Ома Дзидай (СИ)

Отцу никак не помочь. Ежели судьба подарит возможность, я попробую. А так… буду заботиться о сохранности себя. Иначе все зря, никому из нас не жить.

Воины сёгуна обыскали родовой особняк. Прочесали самые злачные уголки Омы. Нагису не нашли. Человек будто испарился. Никто не знал, куда.

Известие о предательстве господина слуги встретили с недоумением. Они легко отреклись от него.

С заходом солнца сёгун спустил с цепи конный отряд ищеек. Они бросились по северной дороге в сторону Кадзитани. Ветви тамошних ив украсят тремя подвешенными трупами: беременной Юки, малышки Рэй и ее матери. Пара-тройка дней – и просчет Хидео коснется их всех.

Некоторые поскакали дальше, до монастыря Отобе. Мне было неизвестно, втянул ли отец и Фудо в заговор. Если нет, братец падет невинной жертвой просто за родство.

Уже летом сёгун подумывал рассеять войска по Мэйнану. Чтобы найти Рю, если он здесь, и привезти в бакуфу. С головой на плечах или в обертке. Острова – не Большая Земля, но и здесь найти его было труднее, чем юрэй.

Богатый и обширный хан Фурано переходил его последнему сыну – Горо. Он обязался отыскать белого идзина.

Для Коногава в ближайшие два дня обещал идти праздник. Просто пей, не просыхая! И ведь пили.

Уже поздним вечером Дзунпей устроил роскошный о-дзасики . Даймё пришлось делить столы со свитой Иошинори – кугэ – и высокопоставленными чиновниками Омы. Они недолюбливали друг друга, но торжество сближало. Сам тэнно присутствовать отказался.

Не только пищей был сыт знатный люд. Развлекать гостей сёгун привел именитых гейш из столичного ханамати . Сиро , чтоб души пели от радости. И короби , чтоб тело при нужде пробрало в истоме.

Женщины искусства порхали между мужами, будто пчелы над цветами, и старались угодить всячески. Тем нравилось, но мне было противно.

Гейши вели оживленные беседы. В основном о Собрании Даймё и Урагами Хидео. Слух резал их смех. Пляски дев с белеными лицами вызывали гвалт одобрения.

Мне понравилось только упоительное звучание бамбуковых дудок нокан. Оно одно служило утешением в окружающей маете.

Не обошлось без простеньких игр. Когда масу гостя осушалось, гейша спешила подлить саке и с наигранным удовольствием принимала чашечку в ответ. Это самая невинная часть их работы, где все понарошку.

Сёгун не погнушался учениц гейш. Совсем еще молоденькие девочки, моего возраста. Они были беспомощны в руках опьяневших господ. Многие из них оборачивались отъявленными свиньями, выпив лишнего.

Злоба сдавливала горло. Я понимала, каким горем обернется для них эта ночь. Но ничего не поделаешь. В ходу на о-дзасики правила, мне не понятные.

Краем глаза я заметила Коногава Горо. Дюжий и широкоплечий, поддатый и высокомерный, он хотел большего. Ученицы, невинные и простодушные, вызывали у него острое влечение.

Он долго водил глазами, пока не выбрал ту самую – она как раз наполняла его масу до краев, смущенно улыбаясь.

Открыто показывать намерения Горо не стал. Сёгунский сынок украдкой ощупал бедра голубоглазой девчонки, просунув руку под полы кимоно.

Он – плоть и кровь Дзунпея. Ему можно все.

Несмышленая, ученица ойкнула, чуть не расплескав напиток по столу. Девушка поглядела на Горо. О-сирой не выдал выступивший на лице румянец. Но смятые губы, дрожащие глаза и вздымающиеся маленькие ноздри ясно показывали, в какое смущение мужлан вверг ее.

Смелея, он поманил ее пальцем и шепнул на ушко свое грязное предложение. Она изогнулась, ахнув. Но согласилась.

Выбора-то нет.

Довольный собой, сёгунский сынок встал и поблагодарил за пищу. Он уходил раньше всех. Отец моргнул, провожая и особо не заботясь о похождениях отпрыска.

А следовало бы.

Путь вел ученицу в его спальню. Не она первая, не она последняя.

Мое присутствие здесь ограничивалось слежкой за гостями. Надев пестрое кимоно, я притворялась женой высокопоставленного госслужащего. Никто не догадывался о кинжале-кайкэн, запрятанном в закромах оби .

