Белокурая гейша

Сегодня вечером мне потребуется все мое мужество и сила, папа, потому что я должна отдаться барону Тон-да-сама.

Но не руки барона воображала я сжимающими мои груди и не его рот видела покусывающим темные маленькие припухшие ягодки моих сосков. Как бы мне хотелось, чтобы прекрасный гайджин, Рид Кантрелл, оказался тем самым мужчиной, пожелавшим раскрыть мою раковину ради спрятанной внутри жемчужины.

Мое желание к нему плотной пеленой висело в воздухе. Я даже ощущала мускусный аромат неизбежности в тесном пространстве своей комнаты. Я сделала вдох, затем выдох, стала издавать негромкие звуки, вздохи, затем попыталась задержать дыхание, отчего на глаза мне навернулись горячие слезы. Как бы мне хотелось, чтобы в течение семи ночей именно он исполнял традиционный акт дефлорации, приняв на себя роль моего покровителя.

Семь ночей.

Я сжала мышцы влагалища и застонала от пронзившей меня восхитительной дрожи. При мысли о Риде лоно мое увлажнялось. Верно, я вспоминала его с большим уважением. Также я воскрешала в памяти его объятия, его бриджи из оленьей кожи, трущиеся о мою обнаженную кожу, пробуждая каждую пору и заставляя меня потеть от желания к нему.

Я изогнула спину так, что бедра мои подались вперед, а затем, приподняв складки мягкого легкого кимоно, я скользнула рукой вниз по животу, затем к себе между ног и прижала два пальца к моей драгоценной маленькой щелочке, ища то, что на ощупь напоминало маленький орешек миндаля, исходящий моим сладким соком. Лаская себя пальцами, я возликовала, ощутив, что влаги стало больше. Дыхание участилось, и я почувствовала приближение пика наслаждения.

- Ах… ах… ах! - стонала я хриплым чужим голосом. Из горла моего вырвался вопль, возымевший на меня мощное воздействие. - Да… да!

По-новому чувствуя свое тело, всегда чутко реагировавшее на уникальные ощущения, даруемые собственными пальцами, я прикрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы тело расслабилось. Я была настолько погружена внутрь себя, что не слышала, как Юки сдвинула в сторону бумажную дверь и проскользнула в комнату. Я и понятия не имела о ее присутствии до тех пор, пока не открыла глаза. Сделав жест, который я сочла тревожным, она протянула мне шарф и поклонилась.

- Я принесла это тебе, чтобы ты могла вытереть вязкую росу со своих бедер, после того как барон вонзит в тебя пальцы, заставив кричать от боли, - сказала Юки, прикрывая рот рукой, не в силах сдержать хихиканья. - Но, как вижу, шарф требуется тебе прямо сейчас.

- Я не нахожу ни тебя, ни твой подарок забавными, Юки-сан, - невозмутимо отозвалась я, вытирая пальцы о шарф, после чего отбросила его на татами. При падении он образовал пирамиду, которая никак не хотела опускаться, а стояла прямо.

Стояла прямо. Точно пенис, твердый и готовый к проникновению. Я посмотрела на Юки, улыбающуюся мне. Она пытается напугать меня, как поступала, когда я только прибыла в Чайный дом Оглядывающегося дерева.

- Слова твои не пугают меня, Юки-сан. Я знаю, что случится в первую ночь церемонии дефлорации, - произнесла я. - Мужчина, выбранный для исполнения этого ритуала, получает в дар три сырых яйца, свежих, желтых, вязких, желтки которых он должен выпить для придания ему энергии и силы…

Барону Тонда-сама потребуется гораздо больше, чем три сырых яйца, чтобы подавить меня своей силой.

- После чего он погружает пальцы сначала в жидкие яичные белки, а потом в лоно девушки и ласкает ее до тех пор, возбуждая в ней страсть, пока не появится любовная жидкость. Что еще более важно, своими пальцами он растягивает ее влагалище немного больше каждую ночь, пока дух девушки не обретет гармонию, а тело не будет готово принять его большой пенис в окончательном слиянии мужчины и женщины.

Семь ночей прелюдии.

