Белокурая гейша

- М-м-м… они были очень вкусными.

- Или в тот раз, когда мы кидались друг в друга белыми, розовыми и желтыми хризантемами, лепестки которых осыпались на татами.

- Мы прекрасно повеселились в тот день, хотя Аи-сан и накричала на меня.

- Она накричала на нас обеих, - со смехом поправима меня Марико.

- Не в том ли и заключаются сестринские узы? - произнесла я, и лицо мое посерьезнело. - В проявлении доброты между двоими людьми?

- А также и в верности, Кэтлин-сан, как в тот раз, когда окасан подумывала отправить меня обучаться в Чайный дом Камишичикен, потому что гейши там более сдержанные и спокойные. Ты же умоляла ее оставить меня в Чайном доме Оглядывающегося дерева. - Девушка низко склонила голову. - И я буду вечно благодарна тебе за это.

Я видела, как круглое детское личико подруги побледнело от осознания своего долга перед окасан. Внимание мое было настолько поглощено ее словами, что я не заметила двух слезинок, пока они не покатились по ее щекам. Мои глаза также увлажнились. Я была глубоко тронута.

- Не знаю, что и сказать, Марико-сан…

Подруга улыбнулась мне и произнесла очень тихо:

- Мне нужно идти, Кэтлин-сан, готовиться к обряду посвящения в сестры. Для меня очень важно, чтобы мы стали сестрами-гейшами, прежде чем… прежде чем…

Марико подавилась словами, будто боялась дать выход переполняющим ее эмоциям. Меня это очень огорчало, так как я начинала верить в то, что моя подруга учится выражать свои мысли и чувства, но, как оказалось, маленькая майко была привержена долгу более, чем когда-либо прежде. Веселый блеск в ее глазах сообщил мне, что она не потеряла чувство юмора.

- Помни, Кэтлин-сан, - произнесла девушка, - если ты хорошо повеселишься в бассейне, то сделаешь всю работу барона за него.

Захихикав, она сунула руку себе между ног и изобразила, что двигает пальцами вверх и вниз, имитируя возвратно-поступательное движение пениса. Или она не притворялась? Не в силах сдержать улыбки, я запустила в нее полотенцем, но маленькая майко увернулась и бросилась бежать, оставив в воздухе россыпь своего смеха, лопающегося, лопающегося, точно мыльные пузыри, пока снова не воцарилась тишина. Я осталась одна. Даже банщица и музыкант, играющий на лютне, ушли. Мне тоже следовало бы заканчивать купание, но я хотела еще немного понежиться. Разве я не заслуживала еще нескольких минут мечтаний?

Я закрыла глаза и почувствовала, что мир вокруг меня растворяется, точно сновидение. Я сделала глубокий вдох, заполнив легкие ароматом лепестков красных роз, плавающих на поверхности воды, позволив его исцеляющей силе проникнуть в меня, успокаивать меня. Я всегда добавляла желтые хризантемы при купании, заинтригованная их пенистыми лепестками, похожими на россыпь солнечных лучей, обостряющих мои чувства. Я любила натирать свое тело желтыми лепестками и сегодня решила побаловать себя.

Возбужденная женским половым инстинктом, увлекшаяся чувственными касаниями входа в мой лунный грот, источающий желание, я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме красоты цветов. Я запрокинула голову, упершись затылком в край бассейна, и, положив желтый цветок хризантемы себе в рот, стала гореть его между губами, воображая, что бархатистые лепестки - это нежная кожа мужского полового органа. Я начала посасывать их, представляя, что это пенис Рида. Я получала наслаждение от длительных неослабевающих ласк собственного языка, затем принялась легонько покусывать лепестки и наконец проглотила цветок.

Прежде чем снова закрыть глаза, я набрала пригоршню плавающих по воде цветков и стала тереть их влажными шелковистыми лепестками по своей шее, грудям и кончикам сосков, едва выступающих из воды. Затем рука моя скользнула ниже, вдоль грудной клетки, плоского живота и наконец достигла бедер. Раздвинув ноги, я принялась ласкать мягкую кожу своей дорогой маленькой щелочки желтыми цветочными лепестками и застонала от удовольствия, когда внутрь меня проникла теплая вода.

