Сыны Всевышнего (СИ)

Панарин оглядел его с интересом.

– Так Руди, как я понимаю, и не утруждал себя объяснениями…

Роман сразу перестал улыбаться.

– Вы тоже в курсе, что он держал меня за рождественского поросёнка?

– Мне очень жаль, Рома, – снова вздохнул Панарин, наливая себе вина. – Но Руди был просто сдвинут на этой идее. О существовании проводника ему ещё в детстве рассказала бабка. А потом ему стал являться во сне какой-то мрачный тип в плаще и требовать, чтобы он нашёл эту штуку. Руди совершенно спятил, поверь мне. О чём угодно он рассуждал абсолютно здраво, но едва речь заходила о диске, он просто слетал с катушек! Я никогда не верил в существование этого предмета. И мне было непонятно, как можно хотеть черпать энергию из этого источника. Ведь это означало бы перестать быть человеком! Но Руди это вполне устраивало. Мне кажется, что в этом вопросе он находился под полным влиянием тех жутких сущностей, которые обретались у него «в услужении». Я не знаю, что будет дальше, но твой Бергер – не спрашивай, как он меня уговорил! – с завидным энтузиазмом освободил нашего Руди ото всех его арендаторов и завязал его на меня, на случай если они вздумают вернуться. Судя по тому, что я чувствую себя, как выпотрошенная селёдка, Рудичке сейчас должно быть хреново…

Роман чуть не задохнулся от возмущения:

– Да что он себе позволяет! – судорожно сминая скатерть, рявкнул он. – Вместо того чтобы смирно лежать в койке, этот доброхот развернул бурную благотворительную деятельность! И Вы его поощряете! – Роман вскочил. – И мне непонятно, что делал в это время Аверин!!!

– Доктор! Срочно – какой-нибудь успокоительный укольчик нашему VIP клиенту! – раздался за спиной бархатный смешок Радзинского.

– Я не могу ему указывать, Рома. Когда ты уже поймёшь! – вздохнул над ухом Николай Николаевич.

– А что Вы можете?! – развернулся к ним Роман. – Делать ставки: выживет – не выживет?!! Вы недостаточно за мой счёт развлеклись?! Ах, ну да! Вы никогда не вмешиваетесь без дополнительных указаний!!!

– М-да… Этому больше не наливать, – раздался в темноте чей-то голос. С другой стороны послышался ответный смешок. Роман понял, что стоит в окружении незнакомых людей, которые с любопытством его разглядывают, ожидая, судя по всему, эффектного продолжения. Но это только подстегнуло его.

– Чёрт возьми!!! – Роман резким движением опрокинул столик, так что Панарин едва успел вскочить со своего места, с весёлым смехом роняя стул. Пнув попавшийся под ноги бокал, Роман рявкнул со всей дури – Хватит!!! Мне надоело быть подопытным кроликом!!! Отстаньте от меня все!! И Бергера оставьте в покое! Он вам не мул, чтобы на него всю работу сваливать!!!

Грянул дружный смех, и только какая-то черноволосая женщина в длинном текучем платье грустно сказала волнующе низким хриплым голосом:

– Хватит ржать. Бедный ребёнок устал. Перенервничал. Он переживает за своего друга. Ему нужно всего лишь немного сочувствия. – Она шагнула вперёд, уверенно положила Роману руку на затылок и притянула его к своей груди. В первую секунду Роман просто задохнулся, затем почувствовал, как в горле стало ужасно горячо, а потом горько разревелся, как ребёнок, которого несправедливо наказали любимые родители. Такого позора он вынести, разумеется, не мог, а потому жестокой реальности предпочёл спасительный глубокий обморок (ну, или что там вместо него было!).

====== Глава 54. Подслушивать нехорошо, но полезно ======

Открыв глаза, Роман не сразу понял, что он не в своей квартире, и долго таращился на деревянный потолок, вдыхая совершенно особый запах деревенского дома. Через некоторое время он был уже абсолютно уверен, что лежит сейчас в мягкой и уютной постели Аверина. Никаких сомнений – это была аверинская комната. Здесь всё пропиталось его энергетикой. Бережное дуновение свежего морского бриза в жаркий летний полдень – вот какие ассоциации рождались у Романа от соприкосновения с аверинскими вещами.

С каких это пор?!

