Белокурая гейша

Взяв сандалии, я поняла, что у меня дрожат руки, отчего колокольчики в подошвах тихонько позвякивали. Почему я чувствую себя напуганной? Я всегда испытывала безмятежное чувство своей принадлежности ному миру и не хотела ничего менять.

Но кто-то сделал это за меня, заставив мое сердце биться быстрее. Рид-сан. Я качнула головой, чтобы отогнать эротические ощущения, зашевелившиеся во мне. Я должна забыть его и поступить так, как желают боги. Я жила в туманном мире гейш, где привязанность, страсть и даже страх не должны были смущать мое сердце. Жизнь моя была нарисована красками божественной палитры, и кисть художника в каждом штрихе выписала покорность долгу и повиновение, стерев с холста страсть и любовь.

Я отставила сандалии в сторону и стала любоваться красотой сада, концентрируясь на сохранении спокойствия. Как же глупо с моей стороны было забыть, что, согласно учению Будды, мир не статичен, но постоянно изменяется. Даже мир гейш.

Мой покой был нарушен, что одновременно удивило и обрадовало меня.

- Не поворачивайся, Кэтлин. За тобой наблюдают.

Рид заметил, как девушка напряглась и ахнула от неожиданности, поднеся руку ко рту. Его спокойный, сосредоточенный голос противоречил тому, что он ощущал в душе. Эмоциональное смятение. Черт побери, тогда в храме он разбил вдребезги то малое доверие, что Кэтлин испытывала к нему, поведя себя точно лунатик, набросившись на нее, будто дикое животное в брачный период. Видеть ее снова было настоящим безумием, но на этот раз она не заставит его потерять контроль. Нет-нет.

Жаркая волна предвкушения затопила молодого человека, отчего член его затвердел и до отказа натянул и без того туго обтягивающую бедра ткань бриджей. Он не обратил внимания на эту пульсацию, проигнорировал голос здравого смысла. Он так далеко продвинулся в поисках девушки, что теперь не собирался уезжать без нее.

Инстинкты его опережали мысли, поэтому Рид приблизился к Кэтлин, любуясь ее длинными пальцами и крепкими грудями, которые он хотел обхватить ладонями, сжать, прикусить напрягшиеся соски. Стоило ему подумать об этом, и рот его заполнился слюной. Он провел языком по губам, давая себе клятву, что в любом случае не коснется девушки и пальцем.

- Рид-сан! - прошептала она, не поворачиваясь и высоко держа голову на изящной шее, всем своим видом напоминая гордую птицу. Шея ее была длинной, белой, будто специально созданной для поцелуев. - Что ты здесь делаешь?

- Я должен был увидеть тебя, Кэтлин.

- Нам больше нечего сказать друг другу.

- Почему ты отказываешься уехать со мной?

- Прежде я должна продать весну, то есть свою девственность, барону Тонда-сама и пройти через древний ритуал мизуагэ…

Мизуагэ? - повторил он хриплым от нетерпения голосом. - Что это?

- Церемония дефлорации. На протяжении семи ночей барон станет посещать меня в специальной комнате чайном доме, наслаждаясь изысканной едой и сакэ и также подготавливая мое тело к…

Неужели ее голос и в самом деле звучит надтреснуто?

И она старается подавить рвущийся наружу крик?

- Ты не должна соглашаться на это безумие и позволять барону покупать свою девственность, будто это товар, подобный оружию или шелку. Это же абсолютно по-варварски.

Кэтлин осмелилась повернуть голову в его сторону и прошептала с легкой улыбкой на губах:

- Ты здесь единственный, Рид-сан, кого назовут «варваром».

Не обращая на ее слова внимания, он ответил:

- Послушай меня, Кэтлин, весь этот чертов чайный дом наблюдает за нами, поэтому я выскажусь громко и отчетливо: ты не позволишь барону прикоснуться к себе ни этой ночью, ни в последующие ночи.

- Ты не понимаешь уклада жизни гейш, Рид-сан. Для майко является традицией продавать весну. Это очень древняя традиция, как и Оглядывающееся дерево.

- Оглядывающееся дерево? И что же это за безумная история?

