Девяносто девять (СИ)

Мерфи восхищенно присвистнул.

— Отлично. Тогда идем, и в темпе. Любители жареного уже чешут в нашу сторону.

Им удалось окончательно оторваться от мертвых только к ночи. Мерфи в кровь стер ноги, а Индра, похоже, даже не устала: маленькая, жилистая, она шла впереди, и как будто не обращала внимания ни на жару, ни на холод, ни на ветер, — вообще ни на что.

— Эй, — позвал Мерфи, когда в очередной раз оглянулся и не увидел за спиной никого. — Кажется, оторвались. Передохнем?

— Останемся здесь — передохнем, — ответила Индра, сделав ударение на третьем слоге. — Видишь холмы впереди? Надо дойти туда.

— Зачем? Думаешь, мертвяки такие умные, что будут преследовать нас, даже когда мы скроемся из вида?

— Нет. Но мы должны дойти до холмов, и скоро.

Он пожал плечами и перестал спорить. Сил на разговоры уже не оставалось, и он просто пошел следом, стараясь не обращать внимания на сотни иголок, впивающихся в стертые ноги.

Когда окончательно стемнело, на небе стали видны звезды, и одновременно с этим они подошли к подножью холма.

Мерфи обессиленно свалился на вялые кустики травы и, загнав крик глубоко в глотку, стянул ботинки. Так и есть: его ступни были покрыты густой засохшей кровью, продолжающей медленно стекать по щиколоткам.

— Все, — сказал он, снимая майку и отрывая от нее неаккуратные полосы. — Дальше я не пойду.

— А дальше и не надо.

Индра стояла, возвышаясь над ним, и голос ее звучал странно и неестественно. Мерфи удивленно посмотрел: она протягивала ему мачете.

— Хочешь, чтобы я отрезал себе ноги? — усмехнулся он. — Боюсь, это не слишком поможет.

Вместо ответа она приподняла низ туники и повернулась к нему боком. На темной коже четко отпечатался кровящийся укус.

— Что? — выдохнул Мерфи. — Нет! Почему ты раньше не сказала?

— Это ничего бы не изменило, — равнодушно ответила Индра. — Бери мачете, Джон Мерфи. Ты знаешь, что должен сделать.

Он выругался сквозь зубы и забрал у нее оружие. Посмотрел на острый клинок, перевел взгляд на ее склоненную голову.

— Да хера с два, — рявкнул он вдруг. — Поняла? Хера с два. Давай, ложись.

— Что?

— Ложись, я сказал! — заорал он. — Дура старая! Быстро легла!

То ли от удивления, то ли еще от чего, Индра почему-то его послушалась. Легла на землю и вытянула вниз руки. Мерфи сел рядом на колени и перевернул ее набок.

— Молчи, — рявкнул, увидев, что она собирается что-то сказать. — Терять тебе все равно нечего.

Он обтер лезвие мачете об остатки собственной майки и сделал первый надрез. Индра дернулась, но он крепко прижал ее к земле и продолжил резать. Сначала кожу, на которой отпечатались следы зубов, а потом мышцы — кровящие, красные, похожие на кусок хорошего говяжьего стейка.

Индра перестала дергаться: кажется, потеряла сознание. Мерфи отбросил в сторону вырезанные куски и осмотрел рану. Заткнул ее майкой, сверху положил автомат, чтобы прижать, а сам поднялся и пошел в сторону деревьев.

На боль в босых ногах он больше не обращал внимания. Ему повезло: рядом обнаружилось немало сухостоя, и он наломал его, и сложил костер. Оставалось придумать, как его поджечь, и Мерфи быстро вытащил из автомата обойму, расковырял один из патронов и высыпал порох на сухостой. Один выстрел — и костер загорелся.

— Так, Джонни, — приговаривал он, держа мачете над пламенем. — Теперь самое трудное. Давай, чувак. Ты же не хочешь остаться один.

Он дождался, пока лезвие мачете не станет красным, и быстро шагнул к Индре. Убрал с раны футболку и, зажмурившись, прижал раскаленное лезвие.

По счастью, она не очнулась. Запахло жареным мясом, и Мерфи подумал, что сравнение с говядиной было не таким уж плохим. Он еще несколько раз подходил к костру, накаливал мачете и прижигал рану — пока кровь не перестала сочиться. Потом перевязал остатками футболки и перевернул Индру на спину.

