Не в сказке (СИ)

========== Часть 1 ==========

Комментарий к Часть 1

Если совсем коротко в качестве предисловия, то когда-то, в далекой юности, отцы главных героев, будучи очень молодыми, встречались, потом разошлись, повзрослели, обзавелись детьми, снова повстречались спустя почти 20 лет и больше после этого не расходились. Но эта история совсем другая. Здесь же история тех самых детей. Ратмира (Мира) и Максима, которые встретились, когда обоим было меньше 20 лет. Встретились, влюбились, сошлись и жили семьей к моменту фика уже 10 лет. Из особенностей отношений: на момент самой первой встречи Мир танцевал в шоу отца Макса и являлся его “примой” очень долгое время. Макс же играл Дориана Грея в постановке отца Мира и был его любимым актером.

“Третья вершина треугольника” - Петр (Пьер) Страхов, один из друзей Макса в юности, когда-то любивший Макса сильно и трепетно. На момент начала фика дома не был 1,5 года.

В фике попадаются отсылки к некоторым событиям, скажу и о них пару слов. В той же трепетной юности Мир с Петром заключили пари, что Мир сыграет роль на вечеринке и его никто не узнает. Мир переоделся девушкой, и выиграл пари.

Вторая отсылка: где-то в том же таймлайне, находясь под изрядным градусом, Мир и Макс решили попробовать секс втроем. Этим третьим стал Петр, а с учетом того, что Петр на тот момент любил Макса, эта ночь не прошла для него даром. Ссылки на оба фика - в конце этой части.

…Жизнь была странной. Рваной, неравномерной. Взлеты, падения, черная полоса, белая полоса… Все стандартно, понятно, объяснимо и обыденно. Любовь, страсть, ревность… Ссоры, примирения…

Они менялись, взрослели, но делали это вместе, всегда вместе. Когда эта странная монохромная сказка изменилась? Когда они, все чаще возвращаясь каждый после своей работы домой, падали на кровать, отворачивались к стенке и просто засыпали? Когда мысль о близости перестала волновать кровь? Или когда Мир понял, ЧЕГО может добиться, всего лишь улыбнувшись?

«Дориан Грей»… С него все началось. Снова.

У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты. Чак Паланик. “Колыбельная”

1.

Мир собирался быстро. Страхов, с которым они не виделись почти полтора года, сейчас ждал его в так любимой им когда-то «Метели». Приглашение его звучало весьма странно, и проснувшееся любопытство, о существовании которого Мир уже начал забывать, подгоняло его, заставляя вертеться юлой по дому, собираясь. Документы, портмоне, ключи от машины. Машина, о да… Макс был против, но потом сменил гнев на милость. Правда, пассажиром он был ужасным, но эту проблему Мир решил быстро, просто уступая ему место водителя. Но сейчас Макса не было. А Страх ждал его через сорок минут в ресторане. И его небрежно брошенное: «Я не забываю свои долги, куколка, а тебе я должен», заставляло торопиться.

За десять лет «Метель» мало изменилась. «Снежный» декор немного обновился, появился ice-бар, но в остальном это была все та же «Метель». Мир появился на пороге минута в минуту, небрежным жестом провел по волосам, приводя их в порядок, и принялся изучать зал. Страхова он заметил сразу. Петр почти не изменился за те полтора года, что они не виделись, и все также вызывал тяжелые вздохи у женщин и ревнивые взгляды у мужчин. Яркий, загорелый, темноглазый брюнет с задумчивым видом рисовал тупым кончиком ножа вензеля на скатерти, а рядом статуей застыл официант, ожидающий заказа. Мир только улыбнулся уголками губ: как был снобом, таки им и остался. Тем лучше…

— Привет, — Мир неторопливо подошел к его столику и опустил руку на спинку стула.

— Привет, — красивые губы дрогнули, разошлись в хищной улыбке, обнажив влажно сверкнувшую полоску зубов. Все тот же Страхов. На первый взгляд. Только вот годы идут. И, согласно законам природы — ничего постоянного нет, все течет, все изменяется со временем. Статики нет. Вот и Петр неуловимо, но изменился. И дело не в дорогом костюме, идеально сидящем на нем, выгодно оттенившем все достоинства практически идеального тела. Дело не в продуманной до последней «небрежной» прядки на лбу укладке. Не в простом браслете неприлично дорогих часов и строгом ободке кольца на пальце. Белое золото резко контрастировало с загаром, лишь подчеркивая странно-притягательную красоту его рук. Он весь стал таким. Сам. Странно-вызывающим, до чертиков притягательным. Непонятным. Другим. Непривычным.

