило с этого балкона, что знает.

- Ладно, нужно успокоить встревоженный народ.

- Народ верит слову Вашего Превосходительства, и судит обоснованно, что эти несчастные приговорены быть сожженными живьем только за одно преступление, что не позволили угнетать себя безжалостными ростовщиками.

- В любом случае, они подняли оружие против моей власти.

- А вы не злоупотребили властью, превращая Мыс Дьявола в остров?

- Хватит, Ноэль. Что вы предлагаете?

- Ваше Превосходительство, настал час. Если вы дадите Хуану возможность честно сдаться, никто не сможет осудить его. Речь идет о жизни более пятидесяти граждан Франции, и общественное мнение на вашей стороне. Эти подписи лишь подтверждение. Их можно продолжать, тысячи превращать в миллионы. Можно… – Ноэль вдруг прервался и с видимым неудовольствием многозначительно выразился: – О… О!

Губернатор живо повернул голову, проследив за взглядом нотариуса. В распахнутых дверях кабинета, переходящего в приемную, стоял Ренато Д`Отремон с матерью; затем, приблизившись, Ренато извинился, увидев выражение удивления и неудовольствия главы острова:

- Простите, Ваше Превосходительство. Двери были открыты и свободны для прохода.

- Я вижу… все позабыли о своем долге, когда более всего должны его соблюдать, – напомнил губернатор, не скрывая неприязни.

- Не обвиняйте нас в злоупотреблении доверием, друг мой, – защищалась София Д`Отремон.

- Вас никогда, София. Но прошу вас пройти в другую залу. Я внимательно выслушаю вас через минуту, я едва решил это дело.

- Вы не можете решить это дело, не выслушав меня, сеньор губернатор, – поправил Ренато. – Уже пятнадцать часов я гоняюсь за вами, и каждая минута может быть последней.

Внезапно дрогнула земля, все затряслось, картины на стенах скривились, лампы раскачивались. Глава острова, все более недовольный, воскликнул с раздражением:

- Этого только нам не хватало!

- Сеньор губернатор, я еще не закончил, – напомнил старый нотариус.

- Сеньор губернатор, два слова, – настаивал Ренато. – Несколько дней назад я попросил у Вашего Превосходительство поддержку, чтобы вырвать из рук Хуана сеньору де Мольнар, взять на себя обязательство призвать этих людей выполнять законы, и вы ответили, что нужно не только моральное, но и законное право.

- Действительно, Ренато, я сказал и поддерживаю это. Пока сеньора замужем за Хуаном Дьяволом…

- Этот брак расторгнут. На самом деле его никогда не существовало, потому что он так и не состоялся. С этими документами я докажу это.

- Как… это возможно? – поразился губернатор. – Так быстро?

- Быстро или нет, но вот они, – подтвердил Ренато очень высокомерно. – Согласно вашим словам, это единственное, что нужно, чтобы уступить моему требованию. Посмотрите сами, прочтите спокойно, проверьте подлинность бумаг, и ради Боги, не слишком запаздывайте, чтобы отдать все необходимые распоряжения.