Белокурая гейша

- Я… я должна попросить прощения за столь прямое высказывание, окасан. Мне тоже очень хотелось бы, чтобы Маллори-сан вернулся к нам, хотя сердце мое преисполнится чувством огромной утраты, если Кэтлин-сан покинет нас.

- Я тоже буду сильно тосковать по ней, Марико-чан.

Марико посмотрела на Симойё, удивленная столь не свойственным ей проявлением откровенности, и не смогла сдержать улыбки. Свободное выражение эмоций, присущее Кэтлин, оказало большое влияние на всех обитательниц чайного дома, о чем раньше они не могли и помыслить.

- Теперь ты понимаешь, почему должна скрывать от принца то, кем в действительности является Кэтлин, - произнесла Симойё, снова надевая привычную личину владелицы чайного дома.

- Это не изменит того, что чувствует мое сердце, окасан.

- Что же оно чувствует?

- Я хочу, чтобы Кэтлин-сан стала моей сестрой-гейшей. Мы с нетерпением ожидаем того дня, когда сможем пройти через соответствующую церемонию.

- Это очень важный день, когда майко связывает себя узами с гейшей, которая станет ее старшей сестрой, и принимает новое имя. - Она поколебалась немного. - Но ты не…

- Верно, я еще не гейша, - просительным голосом произнесла Марико, - но во всем Чайном доме Оглядывающегося дерева не найти лучшей сестры для Кэтлин-сан.

- Очень многое, что связано с Кэтлин-сан, бросает вызов традициям, - задумчиво произнесла Симойё. Наконец, приняв решение, она произнесла: - Вы станете с ней сестрами-гейшами. Я обещаю.

Марико дважды сложила ладони вместе, будто вознося хвалебную молитву богам.

- Покорно благодарю вас, окасан, - молвила она, кланяясь так низко, что лоб ее коснулся татами.

Энтузиазм девушки и употребление ею официального языка удивили Симойё.

- Во-первых, Марико-чан, нам нужно сохранить самое дорогое, что есть у нас в Чайном доме Оглядывающегося дерева, а для этого нужно дать барону то, что он хочет, чтобы он оставил нас в покое.

- Что вы имеете в виду, окасан?

- Когда барон Тонда-сама увидел Кэтлин-сан танцующей на веранде, он был околдован ее красотой и поклялся, что ничто и никто не сможет помешать ему стать первым мужчиной, с которым она разделит ложе, какова бы ни была цена этого.

Марико покачала головой:

- Кэтлин-сан никогда не позволит барону Тонде-сама раздвинуть ее ноги и погрузить в нее свой нефритовый стержень.

- Ты должна заставить ее понять, что, если она хочет стать гейшей, она обязана даровать барону право ложа. - Симойё немного помолчала. - В качестве гейши она станет развлекать разум мужчин, но, также являясь и женщиной, она должна удовлетворять сексуальные потребности своего любовника. Ей не следует смущаться негромкого, но приятного звука, производимого выделяемым ее железами секретом и предвещающим приближение оргазма, так же как и того, что, когда она вознесется на пик блаженства, простыни ее могут стать мокрыми. Ей следует рассказать мужчине, с которым она разделит футон и который станет сосать и лизать ее лоно языком, что его ласки доставляют ей наивысшее наслаждение. Она должна подчиниться нефритовому стержню мужчины, в какой бы позиции он ни пожелал взять ее… - Поколебавшись немного, Симойё продолжила, явно приближаясь к своей любимой части повествования: - И лежать лицом вниз, когда он вонзит свой пенис в ее лунный грот, слегка приподнимая ягодицы, чтобы он мог стимулировать ее алые жемчужинки, влажную плоть, окружающую ее сердце цветка, пока не потечет ее любовный сок и она не разделит наслаждение, которое он дает ей.

Марико опустила веки, стараясь скрыть улыбку и уверяя себя, что окасан передает ей собственный опыт, хотя за ее спиной шептались о том, что она всегда любила одного-единственного мужчину, высокого гайджина по имени Маллори-сан.

Сердце девушки продолжало биться ровно, когда она ответила:

- Я уважаю все, что вы делаете для меня, окасан, и поступлю так, как вы пожелаете.