Общения не искала. Собеседники подходили сами. Их пленили диковинные краски волос и глаз, милое личико. Они не решались порочить честь жены чиновника. Опасно это.

Я выслушивала самую несусветную чушь. Наигранно улыбалась. Даже развивала беседу. Было легко: шиноби отменно учат приспосабливаться к любым условиям.

Мои боевые товарищи занимались тем же. Присутствие воинов Коногава служило прямой угрозой возможных изменников. Так они никогда бы не раскрепостились.

Гостям нужны были уши, в которые они вложили бы свои постыдные откровения. Сведения, что позже Дзунпей использует против них же.

Полезная деятельность. Но не в моем случае.

– Поверьте мне, Мидори-доно , – облизывая губы, верещал бочковидный даймё Шибасаки. – Ошима – золотая жила…

– Не сомневаюсь, – отмахнулась я, скучая.

Унылая болтовня ни о чем порождала зевоту, которую я едва сдерживала.

И тут в трапезный зал ворвался синий ветер…

– Ишимура Мидори!

Дзунпей позвал меня по новому родовому имени. Каждый шиноби получает такой. Я глянула за плечо толстяка. Сёгун махал мне.

– Подойдите сюда, будьте добры.

– Прошу прощения, – засуетилась я, откланиваясь. – До свидания!

– Мы еще увидимся?..

Даймё Шибасаки окинул меня голодными поросячьими глазками. Губы-шлепанцы улыбкой напоминали подкову.

– Боюсь, не получится, – ответила я предельно ласково. – Мне еще нужно найти мужа. Обещал приехать. Но его все нет и нет.

Я осторожно пошла туда, где пировал сёгун.

– Ах, что за чудесная женщина!

Жирный надоеда проводил меня восторженным шепотом и озабоченным взглядом. Возникло мерзкое ощущение, будто облапали прилюдно и звучно шлепнули на прощание.

Когда между нами осталась пара шагов, я поклонилась в поддельном почтении:

– Сёгун.

– Мидори.

Владыка Омы уставился на меня. Я оставалась холодна, как и подобает куноити. Коногава изменился в лице и заметно расслабился.

– Итак…

Дзунпей покончил с масу саке в один глоток и потребовал еще.

– Как тебе званый вечер? Веселишься?

– Никак нет, мой господин, – честно ответила я.

– Пускай. – Он приступил к потрошению жареного кани . Затрещали клешни. Броня легко ломалась. – Ты ведь на задании. Но совместить приятное с полезным было бы не лишним… Узнала что-нибудь полезное?

– Тишина. Думаю, после задержания Урагами Хидео предатели еще долго не будут светиться.

– Разумно, если так, – Дзунпей слегка посыпал блюдо солью. Попробовал. – Божественно… Ты не жалеешь?

– О чем Вы?

– Об отце твоем. Завтра его не станет. Помнится, тебя очень обижало, что Вы так и не сблизились.

– Теперь это неважно. – Голос чуть не задрожал. – Уже точно не о чем жалеть.

– Правильный ответ, – усмехнулся он и вспомнил о блюде. – Когда на чашах весов долг и семья, только судьба страны имеет значение.

Его глаза опустились на миг вниз.

– Если так подумать, ты ни разу не подвела меня. Словно бы сами Боги вели тебя прямиком в мой отряд шиноби. Словно в этом твое предназначение.

Лишь договорив, сёгун откусил еще мяса.

– Воля Богов не подлежит порицанию и обсуждению. Как и Ваша – в народе.

Мало кто искренне так думал. Но Дзунпей уважал мою наглость при общении. Для него это – кошки-мышки. Он распалялся в речах, пользуясь полномочиями охотно.

Так и сейчас.

– О как. А если я поступлю с тобой, как душе моей угодно? Овладею силой? Убью? Жестоко убью? Что тогда? – затараторил он, издеваясь.

– Не смею возражать. Обходитесь, как посчитаете нужным. Я всего лишь орудие в Ваших руках, – самозабвенно ответила я.

На деле, страх щипал кожу. Если перегнуть, он перешел бы от слов к делу.

– Ты правильно поняла свое место. Достойно шиноби, – рассудил он легкомысленно.

Повезло.

– Однако… – Напряженное молчание тянулось, как деготь с ковша. – Я поверить не могу, что Хидео принял у себя идзина точь-в-точь через три дня после твоего отъезда! Вот же сука везучая!