Белокурая гейша

А Кэтлин об этом известно?

Симойё покачала головой:

- В Японии не принято распространяться о чем-то, что может нарушить гармонию, особенно в жизни такой юной девушки, обладающей взрывным нравом. Если бы Кэтлин-сан знала о нелегкой судьбе, избранной для нее богами, каждый день ее жизни был бы наполнен страхом. Маллори-сан также понимал это и заставил меня пообещать, что я ни о чем ей не расскажу.

Как бы то ни было, Риду с трудом верилось, что Маллори одобрил бы продажу собственной дочери барону, каковы бы ни были причины совершения подобного действия.

- Я все еще не могу понять, почему вы продаете ее девственность тому мужчине? Почему?

Симойё спрятала руки в широких рукавах кимоно, будто старалась скрыть собственную слабость.

- Я не могу дольше удерживать ее от того, чтобы она заняла свое место в мире цветов и ив, не привлекая ненужного внимания к моему скромному чайному дому. И так на протяжении долгих месяцев ходят слухи о прекрасной майко, которая не посещает банкеты и фестивали, и всем интересно, кто же проведет церемонию ее дефлорации. Я надеялась скрывать ее гораздо более продолжительное время, но барон Тонда-сама нанес неожиданный визит в мой чайный дом и потребовал, чтобы он стал тем покровителем, который лишит ее девственности. Единственный способ не допустить, чтобы он выяснил, кем девушка является на самом деле, - это дать ему то, чего он жаждет. Впоследствии он никогда ее больше не увидит. Таков наш обычай. - Владелица чайного дома посмотрела Риду прямо в глаза, что для Японии было совсем несвойственно. - Когда сексуальный аппетит барона Тонды-сама будет удовлетворен, Кантрелл-сан, девушка снова будет в безопасности.

Хотя он знал, что в Японии считается делом немыслимым, чтобы чужеземец критиковал заведенный порядок вещей, не разобравшись в истоках, Рид не сумел сдержаться от высказывания:

- Не понимаю я вас, японцев, позволяющих юной девушке лишиться невинности, чтобы удовлетворить похоть какого-то мужчины.

- Но вы бы сами также занялись с ней любовью?

- Да, - признал он, удивившись, что высказывается столь открыто в присутствии этой женщины, - но это не одно и то же.

Она улыбнулась:

- Неужели?

Симойё низко церемонно поклонилась, отчего у молодого человека создалось впечатление, что этот раунд он проиграл. Так оно и было на самом деле. И Кэтлин, и мама-сан считали, что им удастся убедить его в том, что продажа девственности девушки барону является обязательством, исполнения которого невозможно избежать. Для него же это не имело смысла. Возможно, в некоторой степени он их и понимал, но сдаваться не собирался. Ему нужно было придумать иной способ забрать Кэтлин из чайного дома до наступления вечера.

Рид не стал сопротивляться, когда Симойё, отвесив ему столько поклонов, что он потерял им счет, настойчиво сообщила, что проводит его до выхода. Молодой человек был решительно настроен каким-то образом остановить этот безумный ритуал семидневной подготовки девственницы к принятию мужского члена. Он пообещал Маллори, что доставит его дочь домой невредимой, не привлекая к чайному дому ненужного внимания. Сердце его бешено колотилось, и он то сжимал, то разжимал кулаки. Планы Рида изменились. То обещание было дано до того, как он узнал о заговоре с целью убийства девушки. И до того, как он узнал о безумце, жаждущем ласкать ее, касаться ее и исходящем желанием до тех пор, пока оно, наконец, не найдет удовлетворения.

Что ж, маски были сброшены. Рид решил вернуться в чайный дом вечером, встретиться лицом к лицу с бароном и при необходимости убить его. Какой другой выбор у него был? Он был озадачен в той же мере, в какой и зол на необходимость позволить барону овладеть Кэтлин, чтобы спасти ей жизнь. Это шло вразрез с кодексом любого цивилизованного человека, и его долг заключался в том, чтобы не допустить этого. Он сделает все что угодно, чтобы защитить Кэтлин.

И взять ее самому? Способен ли он признаться себе в этом? Любой мужчина захотел бы заняться с ней любовью. Любой мужчина захотел бы защитить ее от…

- Прошу прощения, - произнес тихий голосок сначала по-японски, затем по-английски. Обернувшись, он узнал маленькую майко.

- Я видел вас прежде.

- Да, - с поклоном отозвалась она.