Часы на тумбочке возле кровати показывали без десяти минут два. Судя по тому, что за окном вовсю светило солнце – два часа дня. Беглый осмотр вещицы показал, что корпус часов вырезан из лунного камня: крутая волна, огибающая циферблат, и белый с золотом эмалированный кораблик на высоком гребне. Мило.

Роман сел в постели и огляделся. Спинка кровати покрыта красивой тонкой резьбой, также как и шкаф, из которого выглядывает рукав знакомого серого пиджака и прищемленный конец полосатого синего галстука. Стены отделаны деревянными панелями. На полу – сине-белый ковёр с витиеватым восточным рисунком. У окна – аккуратный письменный стол, на котором расположились стопка книг и ноутбук. Занавесок нет: на окнах – белые жалюзи. Ещё множество икон: над кроватью, на тумбочке, на полочке над столом, на самом столе…

Свою одежду Роман увидел на пуфике возле кровати – Радзинский вчера настоял, чтобы по дороге из больницы Роман заскочил к себе домой за вещами. Смутно припоминая, где находятся ванная и туалет, а также не очень ясно представляя, в какой части дома он сейчас находится, Роман решил выяснить это опытным путём. Дверь комнаты выходила в небольшой коридорчик, заканчивающийся лестницей. Справа располагались ещё две двери: в торце коридора и рядом со входом в аверинскую комнату.

Роман заглянул в торцевую и был вознаграждён за свою пытливость: за этой дверью скрывалась крохотная уборная. Из зеркала над умывальником на него глянуло сонное лицо Аверина, который водил по щеке электробритвой, стараясь не открывать при этом глаза. Это немного повеселило Романа, хотя в гораздо большей степени он проникся к учителю самым горячим сочувствием: утренние вставания для него самого были сущей мукой.

А через секунду Роман вздрогнул, встретив пронзительный взгляд на этот раз вполне бодрого, но задумчивого Николая Николаевича, нерешительно теребившего узел голубого галстука. Ну конечно: этот галстук не подходит – слишком светлый!

Ладно, пора выбираться отсюда. Приведя себя в порядок, Роман решительно спустился по лестнице, забыв даже взглянуть, что за помещение находится за третьей дверью.

Практически сразу он услышал знакомые голоса: чувственный страстный баритон и лёгкий, как звон колокольчика на ветру, тенор.

– Может, вызовем такси? Павлуша не обязан меня возить…

– Аверин, ты меня раздражаешь своей щепетильностью! Ещё один вздох и я сам сяду за руль! И пусть это чудовище остаётся в доме в полном одиночестве!

– Незачем так орать!

– Я не орал. Просто повысил голос. И не надо глядеть на меня глазами бездомного котёнка! Чего ты смеёшься?

– Котёнка жалко…

Самозабвенный аверинский смех стих только через пару минут. А ещё через минуту раздалось задумчивое аверинское:

– Кеш, а ведь ты знал, что он подобный номер выкинет…

– Может и знал. Ну и что?

– И зачем ты это устроил?

– Что значит – устроил? Да я сделал всё, чтобы в ближайшие дни мы созерцали исключительно адекватного, уравновешенного, вменяемого мальчика!

– Викусик, не лги мне! – противным голосом сварливой жены потребовал Николай Николаевич.

– Я и не лгу! Я просто скрываю от тебя информацию, с которой… Эй! Ты бы ещё кочергой в меня кинул!

– Я бы не стал сравнивать этот скромный фолиант с кочергой! Так ты будешь говорить или мне допросить тебя с пристрастием?

– Конечно, допросить! Конечно, с пристрастием, Ники!.. Ну ладно, ладно! Чего ты сразу надулся-то, как мышь на крупу? Коля! Ты что – пешком в Москву идти собрался? Хорошо – сдаюсь. Вернись и сядь на место, тогда расскажу. Детский сад – штаны на лямках… Что? Тебе послышалось… Не перебивай меня, когда я рассказываю! Значит, так. Ты сам лично был свидетелем того, как я отдал этому неблагодарному, мягко говоря, отроку изрядное количество своей собственной энергии. Это на некоторое время создало иллюзию душевного равновесия и внутреннего благополучия нашего клиента. Но проблема в том, что я не мог быстро распутать ту паклю, в которую свалялись его энергетические волокна. Сам понимаешь: тянешь за ниточку – узелок затягивается! Получается только хуже. В общем, для реального результата нужна кропотливая ручная работа и вагон времени.