Утро нового века (СИ)

— У Ксении чуткое и любящее сердце.

— Я никогда это не забывал, но поделать с собой ничего не мог. Любовь к Елене оказалась сильнее чувств, к Ксении.

— Ты опасаешься встречи?

— Боюсь, отец, — честно признался Арсения. — Боюсь, что не смогу совладать с собой.

— Тогда, в дом Ушаковых, я пойду один.

— У меня к тебе просьба.

— Какая?

Сын замялся на минуту.

— Пожалуйста, верни всё Василию Антоновичу.

— Непременно верну. — И осторожно поинтересовался. — Если увижу её, что передать?

— Пусть не винит себя! — горячо заговорил Арсений, сжимая руку отца. — Передо мной, она ни в чём не виновата.

— Обязательно скажу. — Андрей успокаивающе обнял сына, прижал его к груди. — Как хорошо, что ты есть у меня. Думал, ты никогда не простишь.

— Ещё в прошлой жизни простил. — Арсений прятал, от внимательного взгляда отца, глаза. — Это ты прости меня за всё. Я был очень подавлен. Жил как в бреду и не понимал, что делаю.

— Я вовсе не сержусь и, не хочу, чтобы ты расстраивался. Помни, во всём и всегда рассчитывай на меня.

Андрей поднялся и подошёл к бюро.

— Сынок, хочу отдать тебе одну вещь. Она по праву принадлежит тебе.

Он открыл створку бюро и достал оттуда овальной формы предмет. Протягивая сыну, сказал:

— Возьми. Это твоя мать.

Арсений, с трепетом и волнением, принял из рук отца портрет.

— Мама…

С портрета на него смотрела совсем юная девушка. Светлые волосы, сияющие голубые глаза, пена белых кружев платья, нежные руки. В тонких пальцах — роза. Она слегка улыбалась и озорная, маленькая ямочка была видна на её левой щеке. Совсем как у него.

— Этот портрет был написан вскоре после нашей свадьбы, — произнёс Рунич. — Он твой.

— Скажи, — не отрывая жадных глаз от лица матери, спросил Арсений. — Какой она была?

Андрей опустился рядом на диван и крепко обнял сына.

— Мой дорогой, как жаль, что ты не знал своей матери. Она была… она была как нежная роза. Самое грустное, что ты её не помнишь, и мы не можем поделиться с тобой воспоминаниями о ней. Не можем сказать друг другу: «А помнишь?» Как мне объяснить тебе, какой она была? — он на минуту закрыл глаза. — Я стараюсь вспомнить её, но она с каждым годом отдаляется от меня всё дальше и дальше. Я вижу её облик, словно сквозь марево. — Он прижался губами к голове сына и поцеловал его волосы. — Жестокое время уносит её всё дальше, оставляя лишь смутный образ той, кого мы любили. Время уносит даже боль. Твоя мама… Она была хрупкой, нежной и очень беззащитной. Я безумно любил её, а уберечь не смог.

— Отец… — Арсений во все глаза смотрел на него.

— Знаешь, куст роз на её могиле стал расти. — В глазах Рунича блестела влага слёз. — Твой труд был не напрасен.

— Не засох?

— Нет. Мало того, на нём расцвели три цветка.

— Я хочу навестить её.

— Как только ты сможешь, мы поедем к маме. Хочу поблагодарить её за дар. — Рунич неотрывно смотрел в лицо сына. — Божьим даром была моя любовь к Ольге, пославшая мне тебя.

Они не услышали, как в кабинет тихо вошла Ксения и Краев.

Александр весело заметил:

— Рад видеть отца и сына Руничей вместе за мирной беседой!

— Александр, — Арсений обернулся на голос. — Ксения.

— Это мы, милый, — тихо сказала девушка. — Тебе пора лечь в постель.

— Папа, — Арсений умоляюще смотрел на отца. — Можно, я лягу здесь на диване и положу голову тебе на колени?

— Можно.

Едва его голова коснулась колен отца, он тотчас уснул. Рунич, слегка покачиваясь, баюкал его как ребёнка.

— Ну что, Андрей Михайлович, — шёпотом спросил его Краев. — Вы счастливы?

— Я самый счастливый на свете человек, — глаза Андрея увлажнились. — Господь подарил мне любовь много лет назад, но в своей гордыне я едва не убил её. Знаю, всё случившееся было предначертано на небесах, задолго до рождения моего мальчика. Если бы вы знали, как я люблю его.

