Капелла №6 (СИ)

— Во-первых, не орите. А то соседям мешаете. Во-вторых, раз вы хозяин отеля, то должны помогать своим клиентам разбираться в таких делах и всячески способствовать им, а не обвинять с пол-оборота, так и не узнав правды!..

— Помогать? Способствовать? Не узнав правды? А когда эта правда видна как никогда и разбирательства не требует, что тогда прикажете делать? Сказать «Ничего страшного, мы дадим вам другой номер, а этот отремонтируем за наш счёт»? Так что ли? — Хэнк выдохнул и помотал головой. — Нет-нет, это возмутительно! Я вызываю экспертную комиссию нашего отеля для вынесения вердикта и общей суммы ущерба. Вы спокойненько заплатите, и мы на том разойдёмся. Если захотите взять другой номер, пожалуйста, но уже за отдельную плату, — толстяк вытащил платок и вытер испарину на своей лысине, а потом достал телефон, набрал номер и принялся с кем-то разговаривать; Джон понял, что это была комиссия. Чувства у него были смешанные, честно говоря, и что делать дальше — он не знал, а возможность последующей выплаты огроменных сумм, которые точно займут одну треть его оставшихся доходов или больше, его не прельщала. Ругаться с хозяином отеля и пытаться ему сейчас что-то доказать — затея глупая и бесполезная; нет, тут нужно что-то действеннее. Константин чертыхнулся, рухнул на кровать и закрыл голову руками; Хэнк стоял тут же и молчал, и Джон чувствовал, что тот пристально на него смотрел.

Он принял ещё одну провальную попытку убедить хозяина и на этот раз постарался говорить более спокойно и рассудительно, они даже позвонили администраторше, и та подтвердила, что Джон въехал в отель в такое-то время и выглядел уставшим, но точно доказать, что тот безумно хотел спать, она не могла. Но Хэнк был тупым и упёртым бараном; с того-то момента Константин и стал проклинать эту поездку, даже Чеса, который и после своей смерти мучил его похуже, чем при жизни. Раздражение начинало доходить до неимоверных высот, и Джон боялся, что в один прекрасный момент он сорвётся и испортит всё окончательно. Хотя что тут портить ещё — по ходу, всё в огромном дерьме!

Через минут пять пришла комиссия из двух человек — кажется, это были женщины; они стали рассматривать комнату, о чём-то негромко совещаться между собой и с хозяином и записывать некоторые моменты в блокнот; на Константина не обращали внимания так, будто его там и не было, будто он какой предмет — глядишь, того бы и вписали его в свой блокнот, да, наверное, вовремя заметили, что это не статуя. Всё это длилось где-то минут десять, потом они ушли, а за ними — хозяин, не сказавший ему ни слова и даже не попрощавшийся. Пока Джон думал, ходил по комнате и с отвращением поглядывал на беспорядок, прошло полчаса, и вновь вернулся Хэнк, подал какую-то бумажку и тихим, спокойным, даже торжественным голосом заявил:

— Это штраф. Внизу указана сумма. Будьте добры оплатить в ближайшее время. Вы также сможете сделать это по карточке, если захотите, — Константин с ужасом посмотрел на длинный список поломанных вещей, суммы, которые стоили их ремонт или замена, а потом перекинул глаза сразу вниз, на общий итог: вышла ровно вся его поездка сюда, точнее, все потраченные до того деньги на самолёт, бронь и мелкие расходы. Нет-нет, конечно, Джон мог себе позволить выплатить всё это, но тогда он оставался почти что без гроша — даже вернуться бы не смог. И не только поэтому он был так разозлён и взбешён, что сразу же не согласился с Хэнком — уязвлённая гордость не позволяла…

— А вот ни черта, ни цента из этого я вам не заплачу, слышите? — сказал он громко и тут же порвал счёт на мелкие кусочки и бросил их в лицо Хэнку. — Я этого не делал и платить за то, в чём я не виноват, не собираюсь! Вы даже не проверили остальные версии: например, это могла сделать уборщица или… или, ну не знаю, что ещё!

— Оу, милейший, уборщица такого сделать не могла — сразу после неё приходит проверяющий и оглядывает номер целиком. Ваш был в совершенном порядке. Значит, бардак здесь был устроен при вас. И, что вероятнее, вам же самим, только вы отказываетесь от своих действий и пытаетесь отвертеться от штрафа. Правда, зачем вам нужно было всё рушить? — Хэнк заговорил спокойнее, но язва слышалась в его голосе.