Я жаждала мужского прикосновения, заставившего бы меня почувствовать себя живой, и, хотя в действительности я едва знала этого мужчину, мне казалось, что он всегда жил в моем сердце. Рид-сан, будешь ли ты желать меня после того, как барон заставит лоно мое увлажниться сначала пальцами, а затем вонзит в него свой нефритовый стержень, воспламеняя меня?

«Я всегда буду любить тебя», - услышала я его голос в своем воображении, потому что именно эти слова хотела услышать. Как бы то ни было, мне было известно, что джентльмен не станет открыто говорить о своих чувствах, будто распутник, пишущий вака - стихотворение, состоящее из тридцати одного слога, - для своей любимой куртизанки, или будто светлячок, предлагающий осветить мой путь в темноте. Я вздохнула. Что же мне делать? Я была подобна цветку с одним стеблем, который желали сорвать двое мужчин.

Тело мое пребывало в напряжении, точно сжатая пружина, так как я не ждала никакого удовольствия от предстоящей ночи. Какие бы чувства я ни испытывала к гайджину, я должна продемонстрировать барону свое расположение, прежде чем развяжу свой пояс, но мне хотелось заставить его понять, что я продаю свое тело для того лишь, чтобы спасти жизнь женщине, которая много значит для меня.

Окасан мне как мать, и я никогда не смогла бы подвести ее, так же как и своего отца.

Даже когда я буду лежать сегодня ночью на футоне и тело мое будет благоухать жасмином, на лицо мое будет нанесена белая краска, парик будет уложен в форме половинки персика, а складки прозрачного кимоно распахнуты, демонстрируя барону мою щелочку, сердце мое будет принадлежать только одному мужчине. Мужчине, который мог бы удовлетворить мое сексуальное желание, двигаясь толчками внутри меня, а я крепко цеплялась бы за него, а потом глубоко застонала бы, почувствовав, как напряглось мое тело. Голова моя металась бы по подушке, тело изгибалось, чтобы обеспечить приток энергии к бедрам, и я подняла бы ягодицы, обхватив его ногами.

Рид-сан.

По объяснимым и не вполне объяснимым причинам я никак не могла перестать думать о высоком красивом гайджине, крепко сжимающем меня в объятиях. Ноги мои при этом обвивают его стан, глаза закрыты, тщательно нарисованные брови нахмурены, бедра двигаются, а дыхание затруднено. Наконец я начинаю задыхаться, затем стонать, переполненная предвкушением приближающегося экстаза. Хотя это моя собственная рука скользит под водой вокруг моего лунного грота, раззадоривая его игривыми прикосновениями, я воображала, что это делает Рид. Я гадала, не станет ли проникновение его почтенного пениса в мое трепещущее жаркое влагалище ответом на все мои мечтания.

Полуденное солнце светило ему в спину, а в ноздри ударял цветочный аромат, призванный замаскировать зловоние человеческих отходов; Рид прятался за большой мусорной кучей перед частной баней. Им овладели нетерпение и раздражение, оттого что ситуация вышла из-под контроля. И он намеревался это изменить. Атмосфера, царившая на узкой улочке, состоящей из чайных домов, перемежающихся с банями, была спокойной, но напряженной. Случайные прохожие притворялись, что не замечают двух устрашающего вида самураев с двойными мечами, стоящих на страже перед зданием бани и играющих в кости, чтобы скоротать время, а Рид не мог отвести от них глаз.

У него было два варианта: либо постараться пробиться через людей барона, столкнув их головами и лишив чувств, либо ожидать, когда Кэтлин выйдет, и уже тогда вывести их из строя, когда они попытаются воспрепятствовать его разговору с девушкой. Ни один этот вариант молодого человека не привлекал, особенно принимая во внимание, что дочь Маллори может быть ранена, если он недооценит навыки ведения боя людей барона. Хотя Рид частенько шел на риск, в данном случае это казалось совершенно недопустимым.

Он осмотрелся вокруг в поисках черного входа, но стены и крыша бани были сделаны из цельного дерева, за исключением выходящей на улицу стены, которая была открытой и не занавешенной шторами. Обдумывая свой следующий шаг, Рид держался в тени, наблюдая за тем, как молодые женщины выходят из бани, семеня в сандалиях с высокими подошвами, хихикая и переговариваясь.