Утро нового века (СИ)

Андрей понял, что его сын уже не в состоянии помочь себе сам.

На прощание Краев пожал ему руку.

— Не волнуйтесь, Андрей Михайлович. Я постараюсь его вылечить.

***

Гордый мужчина был сломлен случившимся несчастьем. Опустив бессильно руки, он не стеснялся бегущих по щекам слёз.

Маргарита Львовна была крайне поражена его состоянием. За десять лет знакомства, таким подавленным, она не видела любовника никогда.

— Андрей, что произошло? — изумлению её не было предела.

— Арсений, — всхлипывая, едва смог проговорить он.

Улыбка исчезла с лица Маргариты Львовны.

— В какую беду он угодил? — беспокойно переспросила она.

— Он в психиатрической больнице.

— Андрюша, — женщина обняла его за плечи. — Не мучай себя. Арсений был очень плох. На него было жалко и страшно смотреть. Хорошо, что во время были приняты меры и, не случилось худшего. Успокойся.

Подходя к гостиной, Ксения услышала доносившиеся оттуда голоса матери и Андрея Рунича.

Вздрогнув, притаилась за дверью.

— Почему это произошло именно с ним? — губы Андрея дрожали. — Господи, разве мало я принёс этой жизни в жертву? И вот теперь… сына!

— Это произошло из-за того, что вы, оба, влюбились в эту женщину.

Он поднял на любовницу тяжёлый взгляд.

— В том, что мой сын потерял разум, её вины нет.

Распахнув двери, Ксения ворвалась в гостиную.

— Андрей Михайлович! Это правда?

— Ксения, — Маргарита махнула на дочь рукой. — Не приставай с расспросами.

— Маменька!

Она смотрела на отца своего друга и, в её немом взгляде Андрей уловил не только горечь, но и обвинение. Лицо его потемнело.

— Вы не ослышались, Ксения Сергеевна. Моего сына лечат в Ново-Знаменской психиатрической больнице. Это лучшая больница в Петербурге.

— Это вы, — Ксения побледнела. — Вы! Я ненавижу вас, господин Рунич.

— Ксения, что за тон? — возмутилась Карницкая. — Как ты смеешь так разговаривать?

От слов этой маленькой, хрупкой, трепещущей перед ним, как голубка перед коршуном, девушки, гнев Рунича полил через край. Сжав кулаки и дрожа от ярости, он захрипел ей в лицо:

— Ложь! По какому праву ты проявляешь здесь добродетель, и упрекаешь меня? А где ты была, когда Арсений нуждался в помощи? Ты бросила его и развлекалась с миллионером Измайловым!

— Прошу, Андрей, — умоляла любовника Маргарита. — Перестань.

— Никто не смеет упрекать меня в жестокости к сыну! — Андрей в ярости оттолкнул ногой стул. — Никто!

Он прошёл мимо притихшей девушки и, в бешенстве хлопнув дверью, покинул дом Карницких.

В своей спальне, Ксения упала на кровать и так затихла до утра.

Рано утром, ничего не сказав, матери, она наняла извозчика и направилась на окраину Петербурга, где в тенистом парке располагалась Ново-Знаменская больница.

***

Робко переступив кабинет доктора Краева, Ксения села на любезно предложенный ей стул.

— С кем имею честь говорить? — Александр Лаврентьевич с нескрываемым удивлением смотрел на даму, одетую в соболиную шубку и старательно укрывавшую лицо под густой вуалью.

— Ксения Сергеевна Карницкая, — представилась она.

— Очень приятно, мадам.

— Мадемуазель, — поправила его девушка.

— Простите, мадемуазель. К вашим услугам, доктор Александр Лаврентьевич Краев. Не скрою, мне не терпится узнать, что привело вас сюда?

Ксения молчала.

— Возможно, вы состоите в каком-нибудь дамском благотворительном обществе и хотите сделать пожертвования на содержание нашей больницы?

— Доктор, — голос девушки срывался от волнения. — Я пришла узнать об одном вашем пациенте.

— Каком? — Александр недоверчиво смотрел на посетительницу. — У меня много пациентов.

Ксения подняла с лица вуаль и, собравшись с духом, выпалила:

— Я хочу узнать, как состояние здоровья Рунича Арсения Андреевича.

Увидев смущенное лицо молоденькой барышни, Краев неопределённо хмыкнул.