— И он остался верен любви к вам. Рядом с вами он видел и рай, и ад. И всё же, не изменил этой любви. Даже ценой собственной жизни. У вашего сына верное и любящее сердце.

— Какую глупость я совершила, — вздохнула Ксения, думая, в этот момент, о чём-то своём.

— Всё, что между вами произошло, было результатом непонимания и давних обид, — убеждённо продолжал врач. — Должно было случиться что-то непредвиденное, чтобы вы простили друг друга.

Он сел возле открытого окна. Закурил.

— Не хочу ничего скрывать от вас. Молите бога, друзья мои, чтобы ранение обошлось для

него благополучно. — Он вздохнул. — Запомните раз и навсегда, что я вам сейчас скажу. Вы знаете, у него ранимая психика и слабое здоровье. Опасаюсь, что после ранения, сердечные приступы могут возобновиться. Если такое случиться, не пугайтесь. Со временем всё пройдёт, если конечно, Арсений будет вести щадящий образ жизни. Полгода он должен соблюдать строжайший режим, а не просиживать ночами за рукописями или в заведении. Господин Рунич, примите к сведению, примерно с год, пить спиртное вашему сыну нельзя. Ни капли! И в дальнейшем соблюдать умеренность.

Андрей Михайлович опустил голову.

— Проследите, чтобы он не нарушил запрета. — Краев замялся на несколько мгновений и продолжил. — И ещё… Ксения Сергеевна, что касается вашей свадьбы… С ней придётся повременить. Чтобы не спровоцировать сердечные приступы, на какое-то время, Арсению придётся отказаться от интимной супружеской близости. Понимаете?

Ксения покраснела и потупилась.

— Не смущайтесь, дорогая, вам не о чем беспокоиться. О всех подробностях, я с ним поговорил. Вы — молоды, и успеете подарить господину Руничу внуков.

— Да, — подхватил Андрей. — Я очень хочу, чтобы наш род продолжился.

— Так оно и будет. Ксения смущается. Если бы Арсений не спал, он бы сказал, что постарается продлить род Руничей.

— Лучше скажите, когда ваша свадьба? — уводя разговор от щепетильной темы, поинтересовалась у доктора Ксения.

— Свадьба? — встрепенулся Андрей.

— У него есть невеста, и он всячески скрывает её от нас.

— Вот в этот день, мы с Арсением Андреевичем и выпьем вина. За любовь и дружбу. За наших жён и будущих детей. Тем более что моя невеста, его старая знакомая из Франции.

— Адель? — прошептала Ксения во все глаза, глядя на врача.

— Адель?! — воскликнул изумленный Рунич.

— Да. Видно так распорядилась судьба. Арсению нужно было стать моим пациентом, чтобы я встретил свою любовь, а Адель обрела, рядом со мной, душевный покой. Моя невеста шьёт подвенечное платье и выбирает, какую квартиру нам лучше купить: в центре города или поближе к клинике. Вы, мои гости на свадьбе.

— Как я рада за вас обоих!

— Счастья и любви вам, Александр. — Рунич крепко пожал руку врача. — Адель замечательная девушка. Вы не ошиблись в выборе. Она будет вам хорошей супругой.

— Благодарю, друзья мои. А как же вы, Андрей Михайлович? Софьи Поливановой больше не существует и, вашего брака тоже.

— К сожалению, от судьбы никуда не уйдёшь. Будь что будет! А теперь, пожалуйста, позвольте мне побыть наедине с сыном.

Когда за доктором и Ксенией закрылась дверь, Андрей, глядя на безмятежно спящего Арсения, произнёс:

— Я сделаю всё, о чём ты просишь, сынок.

Он перебирал шелковистые кудри сына и что-то шептал, склонившись к его лицу.

***

Уже несколько недель Елена чувствовала себя нездоровой.

Часто кружилась голова, иногда накатывали приступы лёгкой дурноты. Она списывала это на томительную духоту и волнение.

Вот и этим утром ей совсем не хотелось есть. Поглядывая, как она отворачивается от завтрака, Дарья заметила:

— У тебя нездоровый вид и вовсе нет аппетита.

— Всё хорошо, Даша. Это духота. И, наверное, я съела что-нибудь несвежее. Немного подташнивает.

— Давно ты почувствовала себя так?

— Нет, — неопределённо пожала плечами Елена. — Недавно.

— Прости, конечно, за бестактность, — вмешалась в разговор Анна. — Я думаю, что это может быть совсем другое, нежели жара и несвежие продукты.