- В таком случае ты понимаешь, что то, что я рассказала тебе, нужно сохранить в секрете, так как от этого зависит жизнь той, кто станет твоей сестрой-гейшей.

- Обещаю, окасан, - ответила Марико, складывая ладони вместе и признавая таким образом свою покорность долгу.

Аи вошла в комнату в своей спокойной манере, делающей ее почти невидимкой. Она принесла горячий чай, который поставила на низкий черный лакированный столик. Пока они пили пенный зеленый напиток, Симойё сообщила Марико свой план, призванный отыскать пропавшую майко.

- Я прикажу Хисе-дон повозить тебя по городу, так как не верю, что Кэтлин-сан удалось уйти далеко. Смотри повсюду, пока не обнаружишь ее.

- Повсюду?

- Да. В банях, магазинах на улице Шиджо - одним словом, везде. Ты должна убедить ее немедленно вернуться обратно в чайный дом.

- А что, если она откажется даровать барону право ложа?

- В таком случае скажи ей, что барон до основания разрушит Чайный дом Оглядывающегося дерева. - С этими словами Симойё в подробностях объяснила девушке, что той следует говорить.

- Я поняла, - больше для себя, чем для окасан, прошептала Марико, отметив, что голос ее слегка дрожит. Она трепетала всем телом и не могла скрыть своих чувств. Такое состояние явилось ответной реакцией на все, что она узнала о беде, преследующей ее подругу, точно демоническая лисица, обитающая в башне Химеджи.

Также девушку сотрясал гнев. Гнев на устаревшую традицию, разрешающую мстить и причинять страдание невинным людям. Гнев этот придал ей мужества. Она любила Кэтлин так сильно, будто та и вправду была ее сестрой, и чувствовала ответственность за нее. Она сделает все, что потребуется, чтобы спасти свою подругу.

Разговор с окасан произошел более часа назад, но, проверив все бани и магазины, Марико так и не нашла Кэтлин. Осталось лишь одно место, где она еще не смотрела. Марико заставила юношу-рикшу поскорее завернуть за угол и по узкой улице бежать к храму Киомидзу. Глухой удар, всплеск, глухой удар, всплеск. Его обутые в соломенные сандалии ступни производили стук, когда он бежал по грязным лужам, задавая мыслям девушки определенный ритм.

До этого вечера Марико не знала ничего, помимо безмятежности и спокойствия мира цветов и ив. Теперь же демоны, казалось, поджидали ее в каждом узком закоулке. Визг кошки, спрыгнувшей с крыши, заставил ее подскочить от неожиданности. Хруст камней под двухколесной коляской напоминал шипящие голоса. Марико понимала, что ей нужно подавить свою нервозность. Если она и дальше за каждым углом станет видеть скрытую угрозу, то ничем не сможет помочь своей подруге.

К тому времени, как Хиса выбежал на тропу, ведущую к храму, девушка была переполнена противоречивыми эмоциями. Неудивительно, что она вскрикнула, когда юноша внезапно остановился, резко дернув коляску, отчего Марико соскользнула на край сиденья. Она ухватилась за бумажный фонарь, чтобы он перестал качаться.

- Что ты творишь, Хиса-дон? - вскричала она.

Он с ухмылкой повернулся к ней, раскачивая бедрами, отчего выпуклость у него между ног становилась все больше и больше.

Ну почему я не могу отвести от него глаз?

- Я просто пытался не раздавить гусеницу, которая выползла на дорогу прямо перед нами, - пояснил он.

Марико откинулась назад на сиденье, стараясь не думать о столь явном признаке его мужественности. Я знаю, почему он остановился, - подумала девушка. Хиса, очевидно, верил в обычай, гласивший, что души предков могут переселяться в тела насекомых, поэтому и боялся ненароком повредить их.

Пульс Марико все еще был учащенным, но она осмелилась снова взглянуть на юношу и не смогла отвести от него глаз, а он продолжал поддразнивать ее, совершая волнообразные движения бедрами, имитирующие перемещение гусеницы, вперед и назад, вперед и назад, пока выпуклость у него между ног не достигла таких огромных размеров, что Марико готова была поклясться, что видит, да, именно видит головку его дражайшего члена, выглядывающую из складок тонкой набедренной повязки. Она была большой и твердой.