Perfectly entwined (СИ)

— Пока их нет, а эти двое спят, — она с застывшими в глазах смешинками кивает на подругу и Найла, — самое время рассказать, что именно мешает тебе вернуться к нам окончательно.

Мерзкий вкус во рту, не покидающий Луи с момента первого пробуждения, вновь скапливается под языком. Всё более кислый и прогорклый. Игнорировать его становится невозможно.

— Я не менее опасен для него, чем окружающий мир.

Слова сами срываются с языка. Саманта на удивление спокойно реагирует: не поднимает в удивлении брови и не морщит пренебрежительно рот. Девушка понимает его страх.

— Что, если я кого-то убил? Вас не было двое суток. В это время любой мог приехать в те дома, чтобы спрятаться.

Луи сжимает свои волосы у корней, чтобы спрятать дрожь пальцев. Что-то в лице Саманты, в округлившемся очертании губ, замерших в удивлении глазах, пугает его.

— Сэм? — тревожится всё сильнее Луи.

Он не знает, о чём она думает, но видит, как напряжённо её мозг выискивает нужные слова. В трепете ресниц, в повороте головы она прячет от него взгляд, словно скрывая истину.

— Саманта?

— Понимаешь, Луи. Даже если ты что-то сделал… Это был не ты!

Тихий шёпот сомнений превращается в невообразимой силы крик. Внутри Луи сжимается ледяной обруч волнения, набирающего силу. Всё громче, всё сильнее становится беспокойство. А Саманта будто специально медлит, кусает губу в нерешительности, в то время, как Луи мечтает услышать правду. Пусть это будет приговор, пусть она вынесет его вместе с произнесёнными словами обвинений, лишь бы только этот мучительный момент тишины и неясности остался позади.

Она не успевает высказаться, а дальше настаивать не имеет смысла. Дверь открывается, разрушая напряжение между ними. В тёмный проём заходят фигуры, одна за другой. Гарри идёт последним, и Луи с отчаянием осознаёт насколько далеки они стали — он понятия не имеет, что скрывается в голове его парня.

— Только не разводите драму, — грубо бросает Зейн, кажется слышавший часть разговора.

— У тебя нет чувств? — вскидывается зло Саманта. — Ни одного?

Никто из присутствующих не обращает внимания на ускользнувшего подальше от взглядов друзей Лиама. Найл ворочается в ворохе простыней и полотенец, недовольно ворчит на поднятый ими шум. Луи часто дышит через рот, стараясь совладать с паникой, поднятой намёками подруги.

— Зачем мне чувства? — пренебрежительно кривится Зейн. — Насмотрелся на ваши. Так что благодарю, обойдусь.

Гарри присаживается рядом, и словно не замечает состояния своей пары: его взгляд прикован к неестественно замершим плечам Лиама. Луи обязательно бы поинтересовался что происходит, если бы отчаяние не сжимало его в своих тисках с такой силой.

— Лу, — гладит его по руке Саманта, стараясь игнорировать Зейна. — Всё будет хорошо, Лу.

— Всё будет как прежде, — вторит ей Гарри.

Их голоса сливаются в один раздражающий бубнёж, и удивляя сам себя Луи игнорирует их обоих. Он смотрит только на Зейна, словно лишь незнакомец в силах разрешить его страхи и сомнения.

— Как же меня это достало.

Это не выдох — раздражённым шипением сквозь стиснутые зубы вводит воздух. Зейн стягивает куртку с плеч, бросает её в дальний угол вместо подушки, и заваливается на пол. В его движениях показное безразличие, но глаза полны бешенства.

Луи не знает, что именно в ситуации лишает этого парня контроля, да для него это и не имеет значения. Важны лишь слова, которые Зейн произносит ледяным, не терпящим возражения тоном, ставя точку в этой путанной беседе.

— Если бы вы не кудахтали так над теми трупами, — обращается он к Саманте, — вы могли бы заметить, что укусы на телах были сделаны детскими зубами. Да и ваш приятель не был вымазан в крови. На нём не было следов от повреждений, которые наверняка бы остались попытайся он сожрать компанию из нескольких человек.

Луи чувствует, как его трясёт. Он не испытывает облегчения, не осознавая до конца слова Зейна; не ощущает объятие Гарри. Мысли выталкивает прочь вновь накатившая усталость. Всё, что остаётся — это обнять Гарри в ответ слабыми руками, пряча лицо от беспощадного незнакомца.

