На осколках цивилизации (СИ)

— И ещё… — он одёрнул начавшего говорить Чеса и вопросительно глянул на него, типа «Чего творишь? Куда ещё? У них от этого-то скулы сводит!». Но Креймер, мелко улыбнувшись ему и спокойно кивнув, продолжил: — И ещё: этот грузовик работает?

— Да… — злобно прошипел первый, вставая в полный рост и ненавистно глядя на Чеса.

— Вы собираетесь куда-то ехать? Знаете о каких-либо группах вокруг?

— В Ориндж.

— Тогда мы проедем с вами ровно полпути, — что-то прикинув в уме, выдал Чес. — А взамен откроем все ящики…

Мало сказать, что эти парни не доверяли им — они их уже теперь просто ненавидели; но пока не было прямых намёков, не было и решительных действий с их стороны, так? Джон чувствовал напряжение Креймера, чувствовал его неуверенность, свою неуверенность, их общую нервозность, но видел, что тот решился и отступать явно не собирался. А значит, и он сам не отступит. Тогда Джон понял одну неважную, но тогда вроде как нужную ему вещь: что Чес одновременно его копия и антипод. И лишний раз разъяснять себе простые истины он точно не хотел.

Их собеседники зло переглянулись снова, немного помолчали, потом угрюмо посмотрели на них, и в итоге второй прохрипел:

— Ладно. Будем считать, что мы согласны. Открывайте! — Они отошли якобы за следующим ящиком, но на самом деле — чтобы поговорить. Джон подошёл к ящику, присел и принялся осматривать его; Чес подошёл к нему вплотную сзади и, присев рядом на корточки, скоро зашептал:

— Я не доверяю им. Как и они нам. Нужно быть на стрёме, Джон, — Джон обернулся и встретился с его беспокойным, даже каким-то нездоровым взглядом и слишком бледным лицом. Только сейчас он заметил, как убито выглядит его напарник; он и позабыл, что тот страдал от последствий своей тяжёлой операции… Наверное, Чес всё-таки крепился, мужался, не выдавал своей слабости. Как-то тревожно вдруг стало Константину, но на деле он лишь отвернулся и небрежно бросил:

— Да знаю и без тебя!

Между тем проблема перед ним стояла куда серьёзнее: вот Креймер начал так здорово рассуждать и уверять, что он точно откроет, а на самом деле?.. Глянув на железный ящик, хорошо завинченный со всех сторон, Джон начал судорожно думать, как ему своим мультитулом открыть это нечто, кажется, завинченное всё-таки не просто хорошо, а ужасно хорошо. Он поворочал ящик с одного бока на другой — тот был небольшим и достаточно лёгким — и заметил одну вещь: шурупы, причём весьма стандартные на вид, к которым бы отлично подошла его отвёртка. Можно открыть, например, верх и снять его; правда, тогда бы не развалить весь остальной ящик, но, доставая мультитул, Джон уже отнюдь не думал о последствиях — тут бы просто добраться до содержимого, хоть как-нибудь. В самом грузовике слышался хриплый шёпот — нынче никто никому не доверял, это аксиома. И только в такой момент понимаешь, кто твой настоящий… и нет, не друг, а просто… есть ли такое слово, обозначающее человека, который понимает, кроме всех известных? Джон решил так и назвать — понимающий; и у него этот понимающий был самым ценным из всех-всех людей в ту… Он усмехнулся: да что уж — в те моменты жизни; а может, и саму жизнь.

— У нас нет ничего, чем бы мы смогли защититься… — шёпотом говорил Креймер, подозрительно косясь на него и на мужиков.

— За поясом. Посмотри. Только не пались… — коротко бросил ему Джон, доставая отвёртку из мультитула и начиная откручивать первую гайку. Чес понял сразу и аккуратно залез рукой ему за пальто, медленно нащупывая пальцами пояс. Он старался делать это незаметно; Константин усмехался.

— Да найдёшь ты или нет? Они уже косо посматривают на нас, — Чес тут же заторопился, и его ладонь таки наткнулась на холодный пистолет, который Джон унёс ещё давно из первой группы и догадался не положить в рюкзак. Креймер сконфуженно убрал руку и хмыкнул.

— А ты хоть сможешь…

— Убить? Издеваешься? — Константин быстро шептал и после недовольно на него посмотрел.

— В этом сомнений нет, — Чес улыбнулся, даже горько. — Вовремя достать пистолет, я имел в виду. Они ведь тоже не без пушек, Джон… Успеешь ли?

