Капелла №6 (СИ)

Через сорок минут он был уже на кладбище вместе со всем своим багажом; найти могилку его бывшего водителя оказалось не сложным — с главного входа свернуть направо и дальше двигаться по дорожке, ещё раза два свернув в ту же сторону. Там, под ветвистым деревом, тихо и мирно высилось серое надгробие; нет-нет, оно ничем не отличалось от других, отнюдь: все были такие же серые (редко кто ставил более шикарные), такие же тихие и мирные. Джон помнил как сейчас, что во время похорон не чувствовал горечи, зная, что душа Креймера направляется в мир иной, возможно, лучше этого, что это просто продолжение пути, предначертанного каждому человеку судьбой. Но сейчас что-то гулкое, как удары колоколов в соборе, било в его груди; звук уныло отдавал в голову, разлетался мелкими отзвучьями по всему телу и собирался ноющей печатью в сердце; что-то непередаваемо тяжёлое вдруг открылось Константину в созерцании этого надгробия, этого имени, столь родного, но теперь истёршегося.

Он раньше и не задумывался, что будет так неловко; всё это время ему казалось то, что он совершал, лёгким и беззаботным, обыденным делом. Но вот если приглядеться… то ведь и вправду его Чес погребён, навсегда, под этой толщей земли, хотя сам уж давно тусит где-то в Лионе в отблесках новой успешной жизни. Да, это он, его внешность, характер, повадки, манера общения, но нет и не будет больше той памяти; новый Чес лишь с удивлением, может, насмешкой, глянет на него и улыбнётся как ни бывало, не зная, что в прошлой жизни прошёл с этим человеком через огонь, воду, медные трубы, как принято говорить в таких случаях. Он не узнает, как ни надейся, и это Джону было известно задолго до этого. Что же всё-таки тянуло? Вопрос сложный, хотя он сам и догадывался, что на самом деле лёгкий.

Константин и сам не знал, для чего пришёл: то ли из-за необходимости хоть как-то скоротать время, то ли просто постоять над его могилкой, то ли проститься… с чем? С прошлой жизнью, Чесом, эмоциями? Джон не знал, и на секунду ему стало трудно дышать: горло спёрло, будто обвило какими-то жгутами. Понимание того, что всё уже не будет как прежде, было до того банальным и простым, что вызывало лёгкую усмешку; на деле оно было громадным и значимым, не таким легкомысленным. Он понял, что остро осознает это где-нибудь там, в Лионе, а сейчас пускай лишь только его сердце немного ёкнет, а сам он слабо усмехнётся…

— Чувствую, доставишь ты мне проблем, Креймер… — Константин вздохнул, развернулся и поморщился. — Я бы вернул тот день, честно, чтобы спасти тебя; теперь придётся расхлёбывать заваренную кашу почти что в одиночку.

Джон стал неспешными шагами направляться в сторону выхода; а ещё он помнил, как Чес в тот самый раз, тихо шурша крыльями, возник за его спиной, он сам обернулся, а парень, улыбнувшись загадочной, скромной, но многозначной улыбкой, резко рванул в небо, в Рай, туда, где ему самое место. Вот уж точно Константин не думал, что в следующий раз, когда он придёт к нему на могилу, парнишка уже спустится вновь сюда, в этот мир.

За оградой блеснул свет фар; Константин знал, что ещё можно отказаться, можно отказаться вплоть до аэропорта, но…

«Но если б я так часто отказывался, моя бы жизнь не стала такой интересной». Джон и сам себе дивился: что он, школьник что ли какой, чтобы искать новые ощущения и делать жизнь якобы интересней? Но что сказано, то сказано, то, значит, на душе. Он сел в уютное такси, и машина рванула вперёд, в очень сомнительное и многогранное будущее.

Тринадцатичасовой полёт хоть и не был из лёгких, но для Джона растянулся вообще в не пойми что; делать было практически нечего, и из-за этого ему показалось, что они летят уже долбаный день, хотя на деле не пролетели и пяти часов. Отсюда пошли и странные мысли, и какие-то причудливые догадки, и очень фантасмагорические сны… описывать это ненамного интереснее, чем то было на самом деле. Константин тщетно пытался заставить себя уснуть за неимением какого-либо дела. Короче, то время было самое скучное и самое отвратительное время в его жизни. Это довольно подпортило настроение.

