Утро нового века (СИ)

— Что с тобой, голубка? — не понимая причины её слёз, взволнованно спросил он.

— Ты должен знать всё.

Ксения вытерла глаза платочком и задумалась на мгновение.

— Два года назад я воспротивилась воле родителей и отказалась выходить замуж за выбранного ими для меня жениха, — собравшись с духом, заговорила она. — Я не буду тебе называть его имя. Скажу только, что он очень родовит и богат. Из-за неповиновения меня отдали в монастырь.

— Боже правый! — воскликнул Измайлов.

— Так как мою волю сломить не удалось, родители решили, что пострижение в монахини будет для меня лучшим наказанием. — Голос Ксении задрожал, но она взяла себя в руки и продолжила: — Я не знала, что мне делать. Я была в отчаянье! Я денно и нощно молила Бога послать мне избавление. И Господь сжалился надо мной. Я встретила Арсения Рунича.

— Кого? — изумлению Измайлова не было конца.

— Ты не ослышался. Именно Арсений Андреевич помог мне избежать участи вечного заточения в монастыре. Он спас меня!

— Как ему это удалось?

— Не спрашивай ни о чём. Скажу одно. Арсений вёл себя как честный и благородный человек. Так в моей жизни появился единственный друг, — она с мольбой смотрела ему в глаза. — Ты веришь мне?

— Верю.

— Сейчас он в беде и, ему нужна моя помощь.

Измайлов пристально вгляделся в заплаканные глаза девушки.

— Ты его любишь? — хриплым голосом выдавил он.

— Нет! — испуганно воскликнула Ксения.

— Скажи мне правду.

— Нет, нет!

— Ты любишь его, Ксения, — не унимался ревнивый мужчина.

— Возможно, как брата, но не более того. Глеб, пойми, я в долгу перед ним, и не могу его бросить на произвол судьбы! — она отвернулась от его пристального взгляда. — Не могу.

Измайлов с нежностью привлёк её к себе, обнял.

— Не отчаивайся, любимая.

— Спасибо. — Ксения спрятала лицо на его груди, ища защиты от самой себя. — Я должна… я хочу помочь ему.

— Конечно, помоги, — согласился он. — Если что-то необходимо, я не оставлю тебя.

Сердце его тяжело билось в груди, разрываемое двумя чувствами: любовью и ревностью.

— Он очень плох, — всхлипывала Ксения. — Господи, как же так? Арсений. За что ему это? Глеб, ответь мне — за что?

— Этого никто не знает, Ксюша. Только Бог.

***

Все следующие дни, Александр Краев с надеждой и восхищением наблюдал за барышней Карницкой.

У него появилась помощница, которая, с упорством сильного мужчины, помогала ему вырывать Арсения Рунича из пасти безумия.

Каждый день, в шесть часов утра она приезжала в больницу. Александр Лаврентьевич заканчивая ночное дежурство, приходил в изолятор, где последние дни находился молодой человек.

Безразличный ко всему, он сидел на каменном полу, прислонившись спиной к стене и, невидящими глазами смотрел в одну точку. О чём он думал, не знал никто.

Опустившись на пол рядом, Ксения бережно обнимала его за плечи. Голова юноши безжизненно клонилась к её плечу.

Краев видел, как вытирая набегающие на глаза слёзы, Ксения что-то нежно шептала юноше, прижимая его голову к своей груди. Как бережно её тонкие пальцы гладили его лицо. И сколько терпения и ласки исходило от этой хрупкой девушки.

«Да ведь она любит его! — догадался Александр Лаврентьевич. — Однако я недавно читал в светской хронике, что Ксения Карницкая выходит замуж за богатого фабриканта. Она не сможет быть счастлива с другим мужчиной. Сердце и душа её здесь, возле этого несчастного человека. Без него она завянет. Но Арсений… он не с ней».

Мысленно рассуждая так, он с верой и надеждой, смотрел на тоненькую, хрупкую, но очень сильную девушку, несущую Арсению Руничу жизнь.

========== Глава 3 ==========

Глеб Измайлов и Маргарита Львовна мирно беседовали в гостиной.

Измайлов в нетерпении ожидал возвращения Ксении. Отпивая горячий кофе маленькими глотками, Маргарита Львовна говорила:

— Будь осторожен, дорогой. Мне точно известно, что государь даёт приём английскому посланнику во вторник… — она осеклась и посмотрев на собеседника поняла, что он её не слушает. — Глеб Александрович, ты меня слушаешь?

