Навечно преданный (СИ)

— Я не хотел говорить об этом, понимая всю серьёзность подобного заявления и те, возможно, необратимые последствия, которые оно будет иметь для внутренней политики нашей великой Империи, тем более, что никаких доказательств, кроме, разве что, слов Шерлока да показаний присутствовавшего при этом княжеского прислужника, который вряд ли согласится дать их добровольно, у меня нет, но, видимо, правда должна быть раскрыта, какой бы ужасной она ни была.

Ещё один глубокий вздох ненамеренно, но эффектно перетёк в драматическую паузу, закончившуюся поистине непредсказуемым для всех присутствующих признанием:

— Князь Магнуссен потребовал от меня поступиться честью, пойти не только против собственных принципов и убеждений, но и нарушить данную Богу и Совету Наций присягу. То, что Его Светлость желал получить взамен жизни несчастного узника, то, что я отказался ему дать, обрекая на смерть не только себя и Шерлока, но и всех прибывших со мной людей — это жизнь нашего Императора.

— Клевета! — юного герцога Курляндии подбросило над мягкой обивкой предназначенного ему кресла, и он взвился во всю длину своего немалого роста над такими же, что и у него, потрясенно-возмущёнными физиономиями единомышленников. — Как Вы смеете?!.. Это клевета!!!

Его Величество Джон Хэмиш Ватсон не спеша повернулся в сторону крикливого выскочки и смерил парня тяжёлым колючим взглядом. Лицо Шотландца, с которого всего секунду назад ни твёрдая решительность, ни глубокие переживания не смогли стереть светлого отражения доброй и совестливой души, вдруг окаменело в выражении холодной надменности и презрения к недостойному сопернику.

— Я правильно понял? Вы сейчас назвали короля Шотландии, рыцаря Объединённой Империи — ЛЖЕЦОМ?

Племянник покойного сэра Магнуссена изменился в лице. Судьи переглянулись. Ошибочно казавшийся ничуть не примечательным Его Величество, только что полностью соответствовавший амплуа покладистого и мирного человека, вдруг на глазах из смиренного ответчика превратился в жёсткого и гордого правителя с такой внутренней силой, что всем присутствующим на секунду почудилось — он смог бы, дав ей волю, уничтожить зарвавшегося юнца одним движением брови или щелчком пальцев.

Зал притих, захваченный моментом. Белокурый Иоган, внезапно ощутив себя оранжерейным цветком, оказавшимся на пути неукротимого восточного ветра, плюхнулся обратно в кресло, как подкошенный. Предпочтя благоразумно умолкнуть, хотя данное решение вряд ли было вполне осмысленным, он для большей надёжности поглубже втиснулся в бархат сидения меж также притихших родителей.

Сир Майкрофт ожесточенно тёр переносицу.

Убедившись, что противник постыдно ретировался, так и не найдя достойного отклика у публики, среди которой даже приверженцы князя поостереглись на этот раз выказывать своё недовольство, Джон облизал пересохшие губы, собираясь с мыслями и снова возвращаясь в привычный для себя образ честного и добросердечного правителя, пекущегося о благе не только своей страны, но и всего мира.

— Зная о том доверии, которое сир Майкрофт оказывает мне, сэр Чарльз предложил воспользоваться этим и отравить Его Императорское Величество, — продолжил он, мрачнея от нахлынувших воспоминаний. — За такое злодейство, а также за клятвенное обещание содействовать ему в восхождении на императорский престол, князь обещал прекратить пытать моего друга и отпустить нас. Разумеется, я отказался. Тогда сэр Магнуссен, пользуясь беспомощностью Преданного перед силой его прямого приказа, велел тому перерезать мне горло, — голос Джона едва уловимо дрогнул, — но Шерлок в последний момент нанёс удар не мне, а своему бывшему хозяину.

Зрители замерли, шокированные признанием Шотландца, в правдивости слов которого, по большому счёту, никто не сомневался. Судьи, не до конца ещё понимающие, в каком же направлении им теперь вести допрос венценосного ответчика, рассеяно перекладывали бумаги, бездумно пробегая глазами по изложенной в них, совершенно бесполезной сейчас информации, и растеряно переглядывались. Майкрофт Холмс, откинувшись на спинку кресла, сверлил Джона пронзительным взглядом сузившихся серых глаз, в которых читалось как глубокое уважение, так и некоторая досада: то ли на себя, что не смог предвидеть такого поворота, то ли на Ватсона — а ведь и не обмолвился даже! Эх, рыцарь ты, рыцарь…

Наконец председательствующий, откашлявшись и плеснув себе воды из приземистого графина, решился на очередной вопрос, по всей видимости, сочтя его достаточно уместным.

