Белокурая гейша

- Я готова вернуться в чайный дом, Марико-сан, - затаив дыхание, произнесла я и тут же добавила по-английски: - Я сделаю так, как хочет окасан, я удовлетворю желание барона Тонды-сама и отделаюсь от него. - Зачем я это сказала? Чтобы заставить гайджина ревновать? Я услышала, как он резко вдохнул и пробормотал что-то, чего я не сумела разобрать, но он не предпринял ни единой попытки остановить меня. Я была благодарна ему за то, что он в самом деле был джентльменом, хотя на лице его отражалась целая палитра разнообразных эмоций: стремление сгрести меня в охапку и пуститься в бегство, а также осознание того, что в этой стране он чужак, который нарушает заведенный порядок вещей.

Я надела свой черный парик, тщательно заправив под него белокурые пряди, натянула его низко на лоб, затем завернулась в плащ, протянутый мне Марико.

- Хиса-дон ожидает нас, - сказала моя подруга, крепко сжимая мою руку.

Я кивнула:

- Нам нужно идти.

- Я буду поблизости на случай, если эти два самурая с мечами попытаются что-то предпринять, - произнес Рид. - Я не отступлюсь от своего обещания защищать тебя.

На мгновение сердце мое перестало биться. Слова его глубоко тронули меня и заставили усомниться в верности принятого мною решения. Каким-то непостижимым образом я поняла, что слова этого мужчины совсем не похожи на капельки росы, что им можно доверять. Затем я подумала об окасан и ее преданности моему отцу и осознала, что у меня нет выбора.

- Прячься, Рид-сан, пока люди барона не заметили тебя.

Не оглядываясь, я поспешила прочь из храма. Марико следовала за мной по пятам. Самураи барона встретили нас раздраженным ворчаньем, они обнажили свои мечи, явно пребывая на грани потери самообладания. Не теряя присутствия духа, я заговорила с ними, успокоила, заверила, что осознаю свой долг перед бароном. Я отказывалась демонстрировать слабость в их присутствии, вместо этого выказав силу духа моей обожаемой героини, леди Джиоюши, которую воспевали в песнях и о которой слагали легенды. Я молилась лишь, что боги не дремлют, что они защитят меня, хотя и полагала, что самураи не осмелятся и пальцем коснуться меня, но будут пристально наблюдать за каждым моим шагом. Без сомнения, они получили приказ от барона Тонда оберегать его девственницу.

Я высоко подняла голову, припомнив долгие годы тренировок для становления гейшей. Мои босые ступни легонько постукивали по ступеням, когда я спускалась к ожидающей нас коляске рикши. Стройное, мускулистое тело Хисы блестело в каплях дождя, не прекращающегося ни на минуту. При виде нас он низко поклонился и поднял раздвижной козырек рикши, когда мы с Марико уселись внутрь. Он прикрыл нас покрывалом из промасленной бумаги, скрыв нас от посторонних глаз и перекрыв доступ назойливых дождевых капель, хотя мы не обращали внимания на ливень.

Сидя на бархатной подушечке в нашем двухколесном транспортном средстве, я отметила, что внутри очень сухо и тепло, но расслабиться мне так и не удалось. Не желая усугублять мой страх рассказами о том, что ожидает меня по возвращении в чайный дом, Марико завела разговор о другом. О том, что бесконечно волновало ее и очень удивило меня.

- Сердце мое чувствует, Кэтлин-сан, что боги гневаются на меня, - чуть слышно произнесла моя подруга и замолчала, заслышав, как Хиса со стоном поднимает оглобли и впрягается в них, отчего коляска сильно отклонилась назад. Затем он бросился бежать рысью.

- Что ты имеешь в виду, Марико-сан?

- Я была не права, говоря тебе те ужасные веши, - ответила маленькая майко, с силой прикусывая губы, как часто поступала, пытаясь скрыть свои чувства.

- Я также испытываю боль от того, что наговорила тебе, - призналась я, - но, если сердце твое жаждет этого так же сильно, как и мое, я предлагаю забыть нашу глупость и пройти через обряд становления сестрами.

