Белокурая гейша

Откинувшись на спинку стула, он задумался, стал строить планы и почувствовал, как пенис у него между ног наливается силой. Барон наслаждался успокоительной тенью и неподвижностью окружающей обстановки.

Уши его затопило безмолвие. Все вокруг было тихо, за исключением лишь биения его собственного сердца. Быстрого, но равномерного биения, будто он стоял на пороге вступления в битву, в которой пустит в ход свою пику - свой пенис - и станет разить направо и налево, точно свирепый воин, прорывающийся через цепь врагов. Хотя его предки-самураи нередко участвовали в сражениях, сам барон вел бои лишь на любовном фронте. Он исполнял свою миссию плоти, взывающей к его сладострастному аппетиту и воинственной натуре покорять женщин. Он получал удовольствие, когда они кричали, умоляя проникнуть в них своим божественным корнем, касающимся их нефритовых ворот - влагалища.

И эта женщина более других.

Девушка, которая, как он полагал, и является белокурой гейшей.

Барон не был до конца уверен в ее личности, но черты ее лица, высокий рост, стройное тело, большая грудь и показной дух бунтарства - все это свидетельствовало о том, что она не японка. Она, конечно, может быть отпрыском, появившимся на свет вследствие любовной связи гейши с варваром, но внутренний голос подсказывал ему, что это не так. Зачем еще стала бы прекрасная девушка неприметно жить в чайном доме, если бы не хотела скрыться от всех?

Барон заворчал, почувствовав меньшую радость по поводу церемонии дефлорации, которую он с неиссякаемым энтузиазмом проводил уже много раз, нежели но поводу того, что очень скоро в его объятиях окажется приз, который он искал три года.

Три года.

Наряду с этими мыслями разум его строил планы нападения, и барон начал растирать свой пенис, повинуясь скорее привычке, нежели испытывая в этом реальную потребность. Ему с трудом верилось, что он сумел отыскать белокурую девушку, после длительных поисков на двух континентах, попутно овладевая любой понравившейся ему женщиной, но никогда не находя ту единственную, к которой так стремился.

С большим изумлением, чем когда бы то ни было прежде, барон сдвигал крайнюю плоть своего члена вверх и вниз, все сильнее и сильнее, чувствуя, как внутри нарастает удовольствие, затопляя все его существо громадным сексуальным желанием, которое не стало менее интенсивным даже тогда, когда барон достиг пика наслаждения и изверг из себя струю семени.

Его обеспокоило то, что произошло в чайном доме между ним и девушкой. Барон не привык к тому, чтобы кто-то - и женщина менее всего - подвергал сомнению его желания, поэтому девушка, осмелившаяся оросить ему вызов, раззадорила его.

Она намеренно спровоцировала его, запустив в него статуэткой, разбив ее, а затем убежав. Действия ее раздражали, доводили до бешенства, и, хотя барон никому бы в этом не признался, она возбуждала его, как никакая другая женщина прежде. У него не было ни малейших сомнений, что она станет отвечать ему, когда он проникнет в ее лоно. Его одержимость этой девушкой не позволяла отклониться от выбранного пути. Она вовсе не являлась пассивным цветочком, как большинство прочих майко. В воображении барона девушка представала пропитанной росой розой, трепещущей и раскрывающей свои нежные лепестки на ветру, ожидая, когда он отведает ее нектара своим нефритовым стержнем.

Он желал ее столь отчаянно, что опасался, как бы в самый ответственный момент его инструмент не подвел его. По его красивому лицу струился пот, когда барон поднялся со стула, в ужасе воззрившись на свой эрегированный пенис, ожидая, что он лишится своей твердости, не успев овладеть девушкой.

Нет, такое с ним никогда не произойдет. Барон знал, как возбудить женщину предварительными ласками, как заставить ее гореть от нестерпимого желания. Тогда он приникнет губами к ее рту, впитывая ее сдавленные стоны удовольствия и ощущая, как по бедрам ее струится любовный сок.

Сегодня он начнет процедуру раскрытия лона девушки с помощью пальцев, постепенно возбуждая ее страсть, после чего, на седьмую ночь, он вонзит в нее свой пенис, точно холоднокровную змею, подбирающуюся все ближе к теплой влажной пещерке…

- Прошу прощения, барон Тонда-сама.

