Утро нового века (СИ)

========== Пролог ==========

Осень 2008 года. В Париж я ехала в одиночестве.

Хотя и понимала, такого этот город любви не терпит. В нём хорошо, если рядом с тобою особенный человек или лучшие друзья. Иначе, какой смысл ехать туда?

Но я ехала не за тем, чтобы увидеть Париж. Я ехала, чтобы найти не настоящее, а прошлое, и в моём распоряжении было четыре дня.

Арсений и Елена. Мой прадед и прабабушка. Они ушли за грань мира.

Осталась единственная, потускневшая от времени, фотография. В моей памяти — только рассказы видевших, знавших и любивших их, близких им, и мне, людей.

Эти люди, как проводники, связывали меня с ними.

Стоя на «русском» кладбище в Париже, в том месте, где ещё десяток лет назад, были их могилы, я ощущала светлую грусть и думала, что весь наш мир, это — образы, лица, человеческие души с их непознанной загадкой.

Что я, как когда-то они, на мгновение отражусь в Зеркале, под названием жизнь.

Быть может, и о нас, когда-нибудь напишут историю, но так и не постигнут тайну, неразгаданной бездны души.

========== Часть первая. Грех во спасение. Глава 1 ==========

Поверьте, отрекаются любя.

Чтобы других спасти. Добра желая.

И, отрекаясь, с болью уходя.

Любви ломают крылья… и скользят по краю.

***

Елена Лукинична Савина сидела в своей комнате и читала.

Она была невысокой, стройной, красивой девушкой.

С чистого, белого лица, с легким румянцем на щеках, смотрели, из-под длинных ресниц, большие карие глаза. Заплетённые в косу, светлые, золотистые волосы, собраны на затылке в пучок.

Много говорить Елена не любила, выражалась кратко, спокойно и просто.

Сегодня с утра она читала, и лицо её было серьезно и сосредоточено.

Ветерок, влетавший в приоткрытое окно, шелестел кисейными рукавами её кофточки.

В комнату заглянула горничная.

— Елена Лукинична, там барыня чай пить зовут-с.

— Иду, иду. — Отозвалась Елена.

Голова горничной скрылась за дверью.

Лена облегченно вздохнула и, встав, сняла очки и вместе с книгой положила их на полку.

Выйдя на крыльцо, легким шагом направилась с террасе.

На круглом столе горячий самовар. Направо за столом сидела женщина лет шестидесяти, с умным лицом, моложавым и серьезным.

Свекровь Елены, Наталья Егоровна Савина.

Будучи второй женой богатого помещика, отставного майора, Матвея Ивановича Савина, она воспитала всех детей от первого брака своего мужа.

Своих детей у Натальи Егоровны с Матвеем Ивановичем не было.

Отец мужа Елены, был старинным русским барином, столбовым дворянином. Когда он овдовел, то пригласил к дочери, гувернантку Наталью, и она ему приглянулась.

Своё расположение искренне и без колебаний он почёл благодеянием для неё, но гувернантка оказалась женщиной с характером.

Это его лишь распалило.

Матвей Савин не привык поступаться своими прихотями даром, и женился.

Владимир, муж Елены был вторым ребенком в семье.

Матвей Иванович умер от простуды, когда ему было восемь лет.

Впрочем, мачеха, Наталья Егоровна, воспитала детей покойного мужа очень хорошо. Они любили и почитали её как родную мать.

Так же приветливо и ласково, пять лет назад, Наталья Егоровна приняла в дом молоденькую жену Владимира, Елену.

С юности Владимир мечтал о карьере военного. Он много трудился, был немного педантичен, чем иногда вызывал на себя колкости и насмешки жены.

Елена, вместе с сёстрами, получила отличное образование. В совершенстве владела тремя языками. Любила поэзию Пушкина и Лермонтова.

Но самое огромное впечатление на неё производили статьи из журнала «Современник».

Ей привозил журналы из Петербурга их сосед, Виктор Мартовский.

Два года назад, умер маленький сын Елены — Петруша, а вскоре, от взрыва бомбистов, погиб Владимир.

Госпожа Савина, вместе с невесткой, едва пережила эти чудовищные потери.

Елена, не могла оставить свекровь, и задержала свой отъезд в родительский дом на целый год.

Сейчас мать семейства разливала по чашкам чай. Налево от хозяйки сидела соседка по имению, Катенька Мартовская.

