Quid pro quo (Услуга за услугу) (СИ)

Куда он уходил? Почему он врал?

Джон часто говорит, что ты его «лучший друг»

Это ничего не значит

…лёд его сердца…

Я иду против природы, Шерлок…

Прости… Я буду придерживаться рамок

Осторожно уложив спящего Джона в постель, накрыв легким одеялом и проведя кончиками пальцев по теплой щеке, Шерлок вернулся в гостиную, сев в кресло и вытянув ноги к камину. Он редко позволял себе такую роскошь, но сейчас он просто наслаждался обжигающим горло виски, позволив мыслям взять верх и бесконтрольно кружиться в его голове.

И в эту ночь он почему-то боялся, что это было последнее время, которое они разделили на двоих.

========== XI. Предатель ==========

*****

Неприятное, жгущее изнутри чувство стыда снова подкатывает комом к горлу, когда он говорит, что уходит в кафе с Грегом. Видит серые глаза, в которых забота смешивается с беспокойством, а потом - равнодушием. И так снова и снова… Шерлок лишь кивает и желает хорошо отдохнуть, растянувшись на любимом кресле и вытянув к камину свои длинные ноги. Языки пламени любовно ласкают поленья, но Джону кажется, что сгорает он сам. Пальцы мелко дрожат, когда он пытается застегнуть неожиданно ставшее ненавистным пальто, а раненое плечо неприятно ноет.

Вдохнув запах вишневого пирога, ароматного черного кофе и едва уловимый шлейф апельсинового геля для душа, Джон бросает еще один взгляд на неподвижного детектива, чьи влажные волосы спадают на высокий лоб, а глаза неотрывно и равнодушно смотрят на огонь в камине.

*****

Чувство отвращения к самому себе накатывает на него холодной волной, когда за ним закрывается дверь кэба, и он остается стоять на тротуаре, глядя на яркую вывеску кафе и натягивая на сухие губы вымученную полуулыбку.

«Лжец, обманщик», - снова повторяет про себя Джон, но с упорством горного барана открывает стеклянную дверь.

- Доброе утро, - слышит он, и чувствует легкое прикосновение губ к своей щеке.

- Доброе, - отвечает он, и снова улыбается, но уже надев на себя маску беззаботности.

*****

Она рассказывает ему об океане, на дне которого есть бесконечное множество удивительных кораллов, разноцветных рыб всевозможных видов и размеров. Она рассказывает ему о солнечной Италии, где вечернее небо окрашено в теплый оранжевый цвет, а последние лучи солнца окрашивают линию горизонта в кроваво-красный.

Он думает о том, как выглядели бы темные кудри в этом закатном свете Италии.

Но она блондинка, с выразительными голубыми глазами, которые смотрят на него с нежностью и любовью. Он улыбается, ловя на себе ее взгляд, и делает глоток обжигающего горло чая. Кажется, что языки адского пламени терзают глотку изнутри, но он продолжает улыбаться, пытаясь уловить суть того, что говорит бесконечно солнечная, яркая и улыбающаяся Мэри.

Он снова ненавидит себя, слыша в голове одно единственное слово, произнесенное низким голосом с привычной интонацией, в котором столько чувств, столько осуждения и неприязни.

«Джон…»

Собственное имя начинает ассоциироваться с предательством, он чувствует стыд за свои поступки, за свою бесконечную ложь, которой окутал Шерлока, словно паук окутывает свою жертву в кокон, но спутница принимает эту перемену в его лице за смущение. Она мягко сжимает его ладонь своей небольшой ладошкой, а Джон, улыбаясь, почему-то сравнивает миниатюрную ладошку с большой ладонью Шерлока, с длинными изящными пальцами, которые с непередаваемой легкостью направляют смычок по натянутым струнам скрипки.

«Хватит», - строгим тоном он пресекает собственные мысли об этом несносном детективе, который опять завалил холодильник трупными останками.

Но улыбка снова появляется на его губах.

*****

Теплая ладошка не выпускает его ладони, пока они неспешно идут по улицам только-только проснувшегося ото сна города. Тяжелое небо стального цвета нависает над Лондоном, и кажется, что вот-вот пойдет дождь.

Она рассказывает ему о том, как южный ветер приятно щекочет лицо, когда катер набирает скорость и несется по штилевой лазури океана. Джон отвлеченно представляет себе Шерлока, облаченного в обычную футболку и длинные шорты, и снова мотает головой, прогоняя навязчивые мысли.

