На осколках цивилизации (СИ)

Клочок, на котором они стояли, был похож на полукруг диаметром метра три; всё дальше круто обвалилось. Вообще, здание трещало, ходило ходуном; то и дело падали огромные глыбы, вызывая ужасный грохот и смрад пыли. Джон глянул вниз и увидал, что там положение дел было похожим; вариант оставался один — прыгать вниз на оставшиеся части пола. Так они и сделали…

Мужчина смутно помнил, как они, усталые, пыльные, раненые, панически оборачивающиеся на каждый треск, прыгали с одного островка вниз на другой; как в какой-то детской игре про болото или как там она называлась… Продолжалось это где-то с минут двадцать, но в итоге всё закончилось так хорошо, что Константину даже стало неинтересно; отчего ж им так везло? Он-то ожидал, что судьба пооригинальнее будет: завалит их камнями, например, или верхним этажом придавит, или заставит задохнуться от пыли. А то раз — и жалобно скрипящее здание позади! А они — уже далеко от этого места, на другой улице лишь наблюдают, как оно скрежещет и постепенно рушится. Джон, сев прямо на асфальт, даже не верил, что когда-то они были там, на уже рухнувших этажах, и аккуратно спускались, увёртываясь от падающих камней; теперь здание наполовину было превращено в труху с водопадами пыли — а до полного обвала, наверное, нужно дождаться лишь следующего обстрела.

Они находились на какой-то побочной улице, отходившей от главной трассы метров на двести; было принято решение идти явно в обход увиденному впереди. Но Джона ещё сильно интересовало вот что: правда ли увидели их корабли и что собираются делать с теми людьми конкретно? Однако такие вопросы — явно не для сегодняшнего дня. К тому же, некоторые другие заботы оказались посущественнее.

Плечо разболелось просто адски, но Константин терпел. Как только они, теперь лишённые еды, воды, всего необходимого, что они набрали в рюкзак, отбежали от дома, Чес приказал ему сесть рядом с крыльцом какого-то низкого здания, ничего не делать, не двигаться лишний раз, а сам побежал в ближайшие, ещё не рухнувшие двухэтажки, бывшие в прошлом либо частными домами, либо магазинами. На самом деле, многоэтажек на севере Ирвайна было мало, больше всего таких мелких домишек, которые мужественнее выдерживали бомбёжку. Джон сидел, опёршись спиной о стену, и смотрел в небо мутным от пыли взглядом, пытался высмотреть какие-то облака, что-то запомнить, может, что-то красивое, как это бывает на картинах импрессионистов — высокие грозовые облака с явно вычерченной линией-бахромой, их лилово-тёмные переливы, проблески солнца. Но видел лишь нечто серое, почти бесконечное, сливающееся с потемневшим серым городом серое небо без доли той красоты или величия; на такое посмотреть после случившегося — так вообще жить не захочется! Константин в таком случае прикрыл глаза и до прихода Креймера не открывал.

Вообще, все те странные мысли всегда обуславливались одним: воспалением несусветного бреда в голове и передозировкой какими-то слишком тяжёлыми мыслями. Джон решил не думать ни о чём; а то так было недалеко и до желания помереть от того же, отчего умерла и Дженни…

Наконец вернулся Чес — он отсутствовал минут двадцать. Выглядел запыхавшимся, даже болезненным, но непомерно счастливым: таки откопал дезинфицирующее средство и клочок бинта. Приступил обрабатывать рану сразу же, перед этим только заставив Константин встать и переместиться в ближайшее помещение.

Джон удивлялся, с каким упорством парнишка стягивал с него окровавленное пальто, отдирал прилипшую футболку, промывал рану откуда-то взявшейся водой из аккуратного ковшика, потом — жгучим спиртом и наконец как остервенело, но осторожно вытаскивал из него впившийся острием маленький обломок. Потом снова — спирт, немного воды, чтобы смыть кровь вокруг, и снова спирт, дальше — белые бинты, что наматывались ловко, крепко, даже профессионально. А Константин ощущал лишь глухую боль и какой-то отвратительный пессимизм и наплевательское отношение ко всему происходящему. Единственное, что ему хотелось узнать, это то, почему Креймер так волнуется, так торопится, словно пытается уберечь нечто важное, а на самом деле — лишь его, просто обычного человека со сквернейшим характером. Он не находил связных и внятных причин, а лишь ощущал, что потихоньку сходит с ума; немого клонило в сон, боль утихала.

