Девяносто девять (СИ)

— Они уничтожили сотни моих людей. Вот почему.

Алисия сделала шаг назад, и лицо ее скривилось в гримасе ярости. Когда она снова заговорила, в голосе звучал металл:

— Эти люди бросили нас умирать, когда мы больше всего нуждались в них. Эти люди все эти годы прятались на островах, оставив Офелию сторожить нас и ждать, пока Мерфи окажется на свободе, чтобы убить его и забрать коды. Эти люди пришли и сравняли с землей все, что мы строили пять лет. Они убили Густуса. Они убили Тайруса. Они убили сотни беззащитных людей! И я должна просто простить? Я должна забыть об этом, присоединиться к Ане, и жить дальше? Этого ты от меня хочешь?

Она наступала, а Элайза пятилась, пока не уперлась спиной в стену домика. Ей было страшно: она никогда не видела Алисию такой. Властной, яростной, гордой. Из нее как будто искры летели, и напряженное от гнева лицо было лицом командующей, но не лицом Алисии.

— Лекса, — прошептала она испуганно.

— Нет, Кларк, — прищурилась Алисия, нависая над ней. — Нет. Я не стану прощать тех, кто уничтожил так много. Ты не знаешь еще одно: добираясь сюда, я встретила человека, который сказал, что военные захватили большую часть США от Сан-Франциско до Санта-Барбары. Хочешь знать, что они делают с теми, кто отказывается им подчиниться? Их уничтожают.

— Откуда тебе знать? — Элайза оттолкнулась от стены и надвинулась на Алисию, вынуждая ее сделать шаг назад. — Тебе сказал это один человек, и ты поверила ему?

— Нет, не ему. Я cлышала об этом и раньше, но не хотела верить. Теперь придется.

Они смотрели друг на друга, сердитые, пышущие гневом и яростью, и Элайза не понимала, что ей делать. Не так она себе представляла эту встречу, совсем не так. Пока она была далеко, пока на ее долю оставались только мечты, все было проще. А теперь?

— Ты хочешь развязать новую войну, — тихо сказала Элайза. — Ты хочешь новых смертей и новых кошмаров.

— Нет. Я хочу правосудия.

Алисия вздохнула и отвернулась. Только сейчас стало видно, как сильно она устала, и Элайза запоздало подумала: возможно, и впрямь не стоило затевать этот разговор сейчас? Возможно, и впрямь лучше было его отложить?

Она смотрела, как Алисия стягивает с себя тунику, ботинки, разматывает окутывающие ступни тряпки. Господи, сколько шрамов было на этом теле! Сколько некрасивых, зашитых кое-как ран все еще оставалось на нем.

Элайза сделала шаг, но Алисия посмотрела на нее и покачала головой.

— Ложись спать, Кларк, — сказала она с горечью. — В соседней комнате есть кровать, а я схожу на озеро и устроюсь здесь, на диване.

— Лекса…

— Нет. Довольно. Просто делай, как я сказала.

И стало ясно, что спорить дальше не имеет смысла. Она уже все решила и не станет отменять своих решений. Может выслушать аргументы, может объяснить, почему сделала именно такой выбор, но не более того.

В одних брюках, босая, она вышла из дома и закрыла за собой дверь. Элайза проводила ее взглядом и ушла в соседнюю комнату. Обессиленно упала на кровать и закрыла глаза. По щекам ее катились слезы.

***

Ледяная озерная вода обожгла кожу и заставила на секунду перестать дышать. Алисия окунулась с головой, вынырнула и поплыла, размеренно и с силой двигая руками. Она чувствовала, как вода смывает с ее тела пыль дороги, как размягчает загрубевшую кожу, как охлаждает натруженные ноги, покрытые кровавыми мозолями.

Она ни о чем не думала, никуда не смотрела — просто плыла в темноте, слизывая попадающие на губы капли воды и прикрывая от брызг глаза. Ныряла, погружаясь с головой, и отфыркивалась, снова оказавшись на поверхности.

Чуткий слух уловил какой-то шум на берегу — кажется, кто-то кричал, но Алисии было все равно. Она хотела еще немного продлить это ощущение единства с окружающим миром, ощущение всепоглощающего одиночества, которое в кои-то веки было не тяжелым, а умиротворяющим.

Человек на берегу перестал кричать, послышался плеск воды и шум: кто-то плыл к ней, очень быстро, легко управляя тренированным телом. Алисия замерла, двигая ногами, чтобы оставаться на поверхности воды, и вгляделась в темноту.