Когда до посадки оставалось полчаса, Джону стало неожиданно тревожно — плохое предчувствие одолевало его всего. Тогда он понял, что удача, которую ему пожелал Миднайт, будет очень и очень нужна; нынче это ценный и редкий товар. Что сулит ему этот сокрытый в облаках, горящий всеми цветами радуги, манящий своей историей город? Сердце лихорадочно отправляло в мозг запросы, который расшифровывались как «Ничего хорошего, ничего хорошего».

Самолёт шёл на посадку, и, начиная с того времени, Джон так и не оторвал своего взгляда от города внизу, различив даже север полуострова — как раз то место, где жил и работал «Чес». Чес в кавычках, потому чёрт его знает, какое теперь у него имя!

***

Константин не совсем помнил, как добрался, но через час уже высадился из автобуса на остановке Гар-де-Лион-Перраш (это было уже на самом полуострове). Был четвёртый час, утро не торопилось заниматься: вокруг стоял молочный полупрозрачный туман, небо едва-едва светлело, будто не спеша пустить солнце на трон, улицы были пусты до такого, что, казалось, наступил тотальный конец света, а с рек дул прохладный лёгкий ветерок. Джон сверился с картой и выбрал путь подольше — не по дворам, а по главной улице Площадь Шарлемань. Где-то совсем рядом со станцией, в конце этой улицы, находилось место работы нового Чеса; Константин находился на другой стороне ж/д дорог, поэтому последовал через переход и оказался на широкой, сразу видно, что главной среди всех остальных, улице. Потом сверился с номером, на который ему указывал шарик, и подошёл ближе. Дом номер пять.

Было тихо, стояла почти что мертвенная тишина; только стук колёс его багажа об асфальт нарушал эту идиллию. Хотя для этих улиц такое, наверное, нормально: здесь часто селились туристы и прибывали ночью, чтобы идти тут ранним утром. Джон точно не знал, зачем думал об этом, подходя к закрытой двери этого дома. Здесь находилось, судя по записям, сразу несколько контор: нотариальная, адвокатская, ещё какие-то… Но ему хватило и двух секунд, чтобы понять, в какую область занесло его водителя; впрочем, это дело всегда нужное и в какой-то степени интересное; Константин, признаться, в детстве тоже мечтал стать юристом.

Он усмехнулся и поплёлся по улице дальше, решив, что свернёт не на свою, а на Биша, где живёт Чес. Впрочем, парень в нынешней жизни необязательно мог быть адвокатом или юристом или нотариусом, а мог просто работать уборщиком в этой компании; Джон усмехнулся, покачал головой и решил, что это просто какой-то бред.

Сон только начинал слипать глаза — увы, в самолёте он забывался максимум часа на четыре: всё мешали какие-то мысли. Теперь спать хотелось с необыкновенной переменчивостью, но всё-таки хотелось. Однако дойти до улицы Биша, которая была по правую сторону, он хотел не менее сильно, поэтому собрался в кучку и пошёл.

Когда Джон свернул на Биша, то увидел невдалеке красивый, но грузный и слишком мрачный мост, выделявшийся из тумана чёрным пятном. До него было не больше двухсот метров, а Чес жил сразу после него; Константин медленно поплёлся в ту сторону, сладостно вдыхая свежий воздух и стараясь заглушить свою сонливость. «Отлично! Теперь Чес юрист… нет-нет, всё-таки эта затея и вправду была абсурдной. Нас ничто не связывает и не свяжет». Джон уже, честно говоря, не изумлялся никаким своим мыслям, но эта заставила его малость приподнять бровь в удивлении: вот и открылись его истинные намерения, которые он тщательно скрывал от Миднайта — да даже от себя самого! — значит, он всё же хотел с ним встретиться, да не просто постоять, посмотреть издалека, а конкретно перекинуться парами-тройками слов. И печальный опыт Миднайта его явно не мог остановить; да даже сотни таких примеров навряд ли бы повлияли на него здраво — Джон словно упёртый баран и от своего явно не откажется. И даже не это поразило неприятно, а сам факт вранья… самому себе; интересно, в таком случае, какие же ещё сюрпризы скрывает он внутри себя?.. Может, это открыть и осознать прямо сейчас, пока ещё не совсем поздно и можно с этим что-то сделать?