Perfectly entwined (СИ)

— Я рук не жму, не подавайте, — произносит незнакомец, разломав тем самым хрупкий лёд напряжения между ними. — И не благодарите.

Битва закончена, они выиграли, в то время, как каждый из них решил, что это конец — помощь пришла из ниоткуда. Но инфицированные затихли, сражённые сталью ножа и пулями, и помощь обернулась новой угрозой.

Подозрение не успевает созреть между ними: Лиам срывает его плод и подпитывает испытываемой яростью. Он накидывается на недавнего спасителя без слов, молча, и только злость горит в глазах. Красноречивее любых слов.

— Ты ублюдок! — выплёвывает Лиам, прижимая незнакомца лопатками к дереву.

Ткань куртки скрипит в сильных пальцах Пейна, и будто ответ на этот звук — кривая ухмылка разрезает красивый рот. Курок звучит громко и заставляет обратить на себя внимание — незнакомец приставляет пистолет к виску Лиама.

— Эй, полегче! — вскидывает руки Найл.

В один рывок Гарри оказывается на ногах вне машины.

— Пожалуйста, не убивай его! — просит он, замирая в нерешительности. — Бери что хочешь, мы всё отдадим. Только не стреляй.

Тишина топит лес, как подступающее море. Никто не удостаивает его ответом, никто не шевелится, пока две пары карих глаз сверлят друг друга уничтожающими взглядами. Гарри пытается уловить намерения незнакомца в тёмных глубоких глазах, но в них лишь тайна и насмешка. Рука с пистолетом не дрожит, и дуло чуть касается виска Лиама. В тёплых глазах друга, всегда добрых и открытых, сейчас скопилась отравляющая ненависть.

— Он не выстрелит, Гарри, — уверяет Лиам не отводя глаз ни на секунду, кажется, даже не моргая. Он встряхивает незнакомца совершенно не опасаясь упирающегося в висок пистолета, и крепче прижимает его к дереву. — У него больше нет патронов.

— Ты решил так, потому что я достал нож? — улыбается парень, полностью игнорируя медвежью хватку Пейна на своей груди.

Улыбается слишком безразлично, слишком автоматически. Как будто все его эмоции ушли на драку с инфицированными. Гарри следит за безучастным смуглым лицом и думает, что и правда, все чувства этого парня должно быть впитались в землю с кровью мёртвых детей.

— Чтобы ты знал, я всегда приберегаю один патрон в стволе. Для себя.

Прежде чем Гарри успевает испуганно выдохнуть, незнакомец уже убирает пистолет от головы Лиама. Секунду ничего не происходит, и похоже буря миновала и они смогут договориться, но Пейн считает по своему. Он отпускает куртку и бьёт. Бьёт в лицо так, что кажется в ночном воздухе слышно хруст костей.

Незнакомец вскидывается тут же, не позволяя себе слабости, хотя Гарри уверен, удар Лиама способен сбить с ног лучших из лучших. Кровь струится из припухшего носа по красиво очерченным губам, которые тут же меняют свою форму на более отвратительную, более мерзкую, когда он скалит их.

Лиам делает шаг в его сторону, движимый какой-то непонятной сжигающей ненавистью, но и тот не так прост: рука с зажатым в ней пистолетом вновь поднимается. Теперь она направлена на стоящего ближе всего Найла, и это заставляет Пейна притормозить.

— Ты уже понял в чём дело. Молодец, — сплёвывает незнакомец затёкшую в рот кровь. Сгусток на траве — словно законченный алый иероглиф: влажный, отталкивающий, бесконечно тягучий. — Я не выстрелю в тебя, но что мне помешает убить его?

С облегчением Гарри наблюдает, как Лиаму, наконец, удаётся обуздать свой гнев. Его крепкие кулаки сжимаются, так же, как вытягиваются в тонкую нитку пухлые губы, и сквозь нехватку дыхания от клокочущего в груди негодования он спрашивает:

— Чего ты хочешь от нас?

Незнакомец смотрит на него не мигая, словно раздумывает, но ответ наверняка был готов задолго до того, как Лиам задал вопрос. Дуло направлено точно в лоб Найлу, и Гарри видит, как покрывается испариной кожа, как бледнеют щёки друга.

— Вы помешали мне на заправке: я собрал сумку с вещами, необходимыми для выживания. Где она?

— Сумка? — удивляется вслух Саманта и тут же прикрывает рот рукой, но поздно: внимание незнакомца концентрируется на ней.

