Утро нового века (СИ)

Всё это время Ксения не отходила от него. Помогала врачу и, молча, подавала ему лекарство. Она не поднимала на него глаз, и он боялся встретиться с нею взглядом.

День и ночь, после ранения, в которые Арсений пробыл в бреду, Ксения не отходила от него. С отчаяньем она смотрела в его исхудавшее землисто-бледное лицо, на ввалившиеся щёки, заострившийся нос и закрытые глаза.

Сдерживая слёзы, меняла на горячем лбу смоченные в холодной воде с уксусом, куски ткани. Она слышала, как Арсений, неразборчиво и быстро, говорит кому-то что-то, переходя с русского языка на французский. На какую-то минуту он пришёл в себя и, Ксении показалось, что он узнал её. Прошептав: «Это ты?» снова впал в бред.

Сегодня, оставшись одни, они продолжали молчать.

Арсений попытался заснуть, но это ему никак не удавалось. Наконец, он погрузился в какую-то дремоту. Сквозь сон ему почудилось, что хлопнула дверь.

— Ксения! — он хотелось крикнуть громко, но голос дрогнул и зазвучал глухо.

— Я здесь, — раздался рядом тихий голос.

Он повернул голову и увидел кроткие, синие глаза, сидящей у его изголовья девушки. Она смотрела спокойно и в её взгляде сквозила доброта и нежность.

Приподняв его за плечи, дала ему немного воды. Когда он напился, она осторожно уложила его на подушки.

Он был совершенно беспомощен и, Ксения, со своей заботой, оказалась отличной помощницей для сиделки-немки.

— Знаешь, — Арсений взял её ладонь и крепко сжал в своей руке. — Я твой должник, сестрёнка.

Какое-то время он смотрел куда-то вдаль, сквозь стены.

— Когда я был там…

Склонив голову к её руке, опять умолк. Было видно, с каким трудом даётся ему этот разговор. Переведя дыхание и, собравшись с силами, продолжил.

— Я блуждал в потёмках и слышал разные голоса. Мне было страшно и очень больно. Вдруг я услышал женский голос. Женщина плакала, звала меня, а я не мог вспомнить, где я слышал этот голос. И вдруг… свет. Я пошёл к нему и увидел тебя. Это ты помогла мне вернуться обратно.

Арсений не мог больше говорить и умолк. И она молчала, только губы её дрожали.

***

Елена проснулась в слезах, от собственного крика.

Опять этот ужасный сон! Он преследует её еженощно. Её любимый в луже крови на полу…

Она села и с облегчением вздохнув, перекрестилась. Это всего лишь сон. У него всё будет хорошо. Ну и что, что он не с ней. Главное, теперь Арсений спокоен и счастлив.

За завтраком, краем глаза Дарья покосилась на неё. Елена не поднимала глаз от своей тарелки.

— Глаза красные. Припухли, — не выдержала Дарья. — Плакала?

— Мне сон дурной приснился, — поспешно ответила Елена.

Она скрывала свои слёзы от сестры и если плакала, то украдкой, чтобы она не замечала.

— Приложи на глаза примочку из тёплого чая, — посоветовала Даша.

Когда за Еленой закрылась дверь, пробормотала:

— Плохой сон так просто не сниться.

***

Сегодня Александр сообщил ему, что Елена уехала.

Это известие нисколько не удивило Арсения. Трезвое осознание своих поступков вызвало в его душе презрение и злость на себя.

Как можно обвинять Елену, если он сам позволил ей совершить этот шаг?

Потому что, своими руками убил их любовь! Вначале изменив ей, а потом и вовсе, предал попыткой ухода в иной мир.

Арсений понимал, что сам обрёк себя на одиночество, а любимую поверг в разочарование.

Да, он был влюбчив и романтичен. И легко попадал под шарм и очарование женщин. Даже первое его увлечение — Адель, когда-то показалась ему неотразимой, хотя и не обладала яркой внешностью или живостью ума.

Тайная страсть к нежной кареглазой гостье, захватила его с первого взгляда. Его любовь к Елене была бескорыстная, искренняя, верная и, сводила его с ума. Как это было не похоже на романтические или плотские чувства, которые он испытывал к женщинам раньше.

Взрослое чувство и настоящее счастье, которое он искал.

Рядом с Ксенией он такого не чувствовал. Да, она согревала его внутренним теплом, оберегала и жалела, но совсем не этого ждало всё его существо.

