Белокурая гейша

По загадочным аллеям бродило очень много людей, невзирая на то что из-за дождя большая часть обитателей города предпочитала остаться дома. Все смешалось воедино, будто бы сумерки, приняв личину волшебника, заставили каждый темный закоулок или слепую аллею, пахнущую кулинарным жиром, выглядеть одинаково, а каждое кукольное личико уподобилось застывшей восковой маске, хрупкой и ненастоящей, как у марионетки.

Бродя по улицам в поисках девушки, Рид отметил также, что любопытствующая толпа перешептывалась за его спиной, хотя и соблюдая тишину и видимость уважения. Столь явное подчинение людьми рамкам приличий подтвердило выбранный им курс. Он являлся человеком, на сердце которого лежало бремя и который должен был исполнить свой священный долг - найти девушку, но самому при этом держаться от нее подальше.

Рид никогда не сумел бы вернуть Кэтлин ее отцу испорченной. Да, он желал бы заняться с ней любовью, но будет верен своему обещанию и сохранит ей девственность. Если она до сих пор таковой является. Если же то, что он видел и слышал в чайных домах, правда, у него зарождались сильные сомнения в невинности этой девушки. Рид обнаружил, что, какие бы названия ни давались влагалищу молодой девушки - краб, золотой водоем или камень во время прилива, потому что оно всегда было увлажненным, - оно ценилось гораздо больше за даруемое наслаждение, а не за сохранение непорочности до вступления в брак. Этого ему никогда не удавалось понять до конца. Но было и еще кое-что. Душа его утратила что-то, хотя до нынешнего момента он даже не подозревал, что это у него есть. Как там пелось в песне гейш, которую мама-сан перевела для него? «Доказательство моей любви в том, что твои дороги станут и моими дорогами». Жизнь его до тех пор не будет даровать ему обещание приключений и восторга, пока он не отыщет вторую половинку своей души.

Свою белокурую гейшу.

Сердце его бешено колотилось, а чувства обострились желанием отыскать девушку, когда Рид поднял с земли камень, плоский и увесистый. Он должен предпринять что-то, что отвлекло бы внимание двух самураев. Прежде чем бросить камень, он провел пальцами по его гладкой поверхности, напоминающей гладкость кожи Кэтлин: шелковистой, теплой и покрытой капельками пота, похожими на крошечные жемчужинки.

В мире, созданном его воображением, где ему не нужно было поддерживать личину невозмутимого скучающего джентльмена - искателя приключений, который напивается бренди и проигрывает в карты, Рид представлял себя лежащим рядом с ней с распрямленными коленями и руками, ласкающими ее груди, покрывающим поцелуями изгиб ее белоснежных плеч.

Вздыхая и постанывая от желания, она опустит руки ниже, пока ладонь ее не коснется жаркой ложбинки у нее между ног. В то время как она станет возбуждать себя пальцами, он будет гладить ее обнаженное тело, обводя по кругу груди и потягивая затвердевшие соски, отчего с губ девушки снова сорвется стон. Когда она не сможет больше терпеть, он станет лизать языком коричневатые бутончики ее сосков, одновременно посасывая их и игриво покусывая. Когда он почувствует, что напряжение в ее теле достигло неимоверного накала и она приближается к моменту наивысшего блаженства, он погрузит свой твердый пенис в ее лоно и станет двигать толчками вперед и назад, вперед и назад, пока…

- Поторапливайся, поторапливайся! - донесся до него крик, которым молодая майко подгоняла юношу-рикшу.

Осознав, что девушка заметила, что он преследует ее, Рид с трудом сглотнул, овладевая своими эмоциями, и, прищурившись, выбрал цель для своего камня. Его время пришло.

Отведя руку назад и размахнувшись так сильно, как только мог, он запустил камень в сторону конных самураев, и камень приземлился на землю прямо между ними. Громкий удар разорвал сумеречную тишину, и лошади встали на дыбы, а всадники уронили свои фляги и вынули мечи с длинными лезвиями, пронзая взглядами темноту в поисках нападающего.