Тихо…

Елена залюбовалась этой идиллией.

Тень старой вишни, росшей возле террасы, падала на лицо хозяйки. Катенька рассказывала Наталье Егоровне все городские новости, а так же о приготовлениях к своим именинам.

Увидев, приближающуюся невестку, госпожа Савина попеняла ей:

— Леночка, что так долго?

— Извините, маменька.

Елена наклонилась поцеловать Катю и шепнула ей на ухо:

— Рада тебе. Спасибо, что приехала. — И громко добавила, обращаясь к свекрови: — А мы, маменька, пить чай не будем.

— Да. — Подхватила Катя, поняв намек. — Наталья Егоровна, нам в город нужно.

— Как же так, девочки?

— Мама, я должна вам сказать. — Лена на секунду запнулась на полуслове. — Пришло письмо от сестры Анны. Скоро я должна буду покинуть вас и вернуться в родительский дом. — Она посмотрела на склонённую голову госпожи Савиной. — Маменька.

— Но, Леночка, как, же так, вдруг.

— Вы же знали, что когда-нибудь это случиться.

— Наталья Егоровна, душенька! — чтобы разрядить обстановку, в разговор вмешалась Катя. — Пожалуйста, отпустите Лену со мной, в город. — Она умоляюще смотрела на госпожу Савину. — Я хотела заехать к портнихе. Вы же знаете, у Лены такой чудесный вкус и я хочу, чтобы она взглянула на мой фасон. И в лавку, за кружевами, заехать надо.

— Правда, маменька, я съезжу. — Робко вставила Елена.

— Покушали бы чаю, Леночка.

— Мы скоро вернёмся. — Девушка поцеловала руку свекрови. — Спасибо, мама. Мы поедем, а то дотемна, не успею вернуться. Пошли Катя.

— Ну, что ж, возвращайтесь скорее. — Вздохнула госпожа Савина.

Взяв Катю Мартовскую за руку, Елена повлекла её к коляске стоящей у парадного входа в дом. Наталья Егоровна проводили их печальным взглядом.

Когда коляска отъехала от имения Савиных, нетерпеливая Катя спросила:

— Лена, ты и в правду уезжаешь?

— Пора. — Кратко ответила Елена.

— Разве Наталья Егоровна отпустит тебя?

— Всё решено.

— С сестрой помирилась?

— Что ты! — Елена безнадежно махнула рукой. — Нет.

— И не жалко тебе, Леночка, — вздохнула Катя. — Ведь она твоя сестра.

— Не знаю, — задумчиво глядя вдаль, пожала плечами Елена. — Кажется, уже и простила, но как вспомню… и не могу ей даже письмо написать.

— Наверное, нужно подождать. — В согласии кивнула Катя.

— Ты пойми, тут речь идет не только о нас с сестрой. Тут всё гораздо серьёзнее и речь о жизни и смерти. Мы не имели права!

— Да, да, конечно. — Быстро согласилась Катя, чтобы успокоить взволнованную подругу. — Лена, а о чьей жизни и смерти идет речь?

— Понимаешь, я не могу тебе всё рассказать. — Замялась девушка, но увидев огорченную её недоверием Катеньку, добавила. — Эта длинная история, Катя. Скажу одно, из-за нас погиб человек.

— Боже мой!

— Я вышла замуж за Владимира. Он взял меня без приданого.

Елена не удержалась. Слезы хлынули из её глаз. Катя притихла в углу коляски, ни о чем не спрашивая. Все и так было понятно. Она дала подруге возможность выплакаться. Любой разговор сейчас был неуместен.

— Может, я могу чем-нибудь помочь? — Робко спросила Катя, видя, что Елена успокоилась.

— Спасибо, Катюш. Но, мне кажется, здесь сам Господь Бог бессилен.

— Лена, а ты любила Владимира?

— Он мне очень понравился. И потом, было самое главное, муж любил меня. — Елена грустно вздохнула.

— И этого было достаточно?

— Для меня — да.

— За что только такие несчастья тебе? — пожала плечами Катя.

— Почта! — воскликнула Елена. — Нам надо остановиться! Я отправлю письмо Анне.

Катенька тронула за плечо кучера.

— Постой, Савелий!

— Подождёшь меня у «Ипатьевского», возле лавки с тканями.

— Конечно. — Катя с чувством пожала руку подруги.

***

Анна выбралась из-под одеяла и, подбежав босиком к окну, распахнула одну из створок.