Утро нового века (СИ)

Андрей с любопытством уставился на собеседника. Он видел перед собою господина почтенной наружности: лобастого, губастого, с широкой шеей, с глазами навыкате. Ничего особенного во внешности этого патриота бунта не было.

— Россия ждет! — продолжал мужчина. — И все русские люди, просто обязаны объединить для этого свои усилия.

На этот раз Рунич недоверчиво хмыкнул:

— А не крутовато ли? Всё это попахивает разбоем и большой дорогой.

Игра прервалась.

— Ради нашего великого дела, всё позволено! — начал горячиться собеседник. — Мы затеем такой бунт, которого мир не знал! И ради этого мы пойдем на любые жертвы! Мы будем крушить всё подряд, и строить новое великое и светлое будущее! Во имя спасения России и его народа!

Андрей Михайлович нахмурился от этой режущей слух, пафосной речи.

— Да, господа, русская интеллигенция, всегда была призвана высшими силами для попрания тирании и произвола!

Елена, не вмешиваясь в разговор, краем глаза взглянула на Рунича.

Андрей Михайлович, презрительно сощурив глаза, смотрел на собеседника. Она поняла, что еще мгновение, и он вступит в спор с этим господином. Меньше всего ей этого хотелось.

Поспешно перебивая, уже было открывшего рот Андрея, она вмешалась в разговор:

— Господа, прошу простить, но мой супруг, терпеть не может разговоров о политике. К тому же я пришла, чтобы украсть его у вас. Андрей, ты нужен мне по очень важному делу. — Она легонько дёрнула Рунича за рукав и выразительно посмотрела на него. — Отдыхайте, господа, наслаждайтесь игрой, а мы покидаем вас. Всего доброго.

Она направилась к выходу.

— Честь имею, — слегка кивнул игрокам Андрей и поспешил за ней.

***

К концу третьей недели, больному стало немного легче.

Ксения переступила порог отдельной палаты, куда его перевели из изолятора.

Увидев её, Арсений быстро слез с кровати. Не веря своим глазам, подошёл к ней и, коснулся ладонью щеки. Вымученная улыбка, похожая на радость, скользнула по его бледным губам.

Ксения, с трепетом в сердце, поняла, что он узнал её.

— Сестрёнка, — с облегчением вздохнул он и прижался лбом к плечу девушки.

— Я и раньше приходила. Ты не помнишь?

— Нет.

— Как ты?

— Лучше. Знаешь, наконец, я счастлив. Как никогда в жизни. Я люблю её. Даже рядом с тобой я не был так счастлив. Помнишь? Да, ты всё помнишь. Я уйду отсюда, найду её и уеду с ней далеко-далеко! — держа девушку за плечи, он говорил торопливо, стараясь её убедить. — Туда, где отец нас не найдёт. Его там нет! И людей нет, только мы вдвоём. Ты понимаешь меня?

— Понимаю, — Ксения обвила его шею руками.

— Вот только, заболел я… — в его глазах метнулся испуг. — Что будет, если я не смогу держать себя в руках и, доктор не поможет мне?

— Доктор всё для этого сделает, — уверенно произнесла Ксения, пряча слёзы за ласковой улыбкой. — И я буду тебе помогать. Можно?

Арсений кивнул. Через минуту, напрягся и, испуганно, спросил:

— Ты не скажешь отцу о моих планах?

— Не волнуйся, — поспешно заверила она. — Он ничего не узнает.

В порыве жалости она обняла его и, сквозь душащие её слезы, прошептала:

— Я тебе клянусь в этом.

Выйдя из палаты, Ксения заметила возле двери пожилую немку-сиделку.

— Пожалуйста, фрау, — обратилась она к женщине. — Не оставляйте его одного.

— Фроляйн…

— Ни на минуту!

— О, да. Я понимать русский, — закивала головой сиделка. — Я постараюсь.

Устало закрыв глаза, Ксения почти упала в объятия Глеба Измайлова. Простонала:

— Больше не могу. Отвези меня домой, пожалуйста.

Обняв понурившуюся девушку, он повёл её во двор больницы, где их ожидал экипаж.

***

Андрей выражал неподдельную радость по поводу рождения у Анны сына. Однако постоянно настаивал на том, чтобы сопровождать её к дому Ушаковых.

Вот и сегодня, по дороге заехав в Пассаж и купив подарки матери и новорожденному, он подвёз Елену к дому сестры, пообещав заехать за нею через час. Что и проделал с пунктуальностью англичанина.