— Если Вы не давали Преданному приказ убить, — в тоне судьи слышалось не только сомнение, но и искреннее желание разобраться в более чем непростой ситуации, — а его бывший, хотя, как мы поняли, всё ещё имеющий достаточное влияние Хозяин такой приказ отдал, то как случилось, что подсудимый всё же перерезал горло не Вам, а ему?

— Я не знаю, что ответить на это, Ваша честь, — пожал плечами король. — Если высокому суду действительно нужно знать моё мнение, то я думаю, что, скорее всего, причиной этому послужила наша с Шерлоком Связь, которую даже Мастера Школы признали идеальной. Приказав убить меня, Чарльз поставил перед Преданным по сути неосуществимое задание, основанное на конфликте интересов двух его Хозяев. Наверное, это естественно, что из нас двоих Шерлок выбрал меня — того человека, с кем его Связь была крепче и сильнее. К сожалению, чтобы спасти мою жизнь, ему пришлось убить сэра Магнуссена, но, боюсь, у парня не было иного выхода. Не удивлюсь, если действия Шерлока вообще не несли в себе никакого сознательного решения, а были чистым рефлексом.

Ватсон перевёл дух, исподволь наблюдая за реакцией на произнесённую им речь. На лицах судей, тихо, но горячо обсуждающих что-то между собой, заметна была всё большая нерешительность, касающаяся, как надеялся Шотландец, не сказанного им, а того приговора, который служителям закона предстояло вынести по этому непростому делу. Сир Майкрофт, словно позабыв о привычной ему бесстрастности, с любопытством взирал на Шерлока, в свою очередь поглядывающего на своего короля несколько странным взглядом, в котором Джон, секундно поколебавшись, угадал-таки обиженно-удивлённое: «Ты действительно считаешь, что мой выбор был неосознанным?»

Оставив объяснение с так не вовремя проявившейся человеческой сущностью Преданного до более подходящего момента, Его Величество счёл необходимым напомнить:

— Вонзив кинжал в горло князя Магнуссена, Шерлок спас не только меня. Его Светлость, рано или поздно, всё равно бы попытался осуществить свой коварный замысел убить Императора и занять его место. Но мой друг уберёг от этой ужасной участи и сира Майкрофта, и, заодно, всю нашу великую Империю. Разве его можно судить за то, что вынужденно отняв одну жизнь, он сохранил сотни, а то и тысячи других?

Одобрительный шёпот, пронёсшийся по залу освежающим бризом, отозвался в сердце шотландского монарха радостью окрылённой надежды. Теперь в глазах присутствующих Шерлок выглядел настоящим героем, и если не по закону, то по справедливости точно заслуживал помилования.

— Думаю, что полученной нами информации вполне достаточно для принятия решения, — озвучил мнение почтенного суда председательстующий, — и если у господ адвокатов нет больше вопросов к Его Величеству или к обвиняемому…

— Один вопрос, Ваша честь! — поднял палец правозащитник курляндского семейства, в отчаянной попытке хоть как-то отработать обещанный ему гонорар. Приосанившись и придав физиономии выражение, которое, по всей видимости, определялось им как «солидное», законник обратился к Ватсону, почему-то глядя ему не в лицо, а на левое плечо:

— Если всё сказанное Вами, сир, правда, то как объяснить, почему Его Светлость рассчитывал, что Вы пойдёте на это неслыханное преступление ради какого-то слуги, жизнь которого никак нельзя оценивать так же высоко, как жизнь правителя Империи?

— Я уже устал повторять, что Шерлок не просто слуга, — голос Шотландца задрожал от негодования. — Он мой друг, помощник, советник, ангел-хранитель. Мой Идеальный Преданный… Должно быть, это трудно понять, но мы связаны слишком крепко, и потерять его для меня — всё равно что лишиться половины души. Разве человек может спокойно жить, имея вместо целой души лишь её искалеченную половину?