Не в сказке (СИ)

Стоны, вскрики, с силой обвивающие его бедра ноги, пальцы, полосующие его плечи… царапинки щиплет, когда в них попадает пот. Жарко… хорошо. Не хочется ни о чем спрашивать, хочется снова услышать его крик. Еще один толчок, еще… чуть изменить ритм, заставляя его захлебнуться протяжным «О!..»

Короткая вспышка боли словно обняла бедра Мира и утонула во вспышке удовольствия. Вернулась снова и снова утонула в другой вспышке, еще более яркой.

— Да, Пьер, да… — Мир метался по полу, кусая губы и почти всхлипывая. Он завис над краем пропасти, готовый в нее упасть, и тут Страхов замедлился, почти остановился. Мир протестующе застонал, сжал его внутри себя…

Петр вскрикнул, забился, силясь удержаться, но смог лишь резче войти в него и соскользнуть в яркий продолжительный восторг, чувствуя, как содрогается под ним Мир, самая большая ошибка в его жизни.

— Чееерт… — на этот раз кости не ломало. Но кровь, казалось, все-таки достигла своей точки кипения и теперь сердце бьется о грудную клетку, словно пытаясь спастись. Тяжесть тела Петра ощущалась как-то странно, да и он был все еще внутри него.

Отдышаться тот пытался с пару минут. Потом осторожно вышел из расслабившегося тела и, перекатившись на спину, увлек на себя Мира. Погладил поясницу, узкие бедра, точно успокаивая, настраивая на вполне мирный лад, а потом тихо фыркнул.

— Если ты сейчас не встанешь и не оденешься, я за себя не ручаюсь. Вообще.

Мир только хмыкнул:

— Ты не похож на монаха.

— А ты — на всех прочих, — Петр коротко поцеловал его обнаженное плечо.

— Я уникален, я в курсе, — Мир задумчиво очертил кончиком пальца его скулу. Пару мгновений словно о чем-то размышлял, подался вперед и прижался к его губам поцелуем.

На секунду тот прикрыл глаза, позволяя Миру эту ласку, и оторвал его от себя.

— Бикбаев, уникальный ты мой, будь человеком. Или тебе себя ни капельки не жалко, так я же могу продолжить, но завтра на репетицию ты не встанешь.

Мир небрежно пожал плечом и скатился с него. Неторопливо встал, стараясь не сильно морщиться, шагнул к дивану и опустился на него.

— Душ налево. Полотенце найдешь там же.

Петр тяжело вздохнул. Поднялся с пола, потянулся всем телом, и вдруг подхватил Мира на руки. Кажется, ещё немного и это войдет в привычку.

— Налево… заодно тебе спинку потру.

От позорного девчачьего визга от неожиданной выходки любовника Мира спас только спазм в горле. Зато от почти бешеного взгляда Страхову было не спастись.

— Ну, давай, милый, испепели меня грозным взглядом на месте! — Петр широко ухмыльнулся и, толкнув дверь бедром, шагнул в ванную. Осторожно опустил Мира в поддон душевой кабины и в задумчивости замер. — Это было самое верное решение, взять тебя сюда. Где тут инструкции, как справиться с этим агрегатом?

В свое время, когда Дима делал ремонт в доме, он полностью перекроил ванную комнату, совместив просто огромное джакузи и хитроумную душевую систему, самой простенькой из функций которой был контрастный душ с гидромассажем. Макс этот агрегат обожал. Наличие «этой хреновины» в доме избавляло его от необходимости посещать массажиста.

Естественно, Петр придуривался. И справился с выбором температуры и интенсивности распыления воды очень и очень быстро. Плеснул на ладони гель для душа и легкими ласкающими движениями принялся намыливать плечи и спину Мира, разминая, массируя усталые мышцы.

Тот только что-то благодарно мурлыкнул, откровенно подставляясь под его руки. Уходящий день действительно был очень тяжелым, и вода в сочетании с легким массажем действовала просто сногсшибательно. Хорошо… Как же хорошо. Мир откинулся голову, подставляя лицо тугим прохладным струям.

— Боюсь, что ответной любезности я тебе не окажу. Ты не сильно на это обидишься?

Петр легонько прикусил мочку его уха и фыркнул.

— А можно идентичную любезность заменить несколько… м-м-м… другим рукоблудием?

— Хм-м? — бровь Мира недоверчиво поползла вверх, он подался назад, прижимаясь к стоящему за спиной Петру всем телом. Что-то горячее и почти твердое уперлось ему в бедро.

