Навечно преданный (СИ)

Без труда догадавшись, кого именно имеет ввиду его прозорливая жена, Джон, несколько даже восхищённый её проницательностью и вдохновлённый выказываемой поддержкой, едва не поделился с Её Величеством своими планами на тот, совершенно крайний, случай, если суд всё же неуклонно последует букве закона и не помилует Шерлока. Впрочем, вовремя сдержав порыв и раздосадовано потерев переносицу, он мысленно устроил себе разнос за чуть было не проявленную слабость: доверяться в подобном кому-то, кроме тысячу раз проверенного на деле Грегори, было бы верхом безрассудства.

Заметив, наконец, за чехардой собственных внутренних противоречий, нетерпеливые взгляды, которыми проголодавшаяся женщина непроизвольно одаривала стоящие перед ней кушанья, не решаясь первой приступить к трапезе, Джон ещё раз обругал себя, теперь уже за невнимательность, и поспешил поухаживать за дамой, взгромоздив на её тарелку пару жаренных перепелов и какой-то немыслимый гарнир из тушёных овощей. Взглянув на мужа с благодарностью, Мэри принялась за покрытых румяной корочкой пташек с завидным аппетитом, время от времени обмениваясь с Его Величеством незначительными фразами, весь смысл которых сводился к одному: Джон сделал для Шерлока всё, что было в его силах, и ему не в чем себя винить, а если всё же случится непоправимое — верная супруга будет рядом, готовая разделить с ним любое горе.

Обнадёженная той открытостью, с которой государь принимал её утешающее участие, Мэри готова была уже воспользоваться моментом и попросить у мужа разрешения остаться на ночь в его опочивальне, но Джон опередил её намерение, сразу по завершению ужина высказав тревогу по поводу самочувствия супруги и будущего ребёнка и ласково, но вполне серьёзно заявив, что не позволит ей присутствовать на завтрашнем заседании, если женщина сейчас же не отправится отдыхать в отведённые ей апартаменты. Настаивать на своём было бессмысленно и даже рискованно, поэтому Мэри, подставив бледное чело под почти братский поцелуй Шотландца, покинула мужа, с досадой отметив, что вместо неё в покои Его Величества тут же был призван капитан Лестрейд — человек, которому Ватсон доверял значительно больше, чем собственной жене.

Впрочем, разговор государя и его преданного подданного был лишён всякой сентиментальности и носил сугубо деловой характер. Осторожным полушёпотом Грег доложил, что ему удалось потихоньку увидеться с «ребятами» и подробно обсудить план освобождения Шерлока во время пути до места казни, на тот случай, если смертный приговор всё же будет вынесен.

— Ты уверен, что за тобой не следили? — памятуя, что и у стен есть уши, Джон перешёл на такой же шёпот, с опаской поглядывая на закрытую дверь апартаментов. Лестрейд помотал головой:

— Вы же помните, сир, что в Лондоне когда-то жил мой дядюшка, у которого мне доводилось не раз гостить в дни детства и юности, — довольно заметил он. — Я прекрасно знаю этот город, государь. К тому же, я переоделся и сменил походку. Не думаю, что даже если за мной установлена слежка, людям Императора удалось что-то разузнать. А уж княжеским приспешникам и подавно! Не беспокойтесь, милорд, если понадобится — мы справимся.

— Будем надеяться, что не понадобится, Грег, — сама мысль о необходимости вступать в бой с имперскими стражниками огорчала Джона Ватсона до глубины его верной присяге и долгу души. Но если Господь Бог заодно с сиром Майкрофтом не оставят ему выбора… Шотландский правитель решил пока не думать о том, что он станет делать в таком случае. Вздохнул, устало потирая ладонью ноющую шею: — Я очень хочу верить в то, что завтрашнее утро принесёт нам добрые вести, капитан. Я буду рассчитывать именно на это.

Лестрейд кивнул, подтверждая полное согласие с сюзереном в его упованиях, и покинул помещение, пожелав королю спокойной ночи.

Как ни странно, но впервые за много дней эту ночь Джон провёл действительно спокойно, погрузившись в глубокое, лишённое всяких сновидений забытьё. Похоже, перед решающим сражением организм Его Величества вознамерился удовлетворить все свои так долго игнорируемые хозяином потребности в полной мере, а разум, жестокие метания которого несколько смягчились вполне обоснованными надеждами, не стал ему в этом мешать.