- Вы можете мне помочь? - спросил Рид, медленно кланяясь, чтобы завоевать ее расположение. - Я никак не могу договориться с вашей мамой-сан.

- Вы принимать ванну?

- Ванну? О чем вы говорите?

- Все гейши принимать ванну вторая половина дня. Поздно. - Она подняла вверх три пальца. В три часа. - Вы идти баня у рыбный рынок. - Девушка показала, в каком направлении ему следует идти, чтобы найти эту баню. - Вы видеть гейша… без одежда. Вы любить это?

Хихикнув, она ушла. Рид посмотрел в ту сторону, куда указала девушка, и заметил несколько деревянных строений. В воздухе витал запах рыбы, напоминающий о запахе борделей Шимабары. Баня, сказала она. Три часа. Рид широко улыбнулся. Майко имела в виду, что Кэтлин присоединится к прочим девушкам, совершающим свой привычный ежедневный ритуал. Стоило ему лишь подумать об обнаженной Кэтлин, как член его тут же стал твердым. Рид хотел ее. Но он не коснется ее и пальцем. Нет, пообещал он себе, он этого не сделает, так как не хочет поступиться своим внутренним законом чести. Ни одно убежище не будет для него открыто, если он собирается спасти ее жизнь. Но все же он попытается втолковать в ее голову хоть немного здравого смысла и убедить ее уехать с ним.

Рид зашагал по улице, погрузившись в мысли и планы. Лицо его было перекошено от дискомфорта, причиняемого выпуклостью в бриджах.

Барон Тонда редко испытывал отсутствие эрекции и наслаждался пылкими эротическими удовольствиями, далеко выходящими за пределы возможностей обычных мужчин. Ему не требовалось прибегать к помощи афродизиаков, собираясь на свидание с женщиной. Этим вечером, однако, им овладело беспокойство. Он залпом выпил сильнодействующую зеленую медицинскую настойку, приготовленную из краснопятнистого геккона, не обращая внимания на неприятный вкус, затем отбросил пустую чашку на татами и выругался. Китайский целитель сообщил ему, что ящерицы, на целый день запертые со своим партнером, совокупляются и ничто не в состоянии разлучить их. Барон принялся потягивать сакэ, чтобы устранить неприятный привкус во рту.

Хотя тот китаец и солгал касательно вкуса напитка, в его действенности барон не сомневался. Более того, снадобье уже сработало, подумал он, касаясь своего затвердевшего пениса под шелковым кимоно. Нет нужды делать регулярный массаж промежности. Левой рукой придерживая гениталии, чтобы они не мешали ему, барон обычно долгое время растирал пальцами правую часть паха, чтобы стимулировать выделение гормонов своей половой железы. Затем он менял руки и повторял ту же процедуру сначала.

То был медленный и методичный процесс, пальцы барона работали умело и успокаивающе, чтобы обеспечить широкое раскрытие лягушиного рта его пениса в момент оргазма и впрыскивание спермы в лоно женщины.

У него никогда не случалось осечек.

Как бы то ни было, на этот раз барону придется дожидаться седьмой ночи, как предписывала традиция, чтобы с помощью толчков, натисков и отклонений, а также уколов продемонстрировать свое искусство фехтования членом, когда он будет трахать майко. Он проклинал окасан и ее немыслимые традиции, намереваясь регулярно принимать афродизиак и утолять свой плотский голод каждую ночь, наслаждаясь всякий раз новой гейшей чайного дома.

До сегодняшнего вечера барон проживал на загородной вилле принца, где его окружали тишина и покой, в то время как его слуги находились в городе, денно и нощно наблюдая за Чайным домом Оглядывающегося дерева. Барон хотел быть уверенным, что его девственница не ускользнет от него прежде, чем он удовлетворит свою похоть.

Сам же он предпочитал готовиться в уединении принадлежащей принцу небольшой виллы, расположенной па берегу озера. Она имела позолоченную крышу и лакированные стены и находилась во владении семьи принца более трех сотен лет. Барону очень нравилось, что на вилле имеются западные нововведения вроде брюссельского ковра, круглого центрального столика в окружении стульев с прямой спинкой и даже блестящей полировки на мебели. Внутреннее убранство помещения было элегантным, а земли, на которых стояла вилла, простыми, но радующими глаз. Утро барон провел в саду, любуясь блестящими на паутине капельками росы и слушая мерный стрекот кузнечиков - единственный нарушающий тишину звук.