Perfectly entwined (СИ)

Резкий стук в окно заставляет дёрнуться всех в салоне, кроме Лиама. Он силой воли удерживает на лице безразличное выражение, хотя Гарри кажется, будто в следующую секунду оно дрогнет и он закатит глаза. Но нет, Лиам держится, открывает окно для стоящего снаружи Зейна.

Их новый знакомый, наклоняясь, упирается локтями в дверцу автомобиля и оглядывает всех с мрачной улыбкой на красивых губах.

— Спасибо, что остановился, Лиам, — его манеры и голос внезапно источают тякучую сладость. — Пора заночевать. Дальше ехать в такой темени небезопасно.

Наверное, встревоженный вид Гарри говорит сам за себя, потому что следующие слова Зейна предназначаются именно ему.

— Ты чего такой заведённый? Всем нужен отдых. И тебе тоже.

— Мы не можем сейчас остановиться. Мы почти на месте, — спорит Гарри с их, очевидно, общим решением.

— Зейн прав, нужно поспать.

На имени Лиам спотыкается, его голос ломается, словно хрупкий осенний лёд по утру. Зейн бросает мимолётный взгляд в его сторону, и на скулах друга Гарри видит тень румянца. Лиам сдерживается изо всех сил, пытаясь взять под контроль собственное сердце, которое вопреки разуму тянет его к малознакомому, но очевидно далеко не славному парню.

В этот момент, когда его собственная пара так близко и в то же время недосягаемо далеко, Гарри совершенно плевать на чужие чувства. Он отворачивается к тёмному окну и зло бросает:

— Я тогда пойду пешком, раз вы так устали. Я больше не желаю медлить!

Щелчок, с которым блокируется его дверь, оглушающе громкий. Зейн хмыкает, медленно убирает руку от приборной панели. Смуглая кожа так близко к груди Лиама, и тот стекленеет, застывает, неспособный принять эту близость. Спина напряжена, и Гарри кажется, он видит мелкую дрожь, разрывающую плечи напряжением.

— Сиди смирно, принцесса, — угрожающе понижает голос Зейн. Глаза наполняются тьмой.

Взгляд Луи тоже менялся, когда он убеждал, заставлял сделать всё по-своему. Гарри помнит сталь, помнит северную стужу, но тьмы не было никогда, глубокой и непроницаемой, подобной тьме Зейна. Они все боятся того, что прячется за красивой внешностью, потому что иммунитетом наделён лишь Лиам.

— К тому же что конкретно ты собираешься делать, когда доберёшься до своего возлюбленного? — оглушает он своим беззастенчивым вопросом. — Насколько я знаю, доктор ещё не озвучил свой фантастический план спасения.

— И не озвучу, — качает головой Найл, и как бы извиняется перед Гарри следующими словами. — Прости, Эйч, но все мы действительно должны дождаться утра. Но план есть, я клянусь!

От вины перед Луи засосало под ложечкой. Гарри зажмуривается и изо всех сил гонит прочь страх, но тот противной разжёванной жвачкой липнет к пальцам и коже, никак не желает отстать. Вдруг за эти несколько часов темноты случится непоправимое?

Но Зейн непреклонен, а остальные лишь виновато отводят взгляд, полностью поддерживая жестокое решение чужака:

— Я не позволю тебе поставить всех под угрозу из-за одного, почти наверняка неудачного варианта.

〄〄〄

Несмотря на паническое предвкушение, от которого во время бесконечной дороги вверх на холм по спине Гарри бегут холодные мурашки, он ни разу не сбивается с размеренного ритма собственного дыхания. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Ноздри втягивают кислород, и он течёт внутри тела, проходит сквозь лёгкие, попадает в кровь. Выдох освобождает от углекислого газа.

Рядом тяжело дышит Саманта. На неё так действует не физическая нагрузка — страх и трепет, то же желание, что и внутри Гарри. Только бы получилось, только бы сработало. Каждый из них надеется вернуть Луи к жизни.

Солнце едва высунуло свои лучи над макушками деревьев, а они почти добрались до места. Мутный, похожий на опаловое стекло туман низко стелится по земле, и в его густоте почти невидно собственных ступней. Впереди уже можно различить крыши первых домов.

— Только не убивай его, — просит Лиам, обращаясь к своему соулмейту, и через силу, но выдавливает покорное, — пожалуйста.