Страстная и порывистая в постели, пьянящая сладостью поцелуев, жаром объятий, весёлая и серьёзная, как мать — строгая и ласковая, участливая как верный друг, всё это была она, женщина, о которой он грезил, которую заочно прощал и любил.

Он пытался, но так и не мог представить себе хрупкую, милую Ксению в образе своей спутницы жизни.

Вечером, скрестив руки на груди, он стоял возле окна и всматривался вдаль.

— Там за этим парком и каскадами улиц Петербурга — море, — наконец произнёс он. — Море. Оно кажется таким тихим и спокойным, свободным и вольным. Посмотри, какой сегодня светлый вечер. Как будто вовсе не июль, а наши белые ночи. И свет с неба — жемчужный. В этом свете дома Петербурга становятся лёгкими и как будто парят над каналами. Город спит и видит сам себя во сне. Такого нет нигде, даже в Париже.

Он умолк.

— О чём ты думаешь? — прервав молчание, спросила Ксения.

Не поворачивая головы, Арсений усмехнулся.

— Думаю о том, что мне не хватило сил бороться за любовь, потому что я слабый человек.

— Неправда! — пылко возразила девушка. — Это она, наигравшись, бросила тебя.

— Я бы сказал иначе. Не бросила, а пожелала уйти.

— Узнав о том, что ты… — Ксения всхлипнула. — Я не хотела жить без тебя.

Вперив остановившийся взгляд в окно, Арсений, вдруг, резко повернулся и направился к дверям. Ксения проводила его взглядом.

« Что-то он очень бледен. Ходил сегодня много. Слабый он ещё. Уж хорошо ли ему?» — промелькнули у неё тревожные мысли.

Она последовала вслед за ним. В больничном коридоре догнала.

— Арсений.

Он не ответил и не остановился.

— Постой! — девушка загородила ему дорогу. — Ты куда?

Он отвернулся и медленно произнёс:

— Мне нужно к доктору.

— Это неправда! — голос Ксении задрожал. — Зачем тебе к доктору? Ты почти здоров.

— Нет!

— Ты не должен так…

— Вот именно — не должен! — оборвал он её. — Никто никому больше не должен. Мы, теперь, в расчёте, Ксения. Когда-то я уберёг тебя, ты — спасла меня.

— Послушай.

— Подвернулся случай отблагодарить, и прекрасно! — голос его звучал как натянутая струна.

— Арсений, не говори так! — пытаясь остановить, она схватила его за руку, — Как же ты без меня?

— Вот только этого не надо, Ксения Сергеевна. Не надо меня жалеть!

— Арсений, ну что ты говоришь? — голос девушки сорвался.

— Больше ничего не надо. А твоя привязанность ко мне, — он закусил губы и отвернулся. — Это пройдет.

— Господи, какой же ты…

— Договаривай. Что же ты не говоришь — глупый? Пойми же, наконец, я не могу, не должен губить твою жизнь. Воровать то, что не мне предназначено. У тебя ещё будет хорошее, светлое счастье. Будет! А ко мне, а со мной… это только от твоей доброты, сестрёнка ты моя, милая. — Арсений взял в ладони её лицо. — Ты прости меня, Ксюша. Действительно, я был слепым глупцом.

Он отстранился и пошел дальше по коридору. Из глаз Ксении брызнули слёзы.

— Вот именно! — закричала она ему вслед. — Ты — эгоистичный, думающий только о себе, глупец! Тебе бы только тешиться своим благородством, терзание своё лелеять! — от волнения голос её дрожал. — А я? Вот ты сейчас говорил — хватит! А обо мне ты подумал, Сенечка?

У Арсения дрогнуло сердце. Он не сразу узнал её голос. Что-то небывалое прозвучало в её голосе и, в том, как она произнесла его имя. Он остановился и повернулся к ней.

— Ксения…

Девушка приблизилась к нему и ласково, чуть понизив голос, произнесла:

— Ну что, Ксения? Бестолковый какой… Неужели, так трудно догадаться? Я не жалею. Я… ведь я люблю тебя, — она не отводила робких, сияющих глаз от его лица. — Люблю и всё… И никто другой мне не нужен.

В эти минуты своего признания в любви, она поняла, что любит Арсения с такой силой, о которой и не подозревала.

Он проглотил вставший в горле жёсткий ком. Неожиданно спросил: