Ома Дзидай (СИ)

– Слаще дынь! – прошептал он, завороженный.

Ему было виднее. Я тихо приняла похвалу.

Коногава Горо вдоволь наигрался.

– Открой рот, девочка.

Губы слились в вынужденном поцелуе. Самом-самом мерзком и нежеланном. Что хуже, он стал у меня вторым. Утешало мало, но я хотя бы познала разницу.

Ухватив за голову и поясницу, сёгунский сынок обсосал мою верхнюю губу. И снова разногласие ощущений – мурашки по коже при мрачнеющем сердце.

Это цветочки. А ягодки склоняли к тошноте: насильник погрузил язык мне в рот.

Пахнуло перегаром – так сильно, что степень собственного опьянения показалась детским лепетом. Горо терся о зубки, а когда надоело, стал догонять язык, беспомощно прикованный к полости. К какой бы щеке тот ни жался, он все равно доставал его.

Когда насильник отлип, я уже потеряла счет времени, сосредоточившись, чтобы не вырвало. Боги помогли.

Подняв мне ручки, он увлеченно обнюхал подмышки и уткнулся в них носом.

– Так, так, так. Что тут у нас?

Обезьяньи лапы поползли, останавливаясь на груди, к промежности, чтобы раздвинуть уже совсем другие губы. Беспорядочное копошение там пальцем не прошло мимо проводников чувств. Низ начал гореть, а дыхание участилось, прерываемое завываниями и скулением: стерпеть было непросто.

Ножки сдвигались. Но не хватало сил, чтобы прогнать из себя чужую руку. Насильник смотрел, как я извивалась, и злорадствовал.

– Тебе тоже нравится. Это еще ничего. Я умею немало…

Трещать языком он был горазд. Подкрепляя слова делом, Горо опустился на колени. Я даже не успела понять, что происходит.

Вертлявый язык протиснулся меж половых губ и заболтался внутри, погружаясь все глубже. Горо стремительно вынимал его, качая меня и совсем не жалея.

Я не удержалась и просто запищала, прислушиваясь к новым ощущениям.

– Еще… еще!.. – повторяла я сама не своя, закинув голову назад. В словарном запасе я не находила исчерпывающих определений, которые бы описали всю эту пестроту.

Ничего не мешало напасть. Но любопытство взяло свое, и я дала ему время показать навыки в обращении с женщиной.

Тело мне уже не принадлежало, перейдя под управление человеческой природы.

Ладошки сами потянулись к голове Горо. Пальчики занырнули в самую гущу волос и трепали их, пока он умело обласкивал наиболее чувствительное из причинных мест.

Все хорошее заканчивается. Так и Коногава, полакомившись мной в достатке, отстранился и с лицом, выражающим небывалую негу, возвысился опять.

Я с грустными глазами молила о добавке. Горо ожидал такого поведения, видя во мне тысячи предшествовавших женщин. Он рассмеялся.

– Надо бы и меня ублажить, – заявил развратник и настойчиво прислонил мою левую ручку к разгоряченному члену.

Лаская меня там языком, сёгунский сынок тоже испытал заряд удовольствия: его отросток ощутимо затвердел. Член лег в кулачок, уверенно выглядывая наружу.

Горо сдавленно дышал, водя ладошкой взад-вперед.

– Опускайся.

Нет… нет! Ну зачем ты меня заставляешь?!.

Прикинувшись дурочкой, я выпучила глазки. Потомок рода Коногава снисходительно хмыкнул. Сталкиваться с девственницами ему было не впервой. Он добавил мягкосердечно и сладострастно:

– Усаживайся на колени. Я объясню пошагово.

На самом деле, я прекрасно все знала и просто вешала ему на уши лапшу.

Другие девушки привыкли к подобным ласкам. Им даже нравилось. Почему? Не знаю. Стоило и мне попробовать разок…

Я послушно оперлась на коленки и стала ждать указаний, собиралась с духом. Горо приказал раскрыть кончик и прильнуть к члену губками.

С замершим сердцем я взглянула на бледноватый и грибовидный конец отростка. Меня бросило в неприятный жар, но не отступила.

Помня, как обслуживали член бывшие любовницы, Горо заботливо подсказывал, что делать, и следил за каждым телодвижением. С тем же успехом он мог сам себя ублажить, если бы не мешали ребра.