— Боооже… — почти простонал Мир, тихо смеясь. — Теперь я знаю, почему у тебя никого нет. Ты просто секс-машина, Пьер. Бедные твои девушки… Сбегают, наверное, на третий день?

— Стебись-стебись, — Петр плавными круговыми движениями прошелся ладонями по его груди. — Если ты думаешь, что я со всеми так, то глубоко ошибаешься, свет очей моих. Или ты все-таки решил бегать и дальше?

Мир запустил пальцы в его волосы и, явно дразня, потерся о его тело.

— Секс на одну ночь, Пьер, — напомнил он Страхову его же слова. — Как скоро тебе надоест?

— А тебе… хочется быстро мне наскучить?.. — Петр поймал губами уголок его губ и на секунду с силой прижал его к себе. Кончиками пальцев прошелся по нежной мягкой плоти. — Если у меня есть только одна ночь, то… давай продолжим шоу?

— Пожалей мою задницу, Пьер, — фыркнул Мир, разворачиваясь к нему. Долгую минуту просто смотрел в его глаза, словно что-то ища там, а потом с неожиданной силой толкнул его к стене. Шагнул следом и плавно опустился перед ним на колени. Словно рисуя линию, провел кончиком пальца по напряженному стволу, соединяя капельки воды. Вскинул голову, ловя взгляд, а потом неторопливо потянулся вперед, касаясь губами головки.

— Это… значит… да?.. — Страхов прикусил губу, тихо зашипел и немного неловко отвел со лба Мира прилипшие мокрые прядки волос. Удержать себя на месте и не податься вперед, на встречу легкой ласке, удалось, хотя бедра просто закаменели от напряжения.

— Это всего лишь «идентичная любезность», — тот невинно улыбнулся и опустил ресницы, пряча взгляд. Легко лизнул нежную кожицу, и медленно, аккуратно принял напряженную плоть, сжимая ее губами и лаская языком.

Петр только глухо застонал. Судорожно сглотнул, сжал до хруста пальцы, аж костяшки побелели, да налились кровью глубокие следы-полумесяцы на ладонях.

Нет, это безумие просто так прекратить невозможно. Не выйдет. Страхов смотрел на склоненный светлый затылок и «плыл», теряясь в ощущениях. Ошметками сознания он понимал Макса, которому кроме Мира, вот этого вот человека, который сейчас стоит перед ним на коленях, никто больше не нужен. Красивый, яркий, самодостаточный… Зачем смотреть по сторонам, если есть ОН?

Нет, Петр не любил… слишком больно любить. И слишком поздно. Для него, однолюба, уже поздно. Тогда почему? Потому что его чувственный голод под силу утолить было только тому, кто сам был средоточием чувственности.

— Господи… да…

Мир только улыбнулся про себя. О, у него было время на то, чтобы стать почти идеальным любовником. Он играл ощущениями Петра, как виртуоз — на музыкальном инструменте. Чуть-чуть боли, чтобы коснулась края сознания и сразу следом — яркое, чувственное удовольствие. Жар и напор, от которого подкашиваются ноги и еле заметные касания, чистая нежность… Ты покричишь для меня, Петр?

Зажмуренные глаза, искусанные губы, стоны, слетающие с них, как листья под напором ветра, он стоит на чистом упрямстве и ещё потому, что за спиной стена. Наверное, это единственное, что ему еще осталось, потому что на самом деле он уже давно у ног Мира.

Он кричит почти беззвучно. Кричит всем телом, купаясь в остром удовольствии, граничащем с беспамятством, а когда сил не остается совсем — вскрикивает, почти болезненно и стонет, протяжно, горько, выдыхая его имя. Одно только имя:

— Миииир…

Тот поймал его почти у пола. Устроил, как смог, закрывая собой его лицо от водяных струй. Провел ладонью по щеке, пытаясь поймать взгляд затуманенных глаз.

— Пьер… — позвал тихо, на грани слышимости, и голос утонул в шуме льющейся воды.

— Спасибо… — ослабевшие пальцы накрыли его руку, и Петр улыбнулся, глядя на Мира из-под полуопущенных ресниц. Прижался дрожащими губами к теплой влажной ладони и вздохнул. — Ты просто чудо.

— Не пугай меня так, — Мир отразил его улыбку.

— А ты за меня испугался? — выгнул бровь Петр. Вот только она дернулась и вместо великолепной иронии получилось просто забавное поигрывание. — Приятно, черт побери! Извини, просто так получилось.