Утро нового века (СИ)

— Вы хотите сказать, что он и вы… любовь? — изумилась Адель, подходя к ней ближе. — Какая же это любовь, если человека довели до сумасшествия?

— Я не хотела ему такой участи. Видит Бог, я хотела, чтобы он жил долго и стал счастливый… со мной.

— И вы ничего об этом не сказали Андрею Михайловичу?! — негодовала Адель.

Елена с мольбой смотрела её в глаза.

— Я не могла это сделать. От этого зависели многие жизни, их будущее. И, в первую очередь сестры Дарьи.

— Арсений знал?

— С самого начала.

Адель на мгновение закрыла глаза.

— Безумная любовь! — в волнении произнесла она. — Теперь я понимаю. Всё это время он любил вас и, никто не догадался о подмене. Признаться и я думала, что Арсений сумасбродствует, хотя, могла бы и догадаться. — Она выразительно и дерзко смотрела на поникшую соперницу. — Ведь он называл меня Лена. Вашим именем.

Елена нахмурилась, вспоминая брачную ночь с Андреем.

— Вы презираете его за это? — полюбопытствовала француженка.

— Нет, — вздохнула Елена. — После всего, что он переживает по моей вине. Как я могу.

— Значит, вы спасали будущее сестры?

— Она заблуждалась, потребовав от меня такой жертвы, а я разочаровала Арсения и причинила ему боль.

— В мире много заблудших душ. Ещё больше разочарованных.

— Не смотря на всё, что у вас с ним было, я благодарна именно вам, Адель, — с трудом говорила Елена. — Вы не бросили его. Жизнь и так несправедливо с ним обошлась.

— Так дайте ему немного справедливости! — Закричала француженка. — Идите к нему! Я пришла просить вас, спасите ему жизнь.

Елена не могла больше сдерживаться и заплакала.

— Если бы вы знали, Адель, если бы знали, как я хочу видеть его. И… не могу этого сделать.

Адель, поджав губы, с горечью смотрела на неё.

***

В душе, Александр Лаврентьевич, был рад.

Он видел, с каким трудом, Арсений выходит из болезненного состояния.

Мало-помалу сознание его прояснялось. Бред прекратился, головные боли, судороги прошли, приступы мучительной истерики и паники стали реже.

Он вечера проводил со своим необычным пациентом. Приходил к нему в конце дежурства, закрывал двери в палату, снимал с него смирительную рубашку, в которой тот находился весь день и, долгими часами беседовал с ним.

Арсений, растирая затёкшие за день руки, рассказывал ему о своей жизни. Слушая его, Краев понимал, что юноша ещё долго будет его пациентом.

И в этот вечер, закончив дежурство, он пришёл в его палату. Арсений не спал.

Задумавшись, он полулежал на кровати, опершись спиной о подушку.

Александр сосчитал пульс, посмотрел зрачки. Закатав рукав рубашки, потрогал синяки на венах.

— Неудачный укол, — заметил он. — Ты так разошёлся, что я вынужден был применить силу. Прости мне это насилие.

Пациент молчал.

— Тебе лучше? — спросил Александр.

— Да, — нехотя отозвался Арсений.

— Ты помнишь, как попал сюда?

Растерянность и страдальческая гримаса, так мало похожая на улыбку, исказили лицо юноши.

— Нет. Я ничего не помню.

Александр положил ему руку на плечо.

— Тебе удалось справиться с кризисом. Не страшись и не думай о плохом. Ты не болен расстройством сознания. При алкогольном и наркотическом отравлении так бывает. Горячка и выпадение памяти. Если ты будешь помогать мне и окончательно поправишься, я не стану держать тебя в этом заточении.

— Зачем мне воля? — горько усмехнулся Арсений. — Всё равно моя жизнь рассеялась как пыль. Кругом — пустота.

— Именно поэтому ты решил расстаться с жизнью и целенаправленно шёл к гибели?

— Пустая жизнь мне не нужна. Наполнить её может только любовь.

— Любовь это жизнь, а не смерть, Арсений! И если ты любишь по настоящему, ты должен жить и бороться за свою любовь.

— Я боролся. Боролся, как мог. Но я проиграл. А впрочем, всё равно! — резко ответил он. — Мы были единое целое, а потом, всё разбилось, исчезло и ничего не осталось. В моей душе только мрак и пустота.

— Всё равно ты не должен был убивать себя.