Проснувшись всего за два часа до полудня — времени, на которое было назначено слушание — и отчитав капитана Лестрейда за то, что тот не разбудил его раньше, шотландский монарх торопливо разделался с утренним туалетом и одеванием, наскоро позавтракал и велел незамедлительно подать коня, игнорируя робкие замечания Грега о том, что путь до Зала Суда не так долог и времени у них ещё предостаточно. Тем не менее, спустившись в уже хорошо знакомый двор Уайтхолльского замка**, Джон застал там дожидающуюся его в компании лейб-медика королеву, решительный вид которой свидетельствовал о том, что любые уговоры её остаться под приветливой сенью королевской резиденции пропадут втуне. Его Величество всё же вознамерился было отдать долг супружеской заботе, но Мэри опередила мужа, одарив его лучезарной улыбкой и вдохновляющим приветствием:

— Доброе утро, сир! Вы хорошо выглядите: отдохнувшим и посвежевшим. Надеюсь, душа Ваша так же бодра и полна сил, как и тело. Это хороший знак — предчувствие победы!

Не без удовольствия отметив, что слова Её Величества действительно соответствуют его самоощущению, Джон благосклонно кивнул и, справедливо сочтя неначатые препирательства с супругой заведомо бессмысленными, окинул взглядом окружающих. Не заметив искомое лицо, вновь повернулся к Лестрейду:

 — А где мисс Хупер? Я рассчитывал переговорить с ней до начала слушания по поводу вчерашней экспертизы…

Грегори, придерживающий стремя своему сюзерену, только досадливо поморщился:

— Мисс Молли выехала еще три часа назад, сказав, что ей необходимо еще раз встретиться с профессором в этой их лаборатории, и что она прибудет на слушание прямо оттуда. Я выделил ей охрану в сопровождение, государь.

Еще раз задумчиво кивнув, Ватсон вскочил в седло и двинулся в сторону здания суда, молчаливо позволяя остальным спутникам следовать за ним.

Невзирая на то, что до начала заседания оставалось ещё добрых полчаса, помещение было заполнено почти до отказа, хотя предназначенные шотландскому правителю и его приближённым места оставались свободными. Обеспокоенно покрутив головой и вновь не обнаружив знакомого хрупкого силуэта своего наблюдателя-эксперта, Джон увлек неотступно следующую за ним супругу к отведенным им креслам.

Мэри, чуть переваливаясь из-за обременительно округлившейся и потяжелевшей фигуры, тоже потихоньку стреляла глазами по сторонам. Не сказать, чтобы королева на самом деле горела большим желанием присутствовать на этом неоправданно затянувшемся, по её мнению, фарсе, но оставаться в стороне от происходящего было выше всяких сил и расшатанных неопределенностью ситуации нервов. Потому, смиренно опускаясь на сиденье около мужа, женщина готовилась терпеливо ждать, пока все задействованные в процессе участники соберутся, дабы завершить начатое и окончательно определить её будущее, ещё вчера казавшееся ей таким ясным и безоблачным.

Увы! Ни полный самых смелых чаяний аквамариновый взор её супруга, которым он прямо-таки обласкал введённого в помещение под конвоем своего драгоценного Преданного, ни тёплое спокойствие самого Шерлока, с абсолютно невозмутимым видом прирождённого аристократа расположившегося на ограждённой решётчатыми перилами скамье для подсудимых, ни непоколебимое в своей самоуверенности лицо Короля-Императора, ни благосклонный шёпот, волнами пробегающий среди сочувственно настроенной публики не могли подкрепить убеждённости Её Величества в том, что строгий закон будет беспощаден к убийце, благодаря вчерашнему заседанию больше походившему теперь на невинную жертву и благородного спасителя одновременно, чем на жестокого, заслуживающего справедливой кары душегуба.

Лишь появившаяся вслед за несколькими представителями Университета, легко узнаваемыми по характерным головным уборам и темным мантиям, и затаившаяся тихой мышкой в сторонке леди Хупер, упорно не поднимавшая чем-то озабоченного взгляда на своего слегка помрачневшего и недоумевающего короля, да возникший в рядах соратников почившего князя неугомонный племянник Чарльза Магнуссена, с возбуждённым блеском в прищуренных глазах и ехидной ухмылкой на физиономии пустившийся в перешептывания с герцогом и герцогиней Курляндскими, заставили Мэри удивленно выгнуть бровь и заинтересованно хмыкнуть с вновь затеплившейся надеждой.