— Жить захотим, успеем всё, — бросил на него многозначительный взгляд, как бы говоря не волноваться; между тем открутил две гайки, ещё немного — и сможет снять верхнюю крышку. Работа шла на удивление легко, и это уже не радовало Джона с его-то опытом сотрудничества со злодейкой-судьбой, что действовала не по правилам и давала мелкую милость только тогда, когда перед и после забирала всё самое важное, да ещё и с процентами.

Их весьма дружелюбные собеседники вернулись из грузовика с двумя ящиками — значит, кое-как, с тщедушным скрипом, но договорились.

— Ящиков не меньше двадцати. Если управитесь за пятнадцать минут, наш договор в силе, — говорил второй, сбрасывая ящики на землю. Константин ненавистно глянул на него, потом вопросительно — на Креймера, но тот отрицательно покачал головой, говоря, что не стоит делать того, что было очень в стиле повелителя тьмы. Джон изнывал от злости и их ущербного положения и, скрипя зубами, откручивал, как последний раб, грёбаные ящики; однако выхода больше и правда не было. Либо так, либо идти пешком и ставить под опасность не только себя (что уж о себе-то печься?), но и парнишку. Константин не мог идти на такие жертвы лишь из-за какой-то своей тупой гордыни; а раньше шёл, не правда ли?..

А ещё он заметил, как нерационально поступают их «товарищи» — сбрасывают ящики на землю, хотя можно было вполне открутить их в самом грузовике. Это не очень понравилось ему, и, когда те ушли за очередным ящиком, он быстро зашептал Чесу:

— Послушай, мне не нравится, что они выбрасывают ящики нам, а не позволяют войти внутрь грузовика. Будто и не имеют у себя в планах довезти нас… похоже ведь, ну? — Креймер нахмурился, устало вздохнул и потёр лоб; выглядел он, мягко сказать, не очень. И всё причиной — курение и недосыпание. Константин понял, что выбросит к чертям собачьим эту пачку, даже (Господи!) пожертвует своим драгоценным курением, но только ради того, чтобы не вызывать соблазна у Чеса. Джону было даже самому необычно понимать такие странные и совсем глупые жертвы, но в тот момент желание спасти, не потерять, сберечь взыграло в нём до такой степени, что… что хотелось наплевать на все свои принципы, утверждения и клятвы! Просто побыть хотя бы в чём-то человеком, хотя бы с кем-то, к тому же, понимающим — пожалуй, уже хорошо.

Чес громко закашлялся, где-то с полминуты не мог остановиться, а Джон не знал, что делать, и лишь сожалеюще смотрел на него, и сам зная, что никому не нравится эта дешёвая жалость, а уж тем более бывшему водителю. Наконец, откашлявшись, красный, с слезившимися глазами, он наконец на выдохе проговорил:

— Можно напомнить им об этом… только не так, не в твоём стиле… — вдохнул и выдохнул вновь, горько улыбнулся. Джон кивнул и задумчиво опустил голову, оглядывая первый открытый ящик — не дне валялись консервы, правда, уже другие, чем вчера — рыбные. А в ящике рядом, откуда крышка снялась также легко — из говядины; в следующих было почти то же самое «разнообразие» — мясо рыбы или другого животного плюс зелёный горошек, кукуруза и иже с ними… Он лишь приоткрывал крышки, чтобы узнать самому ассортимент, но потом аккуратно оставлял их на месте.

Чес всё видел и видом показывал, что вполне доволен; Константин ощутил, как стало ныть плечо, и переложил отвёртку в другую руку, но левой оказалось жутко неудобно. Креймер вдруг это заметил и тут же всполошился:

— Джон, чёрт, я ведь и не подумал… так резко всё решил и совсем забыл, что у тебя рука! Я говнюк, да. Давай помогу? — он протянул руку и заботливо посмотрел на него; Константин помотал головой, аккуратно повёл плечом и продолжил.

— Не нужно. Я сам. Нужно ведь разработать плечо, верно? Да и ты говорил, что всё в порядке, оно заживает.

— Перенапрягать себя нельзя, — коротко добавил Чес, и больше они ни о чём не говорили в течение последующей работы; Джон мог поспорить, что напарник сейчас жутко винил себя, но… «Пускай», — как-то равнодушно и удивительно для самого себя ответил Константин и сам едва не блеванул от такой… ладно, прикрасы, но не лжи.