— Большой походный рюкзак. Цвет — серый, — поясняет он.

— У нас ничего такого нет, — Гарри тоже вступает в разговор, чем заслуживает взгляд от их странного, опасного спасителя. Взгляд холодный, вовсе не заинтересованный.

Этот тёмный, в полном смысле этого слова, парень смотрит на каждого из них, словно они беспомощные микроорганизмы, попавшие в ловушку под слегка выпуклой сферой наполовину прикрытого веком его глаза. Словно всё, что требуется для возвращения безмятежности и спокойствия — это удалить мешающие частицы.

— Если ты что-то оставил на заправке, то оно всё ещё там, — пожимает плечами Лиам. — Мы взяли немного шоколада с витрины и заправили бак. Мы даже не обыскивали то место.

Пистолет опускается, ко всеобщему облегчению. Металлическое дуло упирается в сочную траву под ногами.

— Вы шутите? — переспрашивает он. Вглядывается в лица, будто не в силах поверить, а потом вдруг смеётся. С удивлением, как кажется Гарри. — Вы ещё большие придурки, чем я думал, — добавляет он.

Так просто заканчивается их столкновение. Внезапно ворвавшийся в беспорядок и хаос их жизни, этот парень также легко собирается её покинуть. Лиам отворачивается в другую сторону, трёт пальцами место над сердцем, за которое держался весь прошедший день, словно фантомная боль вернулась. Незнакомцу же всё равно — может он и не чувствует связи вовсе.

Гарри не всё равно: ощущение одиночества и потери наваливаются с новой силой, душат. Он хватает окровавленную руку, дёргает того к себе, без страха глядя во взбешённые глаза, абсолютно игнорируя пистолет.

— Ты ведь понял, что он твоя пара?

— О чём ты?

Свет фар не ложится на смуглое лицо и в ночи не увидеть выражение этих глаз, но Гарри слышит правду в чистоте голоса. Поэтому продолжает давить подушечками пальцев в запястье, глядя на подсыхающие полоски крови, что расчерчивают лицо напротив.

— Я потерял соулмейта меньше суток назад, — говорит он, в надежде достучаться до жестокой, очерствевшей души. — Это больно. Наверное, самое сильное, почти убивающее чувство в мире. А ты так просто отворачиваешься, бросаешь на ветер то, что судьба дарит тебе, вкладывает в руки.

— Мне плевать на него, — сопротивляется незнакомец. — Я его вовсе не знаю.

— Верно. Но это не избавит тебя от связи. Когда он умрёт, ты умрёшь вот тут, — Гарри двумя сложенными вместе пальцами тыкает тому в грудь, и за секунду, до того, как незнакомец вырывает руку, чувствует ускорившийся пульс.

— Отпусти его, — просит Лиам. — Пусть валит.

И больше ни слова не говоря, оставляя их среди горы детских трупов, сконфуженных и удивлённых, но живых, незнакомец уходит в темноту, туда, где скорее всего стоит его мотоцикл.

У каждого из них в сердце дыра, понимает Гарри. Чья-то больше, похожая на космическую сингулярность, как у него или Саманты. Чья-то меньше, и со временем раны Элизабет и Найла наверняка затянутся. Возможно гораздо страшнее то, что спрятано в груди незнакомца, под мягкой чёрной кожей куртки. Если его сердце и есть сгусток тьмы, что высасывает свет и эмоции, что не даёт мечущейся душе успокоится и просто жить.

И может быть, для Лиама так будет даже лучше, размышляет Гарри, глядя в удаляющуюся, сливаюшуюся с ночью фигуру. Может, и правда стоит оставить этого опасного и жестокого незнакомца позади?

Вселенная отвечает на вопрос доступно и понятно: Лиам хватается за грудь и падает на колени.

========== Часть 11 ==========

Сон несколько тревожит Луи — не потому, что он страшный или дурной, а потому, что он никогда раньше не чувствовал во сне подобного: ему чудится, что у него в голове вертятся колёса, громко воет ураган, но воет ритмично, как будто тикают огромные часы. И посреди этого ветра и волн Луи словно бы падает в обморочную заводь, выпадает из обычного сна в сон куда более глубокий, в полное небытие. А затем после периода черноты слышатся голоса, снова жужжат колёса, всё громче и громче, и опять наступает чернота. Луи не может проснуться, не может скинуть путы беспамятства. И словно огромный паук, чернота приближается к нему, настойчиво и неумолимо, чтобы поглотить, пожрать его сознание.