— Прошу прощения за дерзость, мадемуазель, но могу ли я узнать причину вашего интереса к моему пациенту?

Ксения опустила глаза и, щёки её заалели.

— Видите ли, Александр Лаврентьевич, это не праздное любопытство. Дело в том, что я и Арсений… Андреевич, давние друзья. Нас связывает не просто дружба. Я очень многим ему обязана. Это сложная история и рассказывать её здесь неуместно. Поймите меня правильно.

— Извините за моё любопытство и мой нескромный вопрос, но я, как врач, обязан был его задать. Признаюсь, меня крайне удивил ваш приход. Женщинам из высшего света, каковой вы являетесь, тут не место.

— И всё же, как видите, я пришла.

— Как вы сказали ваше имя?

— Ксения Сергеевна Карницкая.

Вспомнив, что имя этой девушки мелькало в газетах в разделе светской хроники, Краев несколько мгновений задумчиво смотрел на неё.

— Арсений Андреевич… — наконец произнёс он. — Что вам сказать? По-человечески мне его очень жаль.

— Ему так плохо?

— Пока даже я не могу сказать ничего определённого. Учитывая общее состояние организма и слабое сердце пациента, к радикальным методам лечения я не прибегаю.

В глазах девушки плеснулось отчаянье.

— Он безнадёжен?

— Если вы думаете, что он… нет. Арсений Андреевич не сумасшедший. Истерия и панические атаки сопровождаются судорогами. Ко всему прочему, его организм ослаблен алкоголем и опиумом. В настоящее время, он мучительно переживает кризис, а я вывожу его из него. Что будет дальше, и каково будет лечение, не знаю.

— Спасибо, доктор. Скажите, можно мне увидеть его.

— Сейчас не стоит, Ксения Сергеевна. Это не значит, категоричное нет. Думаю, через несколько дней его можно будет навестить.

— И всё-таки. Хоть на минуту. Умоляю…

Как два глубоких, наполненных слезами, озера, её глаза просяще смотрели на Александра.

Он провёл её к одной из палат в дальнем конце коридора. Открыв дверь и пропустив её вперед, приблизился к кровати.

Ксения в изумлении смотрела на лежавшего перед ней человека. Ей с трудом верилось, что это её друг.

Глаза Арсения были закрыты. Казалось, он спит.

Склонившись над ним, врач тихо позвал:

— Арсений.

Услышав голос, он открыл глаза и прошептал:

— Что?

Краев переглянулся с девушкой.

— Арсений, со мной одна барышня. Она хочет с тобой поговорить.

— Барышня? — удивлённо отозвался молодой человек. — Я не знаю никаких барышень.

— Это мадемуазель Карницкая.

— Не знаю такой.

Ксения подошла поближе и встала так, чтобы Арсений смог ее видеть.

Только сейчас она рассмотрела, как он бледен, и его голубые глаза имеют не живое выражение.

— Никого не знаю… кроме Лены.

Ксении показалось, что он еще больше побледнел.

Краев с тревогой наблюдал за пациентом. Он опасался, что Арсений переутомится. Но он лежал, безучастно глядя в потолок.

— Кто такая Лена? — вслух, спросила она у врача.

Александр Лаврентьевич в недоумении поднял брови.

— Мне это неизвестно.

— Лена, — послышался слабый голос. — Моя жена.

При этих словах взгляды их встретились. Похолодев, Ксения не увидела в его глазах даже искры узнавания и, поняла, что Арсений или действительно безумен или уже ничего на свете не боится, даже смерти.

С трудом выговаривая каждое слово, он продолжил:

— Мне нечего было предложить ей, кроме любви… — его губы дрогнули в улыбке. — И она согласилась. Потому что любила. Потом… её любовь угасла… а без неё, зачем жить?

Глядя на бред несчастного друга, Ксения, с трудом подавила в себе слёзы и накрыла ладонью, лежавшую на одеяле, дрожащую руку. Несколько секунд они, молча, смотрели друг на друга.

Её ужаснула мысль о том, что человек, который ей дороже всех на свете, умирает.

Не осмеливаясь ещё раз взглянуть на измождённое лицо Арсения, она, закрыв ладонью рот, чтобы не разрыдаться, быстро метнулась к двери.

Вернувшись в дом и, не желая никого видеть, заперлась в своей комнате.

***