Неужели уши мои вспыхнут огнем, а груди нальются желанием и с готовностью лягут в ладони барона? Стану ли я двигать шеей, станут ли дрожать мои ноги? Что, если я не смогу сдержать порывов своей плоти, желая принять в себя его уважаемый пенис, сгорая от нужды?

Нет. Я не стану об этом думать. Не стану.

Я взяла плоский веер и принялась обмахиваться им. На лице моем при этом отражалось чувство сексуальной неудовлетворенности, насколько я могла позволить ему проявиться. Я сказала Юки:

- Полагаю, ты получила большое удовольствие от этого эротического ритуала.

Юки улыбнулась:

- Как бы я хотела, чтобы это мне выпала честь быть выбранной бароном Тонда-сама.

- Почему это?

- Говорят, что барон способен вести женщину через дебри чувственных наслаждений много дней и ночей подряд, увлажняя ее своей восхитительной спермой и заставляя ее любовный сок струиться непрерывно из сокровенных глубин ее женственности.

Я колебалась, отчаянно пытаясь запрятать мысли о своем затруднительном положении в дальний уголок своего сердца, чтобы обрести гармонию, но не могла. У меня не было иного выбора, кроме как пройти через церемонию дефлорации и спасти окасан от краха.

- Можешь верить во что тебе только заблагорассудится, Юки-сан, - заявила я с твердостью в голосе, удивившей даже меня саму, затем захлопнула веер, стукнув его о татами. - Я делаю это ради окасан.

Насмешливо улыбнувшись, молодая гейша ответила:

- Ты изменишь свое мнение, когда барон заставит тебя кричать от наслаждения, безумие которого захлестнет тебя, заставляя груди вздыматься, а руки и ноги метаться в лихорадочном забвении. Я буду слушать твои приглушенные вскрики, по которым определю, когда он проникнет в самое сердце твоего лунного грота.

- У меня нет времени внимать твоим диким историям, Юки-сан, - ответила я, веером указывая ей на зверь. Поднявшись, я позволила своему кимоно упасть па татами и, оставшись обнаженной, добавила: - Мне нужно готовиться к сегодняшнему вечеру. Я хочу побыть одна.

Юки встала с присущей всякой гейше грациозностью и гордо вскинула голову, ни на минуту не забывая о манерах, которым в ее профессии отводилась очень большая роль. Она взирала на меня с затаенной страстью в глазах, лишая меня присутствия духа.

- Если барон попросит меня присоединиться к вам двоим на футоне позднее, не обманывай себя, думая, что я делаю это ради тебя.

- Неужели?

- Для меня большая честь исполнять любые его желания. - Юки прищурилась и высказала свою мысль до конца: - Но если мои зубы слишком сильно вопьются в твои соски, заставив тебя кричать от боли, или кончик моего языка станет прижиматься к бугорку твоего наслаждения, помни, что барон сочтет это его удовольствием, а не твоим.

Было ли то предупреждение? Угроза? Прикрыв наготу, я ответила:

- Что бы ни случилось сегодня ночью, Юки-сан, никогда не забывай, что барон выбрал вовсе не тебя.

Лукаво ухмыльнувшись, она поинтересовалась:

- Разве Марико-сан не сказала тебе, что я наслаждалась проникновением его почтенного пениса вчера ночью?

- Нет, - отозвалась я, чувствуя укол по своему самолюбию. Тут в голову мне пришла мысль, приободрившая меня: - Уверена, он позвал тебя только потому, что не смог заполучить меня.

- В самом деле? - Юки вытянула из-за пояса веер и резким движением раскрыла его. - Ты просто завидуешь, что я насладилась им первая.

- Оторвавшийся с ветки цветок никогда не вернется обратно, Юки-сан. Барон скоро пресытится тобой. Я слышала, что ему по душе свежие и невинные женщины.

Обмахиваясь веером, молодая гейша запрокинула голову и рассмеялась:

- Тогда не удивляйся, если следующей целью барона станет эта безвкусная малышка Марико-сан.

Рассвирепев, точно пчела, я бросилась вдогонку за Юки, и полы моего кимоно разлетелись в разные стороны.

- Если барон попытается хоть пальцем тронуть Марико-сан, я убью его.

- Ты будешь удивлена, но я видела, как она сгорает от желания к мальчишке-рикше. Уверена, Марико-сан созрела, чтобы принять в себя мужской нефритовый стержень.