Он окинул Мира быстрым взглядом с ног до головы, выгнул бровь, точно отдавая дань переменам, происшедшим за минувшее со дня их последней встречи время. Жестом пригласил присесть за столик, и только тогда снисходительно бросил официанту:

— Апельсиновый сок со льдом и чизкейк, — под темными ресницами точно молнии полыхнули, но Петр вырваться им так и не позволил. — Прекрасно выглядишь, но как-то немного скучно, без чертовщинки. Как дела?

— Ты позвал меня для того, чтобы поинтересоваться, как у меня дела? — Мир сел напротив, откидываясь на спинку стула и улыбаясь почти вызывающе. — Раньше ты не утруждал себя подобными вопросами. Стареешь? — лукавый взгляд из-под длиннющих прямых ресниц был быстрым и скользящим. — Все отлично, Петр. А у тебя?

— Твоими молитвами, — вернул мелкую шпильку Страхов. Конечно, он знал, что Миру его персона все это время была столь же индифферентна, как проблемы индейцев шерифу. Может потому и говорил, дескать, несмотря на то, что ты обо мне и думать забыл — вот он я, и… не с пустыми руками. — У меня к тебе предложение есть, — как ни в чем не бывало продолжил Петр. — Надеюсь, ты им воспользуешься. Не побрезгуешь, — улыбка стала чуть более циничной, но ничуть не менее обольстительной. — В театре Моссовета объявлен кастинг. Ты идеально вписываешься в типаж, да и играть ты умеешь, если не подрастерял собственной зубастости за прошедшие годы, конечно. Не желаешь попробовать на новом поприще?

Удивление удалось скрыть до странного легко. Мир только склонил голову к плечу, превращая улыбку из роскошной в загадочную.

— Так типаж, умение играть или все-таки «зубастость»? Что из всего вышеперечисленного заставило тебя вспомнить о моем существовании?

— А я о твоем существовании никогда и не забывал, — вернул улыбку Страхов. Принесли сок и заказанный чизкейк, и он, кивком поблагодарив официанта, сделал маленький глоточек через трубочку. Откинувшись на спинку диванчика, окинул более пристальным, внимательным взглядом Мира. — Ты тот человек, с которым мне хотелось бы играть на одной сцене. Ты умеешь производить впечатление. Ты сумеешь захватить и не позволишь отвлечься ни на секунду.

Петр плавным, но удивительно быстрым движением подался вперед, пристально глядя в его глаза.

— Ты хотел бы сыграть Дориана Грея, Мир?

Тот медленно выдохнул сквозь зубы.

— Это была твоя не самая удачная шутка, Петр, — взгляд потяжелел, стал острым. И пришло понимание: не шутка. Для подобных шуток Страхов не стал бы появляться в его жизни через полтора года отсутствия. Но предложение все равно казалось абсурдным до дикости. Особенно, с учетом того, что в их семье уже было два Дориана, пусть и в разное время. Спектакль все еще показывали в «Луне», и Макс неизменно получал овации. В Моссовете решили поставить своего «Дориана Грея»?

— Я задам тебе банальный вопрос, Страх, — Мир почти силой заставил тело расслабиться. — Почему я? Ты знаешь, что я никогда не играл на сцене. Знаешь, что я этому не учился. Так почему?

— А почему нет? — выгнул бровь Петр. — Помнится, ты очень славно обвел вокруг пальца меня. И не только меня. Целую группу будущих актеров. И даже одного психолога. Ты можешь сыграть что угодно, просто никогда не задавался такой целью. Ты можешь казаться наивным ангелочком. Светлым. Но на самом деле в тебе столько всего понамешано, что тебе по плечу даже роль того самого пресловутого «Имя мне — Легион». Это будет не авангард. Красивый мюзикл. Текст песен и музыку написал Марк Тишман. Существует вероятность ставить это даже не на сцене театра, а силами нескольких трупп в концерт-холле «Аллегрия» с условием съемки. Как «Кошки», «Призрак оперы» или «Нотр-Дам де Пари». И не говори мне, что ты не умеешь петь. Я знаю, что это не так.