— Здравствуй, Хэнтэйви.

— Здравствуй, Анимигабовиквэ.

Они молча поплыли рядом, размеренно дыша и сосредоточенно работая руками. В свете луны, отражающейся от поверхности озера, было видно рассыпанные по плечам мокрые волосы, и темные плечи, и индейские браслеты, надетые на правую Анину руку.

Почувствовав, как начинает сводить судорогами ноги, Алисия повернула обратно. Она видела, что кто-то развел на берегу костер, и ориентировалась по нему. Плыла, мысленно прощаясь с ощущением спокойствия: впереди был новый разговор, и она не ждала от этого разговора ничего хорошего.

Они вышли на берег одновременно: обнаженные и замерзшие. Подошли к костру, сели на расстеленное одеяло. Аня кивнула стоящему рядом Истэке, и он отошел в темноту, оставив их вдвоем.

— Викэхэйда не одобрила твоих планов?

— Нет. Не одобрила.

Алисия сидела, наслаждаясь теплом и чувствуя, как постепенно высыхает мокрая кожа. Она легко дышала, смотрела на пламя и слушала тихий Анин голос.

— Я дам тебе карту, Хэнтэйви, и позабочусь о твоих людях, пока ты будешь в пути. Но ты должна знать: в этой войне ты убьешь немало невинных.

— Есть ли они, невинные? — с горечью спросила Алисия. — Разве такие еще остались?

Она вспомнила Эйдена, окровавленного, зажимающего пальцами нож. Маленький мальчик, убивший взрослого мужчину. Пусть убивший справедливо, пусть убивший за дело, но ведь убивший же.

— То, что ты не сможешь отделить невинных от виновных, еще не повод убивать их всех.

— Они не отделяли, когда пришли в Люмен.

Алисия повернулась к костру спиной, и теперь ее глаза смотрели в темноту.

— За преступления нескольких людей не может отвечать весь народ, — сказала Аня. — Ты превратишь побережье Америки в выжженную землю, и тебя запомнят той, кто уничтожил тысячи людей.

— А если я этого не сделаю, меня запомнят той, кто оставил безнаказанным уничтожение моего народа.

От жара костра кожа на спине высохла, и Алисия легла на одеяло, глядя на звезды. Аня сделала то же самое, и теперь они лежали рядом, голова к ногам, а ноги — к голове. Как картинки на игральных картах, которые в изобилии водились в родительском доме Алисии.

— Мы можем изменить договор, — сказала вдруг Аня. — Я уничтожу карту, а ты и твои люди останетесь в резервации без обязательств. Мы выделим для вас земли, и в нашем лице вы обретете верного союзника.

— Нет.

Алисия полежала немного молча, глядя на звезды, а потом продолжила:

— Когда мы шли сюда, я намеревалась оставить с тобой своих людей и отправиться на поиски Кларк. Но ты нашла ее прежде, и теперь она здесь, и все изменилось.

— Кларк? — удивленно переспросила Аня.

— Да. Так ее звали в прошлой жизни.

Рядом послышался смех. Алисия нахмурилась, а Аня сказала весело:

— Великая Хэнтэйви поверила в реинкарнацию? С ума сойти, как любовь может повлиять на человека.

— Я не поверила, — возразила Алисия. — Я это видела.

Она села и сверху вниз посмотрел на Анино лицо. Оно отливало медью в свете костра и казалось высеченным из куска бронзы.

— Мне не нравится то, что я вспоминаю, Анимигабовиквэ, и мне не нравится то, что я думаю об этих воспоминаниях. Но они приходят, и мне приходится с ними мириться.

— Викэхэйда?

— Да. Кларк. Она… — Алисия задумалась, пытаясь подобрать слова. — В той жизни она хотела сломать вековой устав моего народа. Было «кровь за кровь», всегда было «кровь за кровь», а стало «за кровь не нужно платить кровью». Я сделала это, и я до сих пор не знаю, почему. Ради моих людей или ради нее.

— И теперь ты видишь, что все повторяется?

— Да. Она пришла и попросила оставить в живых пленных. Я сделала это, и пленные сбежали, а после едва не убили ее и физически, и морально. Я не стала преследовать морских людей, когда они ушли на острова, и они вернулись, и уничтожили Люмен. И теперь она вновь говорит: «Ты не должна убивать их».