К счастью, и Зейну надоедает этот фарс из недопонимания и страха. Он с тяжёлым вздохом поднимается, гасит фонарь. Его напутствие в кромешной темноте звучит угрожающе:

— Завтра я собираюсь спастись из этой Богом проклятой дыры. И если кто-то из вас отстанет или попадёт в лапы к заражённым, что ж, я буду совсем не против. С вами и вашими чувствами, — он передразнивает Саманту, зло и жестоко, — я уже намучился вдоволь.

Он замолкает. Молчат и все остальные. Теперь в комнате остаётся лишь звук ночи и дождя за стеной. И только темнота смотрит на Луи во все глаза. Холодная, одинокая, мучительная темнота, оставляющая его наедине с ужасами собственной души даже в заполненной друзьями комнате.

Лицо этой темноты — сплошная улыбка смерти.

========== Часть 15 ==========

Комментарий к

В этот раз эпилога не будет. Впихнула сюда, всё, что хотела сказать.

Спасибо за то, что мучились с этой историей вместе со мной <3

Трасса засасывает их всё глубже в темноту живых изгородей и втиснувшихся между ними маслянистых полосок полей. Ночь ещё диктует собственные правила, не пуская утро на небосклон. Лиам, включив дальний свет, видит только дорогу до ближайшего поворота, да привлечённых светом мошек.

— Ты доверяешь ему, — ни к кому не обращаясь говорит Луи. — Он заставляет нас следовать за ним вслепую: вокруг ночь, мы спали едва ли пару часов и Зейн так и не рассказал, что будет, когда мы достигнем места назначения. Есть ли там что-то или только смерть?

— Я чувствую его настрой, — осторожно отвечает Лиам, не отрывая глаз от дороги. Едва ли он боится столкновения с другим авто, скорее не хочет смотреть другу в глаза. — Он не ведёт нас в ловушку, я могу ручаться.

— Как скажешь, — пожимает плечами Луи. — Ты у нас босс.

В зеркале заднего вида Луи легко можно принять за куклу. Лицо заледенело: светлые глаза, по которым пробегают световые блики от фар, единственные живые островки на нём. Гарри хочет исправить его мрачный настрой, раскрасить поселившуюся внутри его парня тьму в яркие цвета, как было раньше. Ему мешает ослабевшая связь, — он едва улавливает, больше угадывает отголоски чувств Луи — и боль, вцепившаяся в родную душу.

— Лу, послушай, я знаю, ты привык заботиться о своих маленьких сёстрах, потом обо мне, направлять и поддерживать каждого рядом с тобой. Я всегда ценил тебя за это больше всего, за умение быть сильным и безупречным рядом со мной, но сейчас, пожалуйста, дай мне шанс спасти тебя, — Гарри надеется, что звучит достаточно убедительно, но его всегда тягучий, хриплый голос похож на задушенный писк. — Я не прошу тебя довериться Зейну. Я прошу — доверяй мне!

— Гарри, — сипит Луи.

Он сжимается на сидение, и Гарри впервые чувствует такой сильный посыл его эмоций. Словно залитый под завязку грязной, мутной водой, он хочет откашляться, выплюнуть эти чувства наружу. Но справившись с минутной тошнотой, он оборачивается, встаёт на сидение коленями. Руки сами находят прохладные, впавшие щёки Луи. Жестом Гарри заставляет его поднять голову и, глядя прямо в эти тусклые болезненные глаза, окунается в испытываемое Луи горе и смятение с головой.

— Послушай, это всё не важно! — Гарри целует холодную кожу лба, грязные губы, ледяные кончики ушей, игнорируя окружающий мир: сконфуженно притихших друзей и подпрыгивающую на редких выбоинах в асфальте машину. — Важно лишь то, что мы снова вдвоём! И я клянусь, я больше никогда не оставлю тебя.

— Что, если я не стану прежним?

Взгляд полон страха и сомнения, разрывающего отчаяния. Луи пытается спрятать его, опустив ресницы, но Гарри вновь тянет его голову чуть вверх, не разрешая прикрыть глаза.

— Ты уже прежний.

— Приятель.

Найл чуть подвигает Саманту на своих коленях, чтобы положить ладонь Луи на плечо. Тот оборачивается, и Гарри едва успевает схватить за хвост разливающуюся жалость. В последний миг он трансформирует её в любовь, чтобы не причинять своей паре ещё больше боли. Луи не из тех, кто будет доволен жалостью.