Возвращаясь от сестры, на набережной Аптекарского остова, Елена, попросила Андрея остановить экипаж и, прогуляться до «Дюссо» пешком.

Пройдя несколько переулков, Рунич искоса взглянул на жену. Он чувствовал, что должен сказать что-нибудь, но в голову ничего не приходило.

Они вошли в тополиную аллею. Солнце, последних мартовских дней, пробивалось между голыми ветками деревьев и, яркими пятнами сверкало в лужах.

Наконец, он прервал молчание.

— Даша, может, нам пообедать сегодня у госпожи Шанталь? На свадебном ужине она приглашала нас к себе.

Слушая его, Елена смотрела себе под ноги и, в её душе начинал закипать гнев.

Андрей Рунич, казалось, задался целью, ходить за ней по пятам всюду!

— Нет, благодарю, — качнула она головой. — Я устала. К тому же мысли о твоём сыне не выходят у меня из головы. Мы здесь, а он там.

— По-моему ты слишком близко всё принимаете к сердцу.

— По крайней мере, мне не безразлична его судьба, — раздраженно заметила она. — И вообще, Андрей, я не понимаю, что за роль ты на себя взял? Ты всё время, везде ходишь за мною по пятам. Ты что выслеживаешь или контролируешь меня? Даже к сестре мне дорога закрыта.

Лоб её наморщился, тёмные брови сомкнулись, глаза посмотрели как-то нехорошо, а губы сжались. Красивое лицо сделалось пасмурным и сердитым.

— Да потому, дорогая, что твоя жизнь и безопасность, мне глубоко не безразлична! — он остановился. — Дашенька, ты не поняла…

— Нет, уж позвольте, любезный Андрей Михайлович! — Елена остановилась и холодно бросила ему в лицо. — Послушайте, мой драгоценный супруг, вы так настойчиво желаете мне добра, что, наконец, это выходит за рамки нашего союза! Я безоговорочно выполняю все условия нашего договора и безвылазно живу в вашем доме. Так не нарушайте же и вы своего обещания! Вижу, вы решили лишить меня последнего. Общения с Анной! Сестра и я не виноваты в вашем конфликте с Василием Антоновичем. Увольте нас от ваших дрязг! Что же получается, Андрей? Этим браком я хотела получить свободу, а получила…

В пылу возмущения, она не заметила, как побледнело лицо Рунича. Спохватившись, осеклась и уже мягко, но убедительно, добавила:

— Андрей, давай не будем ссориться. Не препятствуй мне видеться с сестрой и малышом.

Позволь хоть туда мне ездить одной. Разве я многого прошу?

— Дашенька, — поспешно согласился Андрей. — Я больше не стану стеснять твоей свободы относительно посещений сестры.

Они молчали до самого дома.

По рябой воде под мостами, проплывали последние лодочки-льдинки. Не глядя на сырость, чувствовалось приближение весны.

***

Откинув голову к стене, Арсений полусидел на больничной койке. Скрипнула дверь в палату.

Он не открыл глаза.

— Это я, дорогой.

Приблизившись, Адель прикоснулась губами к его щеке.

От её поцелуя Арсений вздрогнул. Девушка присела на край кровати.

— Вот, принесла тебе гостинцы, — с нежностью говорила она, выкладывая на прикроватный столик фрукты и сладости. — Поешь.

Он поморщился и зло бросил:

— Что я ребёнок, что ли? Принеси лучше коньяк.

Схватив его за плечи, Адель развернула его лицом к себе и, посмотрев в глаза, серьёзно спросила:

— Когда это закончится?

Арсений мрачно расхохотался. Адель провела ладонью по его небритой щеке.

— Зачем ты так? Ты же понимаешь, это — болезнь. Ты должен бороться с ней и победить.

Всматриваясь в изумрудную зелень её глаз, он спросил:

— Почему всё так вышло и, я не уехал? Почему не ты, а она?

Не зная, что ответить, Адель молчала.

Отвернулся к стене. Неожиданно, тело его напряглось. Выгнувшись, как пружина, он закричал:

— Господи, я не хочу жить!

— Тихо, милый, — француженка обняла его.

— Мама! — мотая головой из стороны в сторону, рыдая, кричал он. — Я хочу умереть!

— Не плачь, дорогой, — губы девушки прижались к его виску.