Измайлов очнулся от своих невесёлых размышлений.

— Рунич. Арсений Рунич, — раздражённо возмутился он. — Лишь одно это имя я слышу от Ксении каждый день.

— Ревнуешь? — усмехнулась Карницкая.

— Когда это закончиться?! — Глеб пристукнул кулаком по ручке кресла, в котором сидел. — Она пропадает в больнице целыми днями. Мы почти не видимся. Вернувшись, закрывается у себя в комнате и, никого не хочет видеть. Говорит — устала. Подозреваю, она просто избегает меня.

— Глеб, это же не простая больница. Она морально выматывается.

— Почему она не хочет мне всё рассказать? — начал Измайлов.

Карницкая остановила его, воскликнув:

— Что тебе рассказать?! Об Арсении Руниче? Спроси у меня. Я вижу его отца каждый день. Его лечат. Это очень трудно. У докторов не хватает сил. Арсений несёт бред и закатывает такие истерики, что сбегается вся больница. Приступы снимают успокоительными уколами и обливаниями холодным душем. Тогда к нему никого не пускают. Когда он спокоен, его можно навещать. Буквально на днях он стал узнавать окружающих. Глеб Александрович, успокойся. Ревновать Ксению не к кому. От прежнего Арсения Рунича осталась только тень. В его голове одно: эта женщина. Он бредит ею день и ночь. — Маргарита Львовна вздохнула и поставила на стол пустую чашку. — Видно Ксению бесполезно сегодня ждать. До свидания, Глеб Александрович. Буду рада твоему визиту завтра.

***

С выражением сосредоточенности на лице, в домашнем лёгком платье, Елена сидела за небольшим столиком и писала очередное письмо сестре в Луговое. Небрежно закрученная коса распустилась и падала низко на тонкую шею.

В двери просунулась голова Полины.

— Извините, — произнесла она виновато. — Можно?

— Да, пожалуйста. Что Поля?

— Вам письмо.

— Наверное, от сестры. Положи на стол.

— Мне сказали, оно очень важное. Его не почтальон принёс.

— А кто?

Елена в беспокойстве отложила ручку. Сердце её тревожно забилось.

— Его привезли нарочным из дома Ушаковых. — Полина протянула сложенный вчетверо листок.

Елена быстро вскрыла его. Пробежав глазами первые строки, улыбнулась.

— Боже мой… — прошептала она.

— Елена Лукинишна, вам что-нибудь нужно? — обеспокоенно спросила Полина.

— Помогите мне собраться. Я немедленно еду к Анне. У неё родился сын!

Ей не хотелось, уходить из дома не предупредив Андрея.

Она отыскала его в одном из залов «Дюссо».

Рунич сидел за игральным столом и играл в покер. Видимо разговор был оживлённый, но при приближении Елены все замолчали.

Не скрывая удовольствия, Андрей посмотрел на неё и произнёс:

— Господа, позвольте вам представить: моя супруга, Дарья Лукинична.

Один из игроков, высокий, с рыжими усами и колоритной, крупной внешностью, приложился губами к её руке. Другие встали и с поклоном поприветствовали хозяйку дома.

— Душевно рада, познакомиться, господа.

Прерванный её появлением разговор, продолжился.

— Поверьте, господа, — громыхал басом рыжий. — Чтобы поднять бунт в России, никаких длительных приготовлений не требуется.

— А России нужен бунт? — невозмутимо поинтересовался Рунич.

— Вы не можете отрицать, что монархия изжила себя. И так просто мы не изменим режим в государстве. Нынешняя ситуация порождает всесокрушающий бунт!

— Впервые слышу, — нехотя произнёс Андрей. — Чтобы бунт мог кого-то спасти. Вспомните Разина и Пугачёва. Да что далеко ходить, декабрьское восстание на Сенатской площади только к ненужным жертвам привело. Разве пролитая кровь кого-то может спасти? Весьма оригинальное у вас суждение.

— Вы, господин Рунич человек преданный государству и вам не понять важности дела, которое рождается в глубине нашего общества.

— Ну, куда уж мне, до ваших высоких идеалов.

— Ваш скепсис мне не понятен. Истинные страдальцы и борцы, презрев смертельную опасность, скоро поведут за собой рабочих и крестьян.