Не в сказке (СИ)

Петр свернул к круглосуточному супермаркету. Купил пару бутылок самого дорогого шампанского из тех, что там были, и, вызвав драйвера, откупорил одну прямо на стоянке. Пил быстро, прямо из горлышка, ничуть не заботясь о том, что пенная жидкость время от времени почти фонтаном била. Все равно.

Нет, он не любил. И не влюбился. Это не жадность и не чувство противоречия. И это не назло Максу. Не из мести и не из желания разрушить почти семейную идиллию. Это не блажь, не желание заполучить того, кого хотят без преувеличения все вокруг.

Что это? Он и сам не знал. Но больше всего на свете желал одного: повторения этого совершенно безумного вечера. И платить готов был любую цену. Без преувеличения.

Мир закрыл за ним дверь, запрещая себе о чем-либо думать, выключил свет во всем доме, оставив только подсветку на лестнице, поднялся на второй этаж, протянул руку к двери в спальню и… уронил обратно. С силой закусил и без того болезненно распухшие губы и развернулся в другую сторону.

В бывшей отцовской спальне ничего не изменилось. Они с Максом не тронули здесь ничего. Мир прикрыл за собой дверь и, отбросив покрывало с кровати, юркнул под одеяло. Свернулся клубочком, пытаясь согреться… А через пару минут все запреты рухнули. И мысли, которых он так боялся, вихрем закружились в голове.

Он изменил Максу. Он. Изменил. Максу. Любимому. Изменил. И никакие оправдания не помогут. Он мог все остановить. МОГ. Но не захотел.

Мир глухо застонал и перевернулся на другой бок. Поморщился от льющегося из окна лунного света и отвернулся. Стыда не было. Только боль. Вина. И страх, что узнает. Узнает и не простит.

— Прости… Прости, Макс…

========== Часть 4 ==========

7.

С утра из рук валилось совершенно все. За полчаса с момента появления, Мир успел нарычать на своего секретаря, забраковать пару уже готовых костюмов и теперь пил мелкими глоточками обжигающий кофе, одновременно пытаясь привести в порядок расшалившиеся нервы. Через полтора часа — репетиция в театре. Хорошо, что сегодня в планах нет никаких танцев, иначе к вечеру он имел бы все шансы рухнуть прямо на сцене.

Мир отставил чашечку в сторону и принялся собираться. А уже через час подъезжал к театру. Смотреть в глаза Петра он не боялся. Просто со вчерашнего вечера возненавидел зеркала.

Пётр был до тошноты свеж и бодр. Шутил и смеялся, подкалывал похмельную Светлану и собственную «супругу», бледневшую при одном только упоминании алкоголя. Кажется, только шампанским вчера у коллег дело не ограничилось.

— Что не весел?.. — Страхов рядом нарисовался как-то вдруг, ни взглядом, ни жестом не выдав ничего. Точно и не приключилось вчера между ними. — Если хочешь убить меня — давай, ты будешь Отелло, я, так и быть, позволю придушить себя как примерная Дездемона.

— А мне есть, к чему тебя ревновать? — Мир вскинул бровь, здороваясь со всеми. — Мы сегодня в костюмах или можно не переодеваться?

— Я тут тебе реальную возможность прибить меня и не мучиться предлагаю, а ты ещё капризничаешь, — фыркнул Пётр. — Мы сегодня не в костюмах, так что можешь расслабиться.

— Я решил отложить расправу над тобой до лучших времен, — Мир ослепительно улыбнулся одной из девушек, и та расцвела, кажется, даже позабыв о своем похмелье. — Да и следов страданий на твоем лице я не наблюдаю. Тебе все равно, а с собой… я сам разберусь.

— Актёр я или где в конечном итоге? К тому же, у меня есть ещё полторы недели. Страдать я буду потом, — шепнул Пётр.

— Что у тебя есть? — Мир сузил глаза.

— Полторы недели, грешный мой, — выдохнул Пётр так, чтобы слышно было только ему.

— Тебе не хватило? — Мир вскинул голову, глядя на него с отчаянием, бешенством и чем-то еще.

— На что спорим, что и тебе тоже не хватило? М?.. — Пётр смотрел ему в глаза спокойно и уверенно. Будто говорили они совсем не о проведённом вечере, а о какой-нибудь попойке.

— На эти полторы недели, — Мир сказал это прежде, чем успел прикусить язык.