«Не сейчас… Не время отвлекаться»

*****

Накрывая изящное и стройное тело своим, чувствуя нежные руки, изучающие его грудь и живот, он сгорает заживо. Умирает и снова возрождается, чтобы умереть уже в сотый раз за этот час. Его сознание мечется из стороны в сторону, картинки из воспоминаний заполняют собой все мысли, а женские стоны смешиваются с мужскими, что звучат в его голове.

Он сходит с ума, ненавидя. Он умирает, кажется, любя. Но яростно отрицает любое проявление любви к такому человеку, как Шерлок Холмс. Нельзя отвлекаться, нельзя говорить правду…

Нет, нет… Он не любит, никогда никого не любил, просто привык. Просто он согласился на одну сумасшедшую, незабываемую и самую удивительную ночь, словно спасаясь от собственного отчаяния, спеша к исполнению своей мечты. «Лжец», - слышит он собственный голос, в котором звучат стальные нотки.

Он просто не смог сказать «Нет», глядя в замутненные пепельные глаза, которые смотрели на него той с бесконечной заботой, нежностью и… Любовью? Он незаметно качнул головой, целуя изгиб тонкой шеи, пытаясь прогнать навязчивые мысли, пытаясь не выкрикнуть «Шерлок», надрывая горло до хрипа, до потери дыхания.

«Не сейчас…», - повторяет про себя он, на автомате целуя приоткрытые губы.

«Прохвост, разбивающий чужое сердце»

*****

Он хочет сбежать из этой спальни, причем как можно скорее. Вернуться в свою комнату и накрыться теплым одеялом. Услышать тихие шаги по гостиной, затем на лестнице, а после - привычное: «Можно зайти?». Но для начала хочет принять горячий душ, окунуться в приятный апельсиновый аромат, смыть с себя каждое прикосновение и поцелуй. Затем он поставит чайник, сделает кофе и бутерброды, и, сев на диван, протянет обед Шерлоку, словно извиняясь за то, что снова ушел, оставляя его одного.

Пальцы спешно застегивают пуговицы на темной рубашке, пока он сидит на чужой постели и слышит тихий голос: «Напомни, когда ужин?»

- В пятницу, - отзывается он и, целуя слегка покрасневшие губы, стремительно уходит из квартиры, оставив после себя лишь легкий шлейф одеколона и недопитый чай.

*****

Шерлока нет дома, и кажется, что квартира стала чужой и неуютной. Джон, сняв пальто и повесив его рядом с курткой, медленно зашел на кухню, набрал воду в чайник, нажал на кнопку и сел на стул, наблюдая, как нагревается и закипает вода.

На мобильник пришло сообщение, и Джон, сняв блокировку, быстро пробежался взглядом по тексту:

(12:02) Молли Х.

Джон, что происходит?

(12:03) О чем ты?

(12:04) Молли Х.

Почему ты не говоришь ему правду? И Грега, между прочим, нет в городе.

(12:06) Я не могу ему сказать… Пока не могу.

(12:07) Молли Х.

Слушай, может, я лезу не в свое дело, но Шерлок выглядит таким подавленным, кажется, он почти не ест… Боже, да он почти с ног валится! Пришлось уговорить его выпить снотворное, чтобы он поспал хотя бы пару часов.

(12:09) Ох… Я не знал. Вернее, не замечал.

(12:09) Мне заехать за ним?

(12:10) Молли Х.

Нет, дай ему отдохнуть.

(12:12) Хорошо. Пожалуйста, присмотри за ним.

(12:13) Молли Х.

Он просил о том же самом, присмотреть за тобой. Он любит тебя, идиот…

Джон улыбнулся, растерянно и глупо, как, наверное, могут улыбаться юные подростки, до потери памяти влюбленные в объект своего обожания, снова и снова перечитывая «Он любит тебя». Он быстро набрал: «Я тоже его люблю, Молли», но затем, подумав, стер сообщение и набрал вместо него другое.

(12:15) Молли…

(12:16) Молли Х.

Знаю, знаю. Мэри.

(12:17) Напишешь мне, когда он проснется?

(12:19) Молли Х.

Конечно.

*****

Сообщение от Молли пришло только через семь часов, когда Джон, выпивая четвертую кружку травяного чая, бездумным взглядом смотрел новости по телевизору. Шерлок сказал бы: «Скука», и был бы прав. Ничего интересного, серьезного и таинственного. Ни-че-го.