Но ублажала я, беря кончик в рот несмотря на резкий запах забродившей мочи и прелостей, всяко-разно облизывая и почти проглатывая. Отключив голову, я сумела стерпеть гадкий привкус на языке, тонувший в слюне, и все испытанные неудобства.

Из-за отсутствия опыта выходило из рук вон плохо. Это естественно. Но для него моих усилий было предостаточно. Закатив глаза в неге и туповато разомкнув губы, он удовлетворенно сопел и стонал, как ночные птицы в роще за стенами спальни.

– Вот так. Вот так. Хорошо… – приговаривал насильник, подбадривая, но никак не наседая. В противном случае, пришлось бы тяжко.

Горо был уже готов поддаться позыву и излить семя не в ту полость. Но так быстро прощаться он намерен не был. Ласки ласками, а ему больше хотелось существенного, первозданного.

Сёгунский сынок приказал встать. И я подчинилась, проглатывая слюну и утирая губки. Его лапы обхватили мои предплечья и крутанули, как минолийский волчок.

Он повел меня к футону мимо заграничного зеркала. Придерживая сзади и уволакивая за собой, опустился на постель.

Больше беспокоясь, чтобы кончик не высох, Горо не дал передохнуть. Он навис огромной тучей сверху и нежно раздвинул мне ножки.

Насильник сплюнул себе на член и заботливо растащил влагу по поверхности. Я часто задышала, укрывая смешок. Мое поведение он понял по-своему и заботливо прошептал на ушко:

– Ничего не бойся. – Заверение было скреплено перистыми прикосновениями по щечкам, ручкам и животику. – Все пройдет хорошо, уверяю.

Мир преобразился. Такого понятия как доверие больше не существовало. Вообще ничего не существовало. Только я и Горо. Стали единым целым, как задумали сами Боги, разделяя людей на мужчин и женщин.

Распахивая половые губы и распространяя дрожь по всему девичьему телу, он неторопливо пробрался внутрь, но вошел только на четверть. Пустовавшее пространство забилось, меня дополняя, как ключик – замочную скважину.

Холод накрыл с головой, до мурашек. Наслаждалась я или страдала – определить было сложно. Отростку еще было, куда проталкиваться. И он проталкивался – постепенно, плавными движениями. Боль внизу живота расходилась царапинами все выше. Я шипела, сдерживаясь не повысить голос до стона или вовсе крика.

Бесполезно: все равно сорвалась.

Неспособная деться куда-либо, я вцепилась ручками и ножками в Горо, как мартышка, обхватившая ветку, и ногтями беспомощно скребла его спину. Я зажмурилась, осознав свое заблуждение о его размерах: для меня и такие были слишком!

Со временем неприятные ощущения прошли, оставляя после себя расслабляющее тепло. Так и я втянулась в сношение, не думая ни о чем и просто издавая разные бессознательные нечленораздельные звуки.

Даже тогда, когда он ускорился, чтобы довершить начатое.

Кровь прилила к низу. Я поняла, что все кончилось, только когда Горо безвольно изогнулся и закряхтел, а ручки и ножки мои начали соскальзывать из-за выступившего пота. Он выдохнул и лег рядом, восстанавливая затраченные силы.

Внутри все стихало, и я почувствовала, что от него во мне осталось, растекаясь во тьме утробы. Семя было не вытолкнуть, оно осело слишком глубоко. Но мне все равно: каких-либо последствий быть не должно.

Мы встретились взглядами и долго смотрели друг на друга без слов. Мое личико не выражало чувств: мысли спутались, я еще не отошла. И не определилась, как мне пришелся первый раз.

Улыбка не сходила с его губ. Наконец, он заговорил и привстал, облокотившись:

– А ведь я даже не знаю, как тебя зовут…

– Меня зовут Нагиса, – спокойно ответила я.

Пришло четкое осознание, что вот он – миг, когда следует напасть. Единственный удобный, упустить который нельзя.

– Какое совпадение! – рассмеялся Горо, не почуяв подвоха. Мне же лучше. – Отец по всему городу разыскивает сына даймё Фурано. Его зовут точно также.

– Случайности не случайны.

Услышав намек и то, как возмутительно мужественно прозвучал голос, он позеленел. Время было на моей стороне. Убийца проснулся.