- Что такое? - резко бросил барон, глядя на непрошеного гостя.

В комнату вошел хорошо одетый посланник, отвесил ему поясной поклон и, не поднимая головы, протянул свернутый свиток.

Самурая взял свиток и, заметив печать принца, отпустил посыльного, хотя и понимал, что тот ожидает ответа.

Сломав печать, барон развернул рисовую бумагу и принялся изучать ее. По мере чтения сердце его все сильнее опоясывала тяжесть, подобная высоким стенам чайного дома, сжимала кольцом, давила на внутренние органы, затрудняя дыхание. Новости затронули и еще один важный орган его тела, его пенис, который немедленно поник, уменьшившись в размерах, и лишился боевого задора. Барон понял, что энергия и страсть покинули его. А чего еще было ожидать? Принц хочет, чтобы он вернулся в его замок недалеко от Токио.

Немедленно.

Согласно изображенным кистью символам, которые барон читал справа налево, в его услугах нуждался сам император, который призывал его на тайную встречу в замке Каваями. Бегло говорящий по-французски, по-немецки и по-английски барон был призван императором по рекомендации принца Киры, чтобы принять участие в переговорах с французским и немецким посольствами. Они полагались на его опыт по делу недавно подписанного Договора Шимонзеки, по которому маньчжурское побережье отошло к Японии, вопреки согласию этих двух стран.

Требовалось его умение убеждать, чтобы успокоить уязвленное самолюбие белокожих политиков, а также заверить их, что этот договор не представляет угрозы сохранения мира на Востоке. Но для барона значение имело лишь то, что из-за этой просьбы императора он не сумеет провести церемонию дефлорации продолжительностью семь ночей.

Он скомкал рисовую бумагу в кулаке и бросил ее на брюссельский ковер. Значит, придется пренебречь традицией и трахнуть девушку прямо сегодня. Ему было больно сознавать, что он не сможет насладиться ею медленно и неспешно, наблюдая за тем, как она ляжет на спину и широко раздвинет ноги, а он станет пальцами исследовать ее влагалище. Вместо этого он до отказа вонзит свой твердый член во влажное отверстие ее раковины, действуя точно растущая на склоне золотистой долины сосна, отчаянно и сильно проникающая корнями глубоко в почву.

Барон с силой выдохнул и опустил руки вдоль тела.

- Передай принцу Кире-сама, что я вернусь в замок Каваями немедленно, - сказал он посыльному.

- Да, барон Тонда-сама. - Посыльный дважды поклонился.

- Также можешь сообщить принцу, что я нашел…

Мужчина перестал кланяться и недоуменно воззрился на барона:

- Прошу прощения, барон Тонда-сама?

Барон колебался, тяжело дыша. Затем в голове его родилась дерзкая идея, сопротивляться которой он не мог. Сегодня вечером он исполнит свой долг и с триумфом вернется к принцу, так почему бы не послать ему об этом весть прямо сейчас?

- Передай принцу, что белокурая девушка, которую он так искал, мертва, пронзенная моим мечом.

Глава 13

Жаркие струи пара принялись щекотать мои соски, стимулируя их, стоило мне лишь погрузить свое обнаженное тело в воду. Я прикоснулась к своим грудям, чувствуя, как затвердели соски, но под водой меня искушали еще более приятные ощущения между ног. Я застонала, запрокинула голову и прикрыла веки, представляя, что из глубокой океанской впадины выплыл владыка морей и занимается сейчас со мной любовью.

Я приоткрыла один глаз, чтобы проверить, не наблюдает ли кто за мной. Нет, никто. Сегодня боги были ко мне благосклонны. Я глубже погрузилась в воду, вдыхая теплый воздух. Пар заполнял жаркое банное помещение крошечными подвижными серыми облачками, из-за которых было сложно различить, кто приходит или уходит. Я снова закрыла глаза и вздохнула. В отдалении кто-то играл на арфе, мелодичные напевы которой услаждали мой слух, создавая вокруг меня сказочную атмосферу. Тем не менее мощная струя воды представлялась мне более соблазнительной, чем когда-либо прежде. Она стимулировала мои соски, живот и лоно крошечными покалываниями, точно то были вибрирующие пальцы.