Рид довольно улыбнулся. Они не заметили, откуда прилетел камень, упавший на дорогу и разбрызгавший вокруг грязевые кляксы. Никто не заметил - ни сидящая в рикше девушка, ни юноша, тянущий ее двухколесное транспортное средство. Девушка вскрикнула, юноша завертел головой направо и налево, осматриваясь вокруг, но движения не прервал. Невзирая на замешательство, теперь он бежал еще быстрее, все увеличивая скорость.

Рид пустился за ними вдогонку, его стройное тело мчалось вперед быстро и плавно, а дыхание тяжело вырывалось из груди. Его распирала энергия и предвкушение, которое испытываешь, понимая, что вот-вот займешься любовью с женщиной, сладкой и исходящей желанием, ожидающей его. Потом он мог бы рассыпаться в традиционных любезностях, принятых в его обществе, умело и галантно ухаживая за ней, после чего снова наполняя ее жаром своей страсти, потея, бормоча что-то нечленораздельное и изливаясь в нее своим семенем. Рид быстро поднимался вверх по склону холма по извилистой тропинке, и тут его осенило, куда именно держат путь майко и Юноша-рикша.

В храм Киомидзу.

Это удивило молодого человека. Ранее он уже обыскал эти земли, но не обнаружил ни следа Кэтлин. В душе его снова вспыхнула надежда отыскать ее, но сейчас его больше заботила необходимость не отстать от рикши, нежели чем пытаться разгадать, что на уме у маленькой майко. Дочь Маллори, должно быть, условилась встретиться с ней здесь, какой бы причиной она при этом ни руководствовалась.

Возведенный на холме с крутыми склонами, храм Киомидзу ничем не отличался от прочих храмов, которые доводилось видеть Риду: все те же красные ворота с двойной крышей да мощеный внутренний дворик с каменными фонарями и каменными же статуями сторожевых псов. Раньше ему уже довелось стоять на балконе, нависающем над огромной впадиной, и обозревать раскинувшееся внизу ущелье, любуясь восхитительным зрелищем росших по его краям ослепительных краснолистных кленов, чья пламенеющая листва с наступлением сумерек постепенно окрашивалась в темно-пурпурные тона. Риду оставалось лишь гадать, сколько паломников встретили здесь свою смерть, спрыгнув с балкона вниз, на глубину по крайней мере сто пятьдесят футов.

Неизвестно откуда донесся тихий перезвон колокольчиков, напомнив Риду о возложенной на него миссии. Также он различал стрекотание кузнечиков. Зеленые леса и холмы, окружающие храм, должно быть, полны бесчисленным множеством скрывающихся в тени насекомых. Вечерняя прохлада обволакивала Рида, облегчая сильную влажность.

Беги, не останавливайся.

Ни майко, ни юношу-рикшу, похоже, его присутствие ничуть не волновало. По всей видимости, его не расценивали как угрозу.

Только не упусти ее сейчас.

Рид продолжал бежать за коляской, уверенный, что парень, тянущий ее, заметил его, и в его любопытных черных глазах застыл немой вопрос о мотивах подобного поведения. Вопрос, но и только. Рид также начал понимать принятый в этой стране кодекс поведения, запрещающий юноше-рикше оставлять свое транспортное средство без присмотра и принимать участие в разворачивающейся драме.

Молодой человек наблюдал за тем, как юноша подвез майко к главному входу в храм и, прежде чем он сумел приблизиться к ней, она выпрыгнула из рикши и бросилась бежать вверх по ступеням.

Рид последовал за ней.

В храме он почти сразу же упустил ее из виду. Освещение здесь было очень тусклым, лампы едва теплились, а в воздухе витал тяжелый аромат благовоний. Растворившись в дыме, Рид заметил бритоголовых монахов, облаченных в кимоно и несущих свои сандалии перекинутыми через плечо, что позволяло им бесшумно двигаться по деревянным полам, зажигая свечи, звоня в колокольчики и бормоча молитвы.

Куда же запропастилась молодая майко? Или он сходит с ума и она ему лишь привиделась?

- Ах-х-х-х, - прошептал дребезжащий голос за его спиной.

Рид молниеносно развернулся и с удивлением обнаружил старуху с черными зубами, стоящую у большой бронзовой печи, предназначенной для воскурения благовоний. Пары дыма окутывали ее, делая похожей на призрака. Она протянула вперед ладонь, будто прося положить на нее монету, чтобы поддерживать огонь в печи.