— Да почему вы не хотите слушать меня? Я спал, спал вот здесь, на кровати, и ничего не слышал. Быть может, кто-нибудь пробрался ко мне и совершил такое? — уже не зная, что говорить, и почти сгорая от безысходности, он делал последние попытки. Хэнк беспристрастно качал головой.

— Отнюдь. Территория охраняется, следов взлома не было, а спать так крепко вы попросту не могли… — Джон хотел было вставить ещё одно слово, но мужичок нервно поднял руку. — Нет-нет, хватит пустых разговоров! Вы виноваты и точка. Мы обсуждали это на комиссии, и никаких других вариантов здесь и быть не может. А раз вы были так любезны, что порвали счёт, я распечатаю новый и принесу его вам. До скорой встречи! — Хэнк манерно протёр очки и было развернулся, чтобы уходить, как Константин, перед этим сгенерировший в своей голове безумную, но единственно верную в этом критическом случае идею (вообще странно, что при таком стрессе он мог ещё думать рационально), остановил его лихорадочным своим криком:

— Ничего я платить вам не собираюсь; я найму адвоката, и он разберётся, кто здесь прав, а кто виноват. И, я уверен, дело дойдёт до суда, если вы и дальше будете упрямиться и не видеть моей невиновности в этом! — хозяин отеля медленно развернулся; глаза его горели бешеным огоньком, но, сдерживаясь, он тихо проговорил:

— О, адвоката? Пожалуйста! Хоть сотню! — его и без того маленькие глазки неприятно сузились. — Всё равно очевидное здесь только одно: вы виноваты и вы заплатите. И, возможно, ещё и за задержку. Но если хотите поиграться — пожалуйста, Бога ради! Суд, говорите? Меня судом не запугаешь, молодой человек! Ваша игра бесполезна, потому что тупа до неимоверности. До свидания! — последнее было сказано с таким презрением, что на секунду в Джоне загорелось желание хорошенько ему врезать, но потом он остыл, понимая, что и так сильно усугубил ситуацию. Впрочем, ситуация была обречена на такое: посидев и поразмышляв, он действительно увидел, как-то выглядело со стороны — виноватых, кроме него, нет. Но ведь он сам-то знал!.. Впрочем, это всё пустое, и Константин решил заняться более насущным делом и в тот же вечер на свой страх и риск отправился в ту самую американскую контору, которую он видел сегодня с утра.

И, уж поверьте, тогда он отнюдь не думал о Чесе и о том, встретит ли его там — нынешнее дело стало его головной болью.

Шёл шестой час, и Джон поторапливался — он хотел завершить задуманное им сегодня. Мысль о бывшем напарнике улетучилась в далёкие дали, а отчего-то вероятность увидеть того снизилась в его представлении до небывалых минимумов. Константин ненавидел сегодняшний день, хотя пока такие выводы явно не стоило делать…

Возвращаясь к вероятности встретить Чеса… он уже начинал крупно сомневаться в том, что парнишка в своей новой жизни работал в той самой конторе — как знать, может, в то время он просто оказался там в качестве клиента, к тому же, Джон не проверял во второй раз. Как бы то ни было, а времени на разбирательства и думы не оказалось; Джон шёл по делу, причём не шуточному; на какие-то мысли по типу соваться туда или пойти в другое место совсем не нашлось желания думать: в округе наверняка не найдётся больше адвокатских контор, в которых бы ещё нормально разговаривали по-английски.

Константин скоро шагал по улице, и вечерняя идиллия понемногу успокаивала его, заставляя беспечно думать, будто он идёт гулять, а не по делу. Нет, конечно, солнце не изгладило своими лучами все его проблемы, но чуточку легче стало; он не был из тех романтиков, увы, поэтому обстановка могла помочь ему только отчасти. Но Джон решил, что обязательно после всего этого сходит и прогуляется… хотя бы до той церкви, которую он сегодня видел! До неё, правда, далеко, но своим собственным желаниям он не мог перечить…

Дошёл он до конторы в более-менее успокоенном состоянии; перед тем, как потянуть дверь, на пару секунд крепко задумался, но задумался как-то так, странно — без единой мысли в голове. Просто будто щелчок раздался там, спрашивающий, всё ли правильно он делает; чёткий ответ получен не был, но рука автоматически потянула дверь. Так и получилось, что вошёл он в светлый большой холл, соединённый с различными отделами.