Она дышала, и это уже было хорошо. Но он не знал, как определить, обратилась она или нет? С одной стороны, если бы обратилась, то уже бы очнулась, а с другой — черт его знает, как быстро оживают трупы.

Подумав, Мерфи оторвал от автомата ремень и с его помощью связал Индре руки над головой. Если все-таки обратится, то пусть хотя бы связанная будет.

— Лежи тут, — сказал он, вздохнув и сунув за пояс мачете. — Я пойду к дороге, поищу заправку или что-то вроде. Может, найду лекарства. А, может, и нет. В любом случае, когда я вернусь, ты должна быть жива, поняла?

Дулом автомата он нацарапал на земле: «Ушел за помощью, к утру вернусь. Твой пупсик». Прочистил дуло пальцем, и, еще раз вздохнув, пошел в сторону темнеющего рядом леса.

Ориентироваться помогали звезды: Мерфи порадовался, что не пропускал в школе уроки астрономии. И все бы ничего, да только босые ноги жутко болели, и обнаженные плечи покрылись мурашками от холодного ветра. Он брел среди чернеющих деревьев и думал о том, закончится все это когда-нибудь или нет.

— Как насчет мохито, чувак? — бормотал он сквозь зубы. — Конечно, чувак. Налей два и плесни побольше рома. Я собираюсь оторваться этой ночью.

Лес все никак не кончался, и Мерфи начал думать, что погорячился, написав, что вернется к утру.

— Эй, милашка, подбросишь меня до ближайшего Макдональдса? Я собираюсь умять пару чизбургеров и двойную колу. Нет? А как насчет быстрого минета в моей крутой тачке? Тоже нет? Тогда давай, запрыгивай, поедем к заливу и повоем вдвоем на луну, идет?

Он споткнулся о ветку и упал, обдирая руки. Выругался, поднимаясь, и продолжил идти.

— Эге-гей, милашка, — напевал он, из последних сил двигая ногами. — Эге-гей, красотка…

Когда сил уже совсем не осталось, когда холод стал окончательно невыносимым, а деревья из темных превратились в обычные, Мерфи увидел знак. Обычный дорожный знак, странно выглядящий посреди леса, с написанным краской: «Get out».

— Ну, да, — ухмыльнулся он, разглядывая надпись. — Как же.

Стоило ему пройти несколько шагов, как сверху послышался шум, и через мгновение Мерфи уже лежал на земле, придавленный чьим-то тяжелым телом.

— Кто ты такой и что ты делаешь на северной земле? — услышал он и не смог сдержать смеха. Он хохотал, и слезы лились из его глаз, и тело вздрагивало — от окровавленных ног до окончательно замерзших плеч.

— Кто ты такой и что ты делаешь на северной земле? — тот, кто спрыгнул на него, двинул локтем в шею и Мерфи сквозь смех застонал от боли.

— А не пошел бы ты в задницу? — пробормотал он так, чтобы напавший расслышал. — Понял, северный земляк? Иди в задницу, потому что там тебе самое место.

Ему на голову накинули мешок и заставили встать на ноги. Мерфи не вырывался: он знал, что теперь ему снова будут задавать вопросы, и он снова не сможет на них ответить, и, наверное, его опять будут бить. Ему было все равно, он так сильно устал, что больше не мог ни бояться, ни тревожиться. И лишь одна мысль не давала ему покоя: Индра, которую он оставил у подножья горы. Выжила она или обратилась?

Выжила или обратилась?

***

— Это один из твоих людей? — подозрительно переспросила Аня, когда Элайза бросилась к Мерфи и принялась осматривать его лицо. — Ты уверена? Нам показалось, что он выжил из ума. Когда мои люди нашли его, он шел полуголый по лесу и пел песни.

— Джон, — Элайза ощупала его плечи, руки: кажется, переломов не было. — Джон, почему ты молчишь? Что с тобой?

Он молча смотрел на нее, и она повернулась к Ане:

— Вы били его?

— Нет, — усмехнулась та. — Зачем тратить силы?

— Пусть его развяжут.

Аня кивнула, и воины сняли веревки с рук Мерфи. Элайза помогла ему сесть и осмотрела ноги: ступни представляли собой сплошные раны, похоже, он долго шел куда-то босиком.

— Джон, что с тобой случилось? Что произошло?

В его взгляде появилась осмысленность.

— Принцесса, — улыбнулся он. — Ты предала нас, принцесса. Ты читала послания от Джахи, а потом бросила нас.

— Что он несет? — спросила стоящая рядом Рейвен.