— Идёт, грешный мой, — Петр дыханием ожёг скулу и отошёл, бросив на него долгий выразительный взгляд.

Мир только скрипнул зубами ему вслед и, пообещав себе, что не даст Страху возможности даже приблизиться к себе, окунулся в суету.

***

На часах было уже почти восемь вечера, когда Мир вспомнил о времени. Воспользовавшись тем, что на сегодня его работа закончена, а Страхов — еще занят своей сценой с Бэзилом, Мир, коротко попрощавшись с режиссером, тенью понесся к выходу, чуть не забыв свою сумку. Проверять себя на прочность и выдерживать атаки Петра ему не очень-то хотелось. Бегать от Страхова, конечно, было стыдно, но это он точно переживет.

Манёвр Мира от внимания Петра не ускользнул. Страхов только досадливо прикусил губу, но поделать ничего не мог. Оставить сцену незавершённой возможности не было. А впрочем…

Пётр поймал его на стоянке, у машины. Он просто стоял, опершись бёдрами о капот, скрестив руки на груди, и ждал. Наблюдал, как выходит из дверей Бикбаев, как идёт, как достаёт ключи… Сигнализация ведь срабатывает только на угрозу. Если пнуть, или попытаться открыть дверь, проникнуть в салон.

Мир споткнулся, когда взгляд наткнулся на темную фигуру. Выматерился про себя, а потом вскинул голову и неторопливо дошел до машины. Не глядя на Петра, отключил сигнализацию, открыл дверь…

— Хорошо иметь отца-режиссера, правда? Отойди, придавлю.

— Ой, кто бы говорил, — коротко улыбнулся Пётр, плюхнувшись на переднее пассажирское. — От сына режиссёра слышу.

— Вот только я в постановках собственного отца не участвовал, — Мир кинул на него насмешливый взгляд. — Решил прокатиться со мной до моей работы? Так девушек моих уже там нет, а я помех не терплю.

— Зато участвовал в постановках Соколовского, — пожал плечами Пётр. — Да и что мне твои девушки, Бикбаев? Мне хочется увидеть тебя… на столе… среди твоих выкроек…

— И не мечтай, — бросил Мир, трогаясь с места. — Дальше порога я тебя не пущу. Так что тебе лучше выйти сейчас.

— Значит, дальше порога не зайдёшь и ты. Рабочий день закончен, — тяжёлая ладонь опустилась на его колено, плавно поднялась вверх и чуть сжалась, накрыв пах.

Мир стиснул зубы и поблагодарил небо за то, что держит руль в руках и концентрация на дороге мешает ему сосредоточиться на том, что делает Петр. На наглом касании, на которое, к его ужасу, тело отреагировало волной поднявшегося из глубины жара, подавить который, к счастью, сознанию удалось довольно быстро.

— Ты нашел лучший способ покончить жизнь самоубийством, — хмыкнул он. — Продолжай в том же духе, и мы впишемся в ближайший столб.

— Не впишемся, если ты съедешь на обочину, — пальцы с мягкой уверенной силой методично сжимались, массируя напрягшуюся плоть. — А если и нет — это будет приятная смерть. Хоть и не такая пафосная, как мне представлялось.

Мир сдвинул брови. Тело и сознание словно разделились. Тело откликалось на ласку и требовало продолжения, но рассудок холодно отмечал, что если Мир сейчас пойдет на поводу у своих желаний, то…

Мир свернул с проспекта на боковую улицу, ударил по тормозам и с досады ударил по рулю. Пробка. Ну, твою мать… Заполошно оглянулся, еще надеясь вернуться, но позади уже стояла машина.

— Черт! — в голосе звучало почти отчаяние. Дорога, стелющаяся под колеса, была его спасением. Мир медленно выдохнул, стараясь не прислушиваться к тому, что творится с его телом. — Петр, все, хватит. Закончили, — отпустив руль, он накрыл его пальцы своей ладонью, не давая двигаться. — Убери.

— Нет, — покачал головой Страхов, склонившись к нему. Почти больно прикусил нежную кожу в основании шеи, опускаясь мелкими поцелуями-укусами ниже, расстегивая пуговицы, пока не прижался губами к животу.

Мир резко выдохнул, словно его ударили. Перед глазами на мгновение потемнело и взгляд расфокусировался.

— Да когда же ты успокоишься?! — слова с губ сорвались сами. Отстраниться? Но куда? Дверь не открыть. Откинь спинку назад — и тут же подставишься. А драться с Петром в салоне машины… Бред.