— Ты ничего не понимаешь, Саша! Твоё сердце свободно и спокойно. Моли бога, чтобы ты не узнал о безответной любви.

— Безответной? Как раз о ней я знаю. Хочешь, расскажу тебе одну историю из моей жизни?

Александр сел напротив и заглянул в напрягшееся лицо пациента.

— Много лет назад, будучи студентом, я был влюблён в одну девушку. Юное, прелестное создание. Елена Уварова.

— Лена?

— Десять лет назад, я был влюблён в ту, из-за которой болит твоё сердце и душа.

— Она тоже оставила тебя?

— К сожалению, в силу определённых обстоятельств, она не могла мне ответить взаимностью. Безответная любовь. Но я сумел справиться со своим чувством, и мы остались друзьями.

Арсений вопрошающе смотрел на него.

— Зачем ты мне всё это рассказал?

— Ты не должен показывать свою тоску и боль никому. Спрячь их глубоко в душе. Поверь, я знаю что говорю. Гордость будет твоим спасением. Она поможет тебе.

— Как помогла тебе?

— Как видишь. Теперь у меня всё в порядке.

— И стоит жить без этой любви?

— Во всяком случае, стоит попытаться. Ты сумел отнять у безумия разум и сердце. Тело твоё выздоравливает. Ты стал спокоен. Только глаза. Тоска и боль не хотят из них уходить. Возможно, Елена…

— Не надо, — схватил его за руку Арсений. — Не говори о ней.

— Тебе больно даже от воспоминаний?

Ответ он прочел в глазах юноши и опять засомневался, оправиться ли когда-нибудь Арсений Рунич от этой потери, и почувствовал себя виновным.

— Есть выход.

— Какой?

— Напиши ей.

Арсений отвернулся от его пристального взгляда.

— Я уверен она страдает и ждёт от тебя весточку.

— Нет! — встрепенулся молодой Рунич. — Это невозможно. Я знаю, отец контролирует каждый её шаг. Но стоит мне закрыть глаза, — у него задрожали губы — И я вижу её.

— Если любишь — пиши.

Арсений молчал. Краев с сожалением посмотрел на юного сына Андрея Михайловича. Беспокойный блеск его глаз пугал и настораживал.

— Не стоит полагаться на случай или Бога. Пиши письмо, Арсений. — Он похлопал его по руке. — Я передам его так, что господин Рунич ничего не узнает. Сейчас принесу тебе бумагу, чернила и ручку.

Арсений с благодарностью и надеждой ответил ему рукопожатием.

***

Припав к плечу служанки-подруги, Елена, в отчаянье, говорила:

— Больше не могу, Поля, больше не могу. Я думаю только о нём! Хочу его увидеть, попросить

прощения.

— Я уверена, что он тоже хочет видеть тебя, — утешала её Полина. — Чтобы поправиться, чтобы жить дальше. Никогда не думала, что он способен любить до умопомрачения. — Она обняла безутешную молодую хозяйку за плечи. — Не плачь, Елена.

Александр Краев слегка кашлянул, чтобы на него обратили внимание.

Девушки оглянулись в его сторону.

— Как ваше самочувствие, Дарья Лукинишна? — спросил он.

— Благодарю, хорошо. — Елена вытерла ладонью следы слёз на лице. — Полина, можешь быть свободна.

Когда девушка оставила их одних, Краев оглянувшись на двери, вынул из кармана сложенный вчетверо листок и протянул ей.

— Это вам. Прочтите.

Дрожащими руками Елена развернула листок.

« Леночка, нежная моя. Без тебя меня не существует. Нет, не пугайся! Потому, что для тебя, я никогда не умру. Обещаю, что я унесу твой образ с собой и, до последнего вздоха буду думать о тебе. Я буду ждать и встречу тебя там… с такой же любовью, с какой встречал на земле, тебя, моя единственная. Знаю, виновен перед тобой, и отвечу за всё перед Господом. Драгоценная моя, как жаль, что нам придётся расстаться. Люблю тебя так же, как любил, когда мы были вместе. Наша любовь должна стать бессмертной. Да! Чтобы она жила, я должен уйти. Прощай. Прости меня, ради Бога».

Тонкий лист бумаги задрожал в её руках. Прочитав письмо, Елена почувствовала в душе укор, хотя Арсений ни словом не обмолвился об этом. Она растерянно посмотрела на Краева.