Чес уже закончил заматывать рану; он, кажется, истратил полфлакона спирта, чтобы очистить рану, чтобы быть уверенным, что вот такое дерьмо, бывшее в прошлом, не повторится. Джон вновь не понимал его суеты. Наконец парень принялся стирать кровь оставшейся водой, после подал ему чистую, аккуратно свёрнутую серую футболку; ведь нашёл же и это и даже подходящего размера!

Константин кивнул, оделся, с жалостью глянул на своё легендарное пальто, что видало виды в прошлом, а теперь казалось вообще рухлядью. Однако бросать его он не собирался, а также осторожно накинул на себя, стараясь не шевелить предплечьем лишний раз — пусть и с окровавленной дыркой около ключицы, но оно ему было дорого.

В итоге мужчина и сам не заметил, как, устав от всего этого, провалился в тревожный сон; температура у него всё-таки поднялась, поэтому и мысли, будто все разом подогревшись, воспалились и неслись поточным бредом в голове. В общем, Джон расплывчато помнил те моменты и осознал, что уснул, намного позже.

Перед глазами проплывали рушащиеся дома, осколки, пыль и невероятно встревоженный взгляд…

Очнулся Константин тогда, когда уже вокруг порядком стемнело, и почувствовал, что на лбу у него лежала мокрая тряпка — и правда, температура поднялась сильно. Рядом сидел Чес и, прижав колени к себе, невидящим взглядом смотрел перед собой. Когда заметил, что Джон очнулся, едва смог сдержать улыбку и сразу же спросил, меняя позу:

— Ну, как ты? Есть хочешь?.. Я нашёл кое-чего… — Он указал на консервные банки — единственное, что сейчас наверняка не испортилось и было пригодно в пищу. Константин приподнялся, только сейчас осознав, что прилёг; под головой заботливо лежала хоть и ужасно потрёпанная, очень плоская и твёрдая, но какая-никакая подушка. «Нашёл же где-то…» Это не в меру огромное беспокойство за весь сегодняшний день разъело его душу окончательно, хотя по идее должно было произвести обратный эффект. Джона вновь доставала паранойя о… впрочем, это уже не новость, о чём он так рьяно пёкся.

— Не очень хочется… — Константин помотал головой и попробовал пошевелить плечом — отдавало болью, но работало. Чес заметил это и тут же сказал:

— Всё с ним в порядке. Заживёт не скоро. Но заживёт. И вообще, тебе лучше поесть сейчас… ты потерял достаточно крови.

— Который час? — потирая голову и зевая, спросил Джон.

— Около одиннадцати. Пока ты не съешь одну консерву, я не отстану. — Мужчина насмешливо посмотрел на него, но натолкнулся лишь на строгий, даже с ноткой гнева взгляд. Делать было нечего, а результаты споров с парнем, как известно, были равны нулю, поэтому Константин нехотя взял из рук Креймера открытую банку и вилку и принялся жевать чьё-то мясо. Конечно, есть не хотелось от слова вообще, но повелитель тьмы заставлял себя проглатывать кусок за куском под пристальным вниманием Чеса, который время от времени, когда Джон уже был готов отказаться есть дальше, заставлял его продолжать есть. Это в дальнейшем добавило сил мужчине, хотя сейчас он буквально давился.

После Джон сделал пару глотков затхлой воды и вопросительно посмотрел на парня.

— Ну что, инспектор, доволен?

— Да… — Чес не улыбнулся, лишь задумчиво выдохнул и присосался к бутылке тоже. Потом поёжился и сжался ещё сильнее — как-то нынче было на удивление прохладно, точно не более десяти градусов. Джон посмотрел на него и его лёгкую курточку и принялся аккуратно стаскивать с себя пальто, наброшенное на него парнем, и подал ему. Креймер отрицательно замотал головой.

— Ты можешь застудить плечо. Не нужно. — Он сжался крепче, обхватив колени руками и мотая головой.

— Вот упрямый баран! — Константин, не слушая его, накинул таки пальто ему на плечи. — Мёрзнешь и врёшь! Тебе нужнее будет, уж поверь мне… — добавил тише и присел рядом. — К тому же, ты выхаживал меня целый день.