— Я понял тебя, — на полном серьёзе отвечает Зейн. Смуглые руки спрятаны под чёрной кожей перчаток, в ладонях зажата толстая холщёвая верёвка.

Прохлада раннего утра забирается под одежду, легко покусывает кожу. Гарри ёжится, видит, как мелко дрожат плечи Элизабет, чувствует прикосновения ледяных пальцев Сэм. И только на лбу Найла частыми, крупными каплями собирается горячий пот.

— Ты справишься, — уверенно кивает Гарри, но внутри этого чувства нет и в помине. В груди холодная пустота, какая бывает перед смертельно опасным прыжком.

— Я сделаю всё, что смогу, Эйч, — обещает Хоран. Сумку с нужными вещами он прижимает к груди, как самое ценное их имущество. Единственное, что требуется для выживания сегодня.

У Гарри в руках простой целлофановый пакет. На белом, почти не прозрачном полиэтилене синяя надпись “спасибо за покупку”. В его усталых, грязных пальцах пакет шуршит и скрипит, словно поёт какую-то свою, одному ему понятную песню. Очень скоро этот пакет понадобится для страшного, но необходимого действия, и тогда не ясно, хватит ли Гарри смелости, хватит ли сил поступить правильно.

Зейн несколько раз щёлкает пальцами, будто Гарри пёс, который не слушается своего хозяина. Это полное презрения действие возвращает в реальность. Гарри моргает, будто выходит из темноты на свет, и оглядывает застывших друзей. Не сразу, но он понимает, почему они выжидающе смотрят на него.

— Чего замер? — грубо спрашивает Зейн.

— Я…

— Оставь его, — бросается на защиту Лиам. Тяжёлая рука друга на плече в противовес холодному взгляду вчерашнего незнакомца. — Зачем ты вообще отправился с нами, если считаешь затею провальной? Ты можешь в любой момент катиться своей дорогой!

Он не выбирает слова — бьёт больно и хлёстко. Гарри бы пожалел Зейна, если бы не был заперт в оцепенении, вызванном ужасом перед предстоящим. Сам Зейн молчит, и только пальцы убийцы сжимают верёвку сильнее — не будь на нём перчаток окружающие могли бы заметить, как побледнела его тёмная кожа от напряжения.

Вопреки всему он не говорит ни слова, отворачивается и продолжает подниматься вверх по мягкой от влажности тумана и росы земле.

— Ответь мне! — требует Лиам. — Не смей молча отворачиваться.

Дело перестаёт быть в Гарри, как только эти слова слетают с его губ, а рука покидает плечо Стайлса. Лиам догоняет своего соулмейта, рывком поворачивает к себе. Крепкие пальцы на тёмной коже куртки задерживаются лишь на секунду, потому что в следующую Зейн одним молниеносным движением валит того наземь.

Гарри не знает которой из его подруг принадлежит испуганный вскрик, но он точно слышит ругательство Найла, а потом змеиное шипение Зейна. Его слова едва удаётся разобрать:

— Эта верёвка предназначается не тебе, но если ты не прекратишь нападать на меня, клянусь, я сделаю так, что из твоего горла не вылетит больше ни звука.

У Лиама нет шансов, ни одного. Несмотря на всю его физическую мощь в схватке с профессионалом, что зарабатывает на жизнь смертью, ему не победить. Тугой канат впивается в кожу шеи, Зейн наклоняется ниже. На его лице отсветы дьявольского огня, что Лиам зажёг неосторожными словами.

Напряжение сковывает ноги. Никто не смеет шевелиться, не рискует делать и шаг в сторону борющихся на земле парней. Зейн седлает бёдра своего соулмейта, сдавливает верёвкой горло в надежде, что сопротивление ослабеет и иссякнет, но Лиам лишь сильнее сопротивляется. Найл боится сделать хуже, а Гарри смотрит внимательно и видит то, что скрыто от глаз других — Зейн максимально контролирует себя.

Но вид задыхающегося под убийцей друга всё равно пугает до коллапса лёгких. Гарри слышит свой нездоровый хрип, когда пытается вдохнуть, и в ужасе понимает, что ему вторит другой. Мёртвый хрип.

Потревоженный выводок ласточек с криком покидает лес, взмывает хаотичной стаей вверх над верхушками деревьев. Гарри заторможенно наблюдает за тем, как шумное мельтешение раздвоенных хвостов и острых крылышек становится всё дальше, а потом опускает взгляд вниз, туда, где из-под сени деревьев один за другим, разрозненной линией выходят заражённые.