Заслышав мои слова, Марико просияла:

- Я тоже хочу, чтобы мы стали сестрами, Кэтлин-сан. Окасан обещала, что может совершить ритуал до первой ночи церемонии твоей дефлорации, в ту ночь, когда ты станешь гейшей, сменишь свой воротник и выберешь себе новое имя. - Поколебавшись немного, она поинтересовалась: - Ты уже решила насчет имени?

- Да. Вместо того чтобы принять традиционное имя, я решила назваться Кимико, это профессиональное имя леди Джиоюши.

- Кимико, - повторила Марико. - Мне нравится.

Поколебавшись немного, я высказала то, что лежало на сердце:

- Раньше я думала, что стать гейшей - самое важное для меня событие, Марико-сан. Теперь же я не уверена в этом.

- Это все гайджин, - хихикнула она, прикрыв рот ладошкой.

- Да. Рид-сан привез весточку от моего отца, но дело не только в этом. Он не похож на прочих мужчин. Он точно ронин, самурай, не имеющий своего господина и находящийся в поиске, его присутствие наполняет сердце мое особым чувством, точно соловей поет свою песнь сливовым деревьям. Я… я испытываю к нему нечто, чего никогда не испытывала прежде. Никогда.

- Но ты должна даровать право ложа барону Тонде-сама. Скоро. Очень скоро.

- Да, должна. Но я этого не хочу. Не хочу.

Произнеся эти слова, я поняла, что не могу забыть гайджина. Я снова видела его перед своим мысленным взором. Джентльмен моих мечтаний представал высокой широкоплечей фигурой в кожаных бриджах, сидящим верхом на лошади. Он находился в привычной домашней обстановке, скакал галопом по своим владениям, и ветер дул ему в спину, а капли дождя блестели на обнаженной груди. Я ткала узор своей фантазии, улыбаясь про себя и с гораздо большей надеждой глядя в будущее, чем тогда, когда входила в ворота храма.

Сердце мое верило, что боги помогут мне.

Я выглянула из-за промасленной занавески, надеясь, что смогу увидеть Рида Кантрелла, облаченного в бриджи из оленьей кожи, высокого и крепко сложенного, с темными бровями над голубыми глазами, сияющими, точно слезы в глазах рыбы, когда он смотрел на меня с явным желанием во взоре. Но я его не заметила. В голову мне пришла сумасшедшая мысль, что этот мужчина является плодом моего воображения, мечтающего о достойном любви мужчине. Но он был так же реален, как и я сама. Я молилась, чтобы боги защитили его, как они сделали бы для любого жителя этой страны. Я знала, что рано или поздно Рид пересечет преграду, отделяющую мир моих фантазий от мира гейш, так же как он пересек океан, разделяющий нас.

А я буду ждать его.

Глава 12

В первый день церемонии, по окончании которой я должна была даровать барону Тонде право ложа, я все еще не имела представления о том, что хотел сообщить мне Рид Кантрелл касательно моего отца. Но тело мое до сих пор помнило тепло его рук, обнимающих меня, и реагировало на его прикосновения. Однако сердце мое пылало желанием снова увидеть его не из-за этого, а из-за его мужества и необычайного чувства долга, сковывающих его в железные тиски и заставляющих довести свою миссию до конца.

Исполняя свои привычные обязанности, а именно занимаясь складыванием кимоно строго определенным образом, прежде чем убрать их в деревянный ящик, я старалась не думать о Риде и пыталась научиться терпению, что было частью моего обучения у окасан. Я не могла не признать, что не осознавала того, чему она меня учила, пока не оказалась на грани потери всего.

Что же мне делать, папа?

Забавно, что подобная мысль вообще пришла мне в голову. Давным-давно я усвоила, что этот кусочек моего сердца лучше держать у себя в комнате на особом месте на молитвенной полочке, где стоял деревянный макет храма вроде Шинто и лежала мемориальная табличка моей матери. Каждое утро я молилась за нее, возлагая у храма веточку вечнозеленого растения и немного риса, а каждый вечер, отправляясь спать, я зажигала лампадку.

Теперь я стану молиться также и за своего отца. Возможно, я всегда знала, что он никогда за мной не вернется, но он хотя бы пытался это сделать. Необъяснимым образом эта мысль успокаивала меня, согревая душу, и подготавливала к тому, что я должна буду сделать.