Он немедленно раскаялся в своем замечании. Кимоно Кэтлин так льнуло к ее телу, точно было пропитано изнутри влагой, настолько сильно она вспотела. Несмотря на то что день был теплым, она дрожала. Презрительное отношение Рида к ее традициям сильно затронуло ее, чего он конечно же понять не мог.

- После того как гейша прощается со своим любовником у ворот, - пояснила она тихим голосом, держась с большим достоинством, - она направляется к дереву ивы и оборачивается, чтобы бросить на него еще один взгляд.

- Понимаю, - отозвался Рид, кивая и осознавая, как неправильно он поступил, поведя себя точно ослепленный страстью глупец, задающий девушке вопросы, как человек, не чувствительный ни к чему, кроме своих собственных потребностей. На самом деле он таковым не являлся. И никогда в жизни не был он столь уверен в своих чувствах к женщине, как сейчас к Кэтлин. Поколебавшись немного, он произнес: - Станешь ли ты оглядываться в сторону барона с любовью в глазах наутро после того, как он займется с тобой любовью? Или ты хотела бы видеть на его месте кого-то другого?

Кэтлин воззрилась на него немигающим взглядом:

- Ты знаешь, что я не могу дать тебе ответ на этот вопрос.

- Есть ли кто-то другой, Кэтлин? Дай мне ответ, который я читаю в твоих глазах. Скажи мне.

- Я не могу… не могу. - Голос девушки оставался сдавленным, переполняемым эмоциями, так как Рид осмелился спросить, хочет ли она его. То, что он так жаждал узнать, шло вразрез с общественными нормами его мира. И ее тоже. Но Рид не сожалел, что все же спросил. - Ты не понимаешь. В этой ситуации у меня нет выбора…

Жилка у нее на шее пульсировала, дыхание участилось.

- Тогда, на балконе, ты сгорала от страсти. Груди твои налились желанием, соски затвердели. Если бы я не был мужчиной, связанным кодексом чести, и добровольно не поклялся привезти тебя домой девственницей, если бы я в самом деле являлся варваром, каким считаешь меня ты, я бы взял тебя там и тогда, и ты не сумела бы остановить меня. И не из-за какой-то устаревшей традиции, а потому, что ты сама жаждала меня так же сильно, как и я тебя.

Кэтлин воззрилась на него. Она больше не была юной девушкой, охваченной страстью. Одного взгляда в ее глаза Риду было достаточно, чтобы понять, что ею овладело что-то иное, более мощное. Что-то, чего он не мог уразуметь.

Внимание Кэтлин привлек легкий, приглушенный звук. Она посмотрела в сторону открытой скользящей двери. Рид проследил направление ее взгляда и заметил молодую гейшу, задвинувшую эту дверь, хотя и не до конца. Девушка шпионила за ними, не предпринимая даже попыток действовать незаметно, будто подобное поведение считалось вполне нормальным.

- Пожалуйста, Рид-сан, ты должен уйти, - настойчиво прошептала Кэтлин. - Сейчас же! Ты не можешь сообщить мне ничего, что могло бы изменить мое решение.

- Я тебе не верю. Я просто обязан поговорить с тобой.

- Нет. Я… мне нужно готовиться к нынешней ночи.

- Значит, этот треклятый барон может обнимать тебя, касаться тебя? - Осознание того, что игра их раскрыта, сделало Рида более дерзким, хотя в его обществе любые действия - даже самые невинные - расценивались как недопустимые, если они могли привести к скандальным последствиям. Но он отчаянно желал спасти девушку от объятий барона. Так отчаянно, что никак не мог сдержаться.

Сотрясаясь при мысли о перспективах и последствиях своих действий, Рид нарушил собственный кодекс чести. Он обнял девушку, положив руки ей на груди и пощипывая соски, купаясь в ощущениях близости ее тела и наслаждаясь вырвавшимся из ее горла низким стоном, который она была не в силах сдержать. Она была переполнена эротической энергией и просто обязана была выслушать его. Обязана.

- Нет, Рид-сан, не делай этого, не здесь, не сейчас, вообще никогда!

- Зачем ты мучаешь себя, Кэтлин? Зачем отдаешь себя какому-то страдающему одышкой самураю? - Рука его скользнула с ее груди на талию. Осмелится ли он переместить ее еще ниже? - Твой отец не хотел бы, чтобы ты…