Сыны Всевышнего (СИ)

Уже поздний вечер, а Роман всё ещё корпит над расчётами: Ливанов заставил его вручную вычерчивать свою натальную карту и самостоятельно высчитывать аспекты. Роман не в претензии – ему хочется детально разобраться в процессе составления гороскопа. Компьютерная астрологическая программа хороша для того, кто отлично понимает какие операции остались «за кадром» между введением в память компьютера необходимых данных и мгновенным появлением на экране монитора готового результата.

Ливанов подсаживается к столу, за которым расположился Роман и глядит с интересом, но не на карту, а на него самого. Роман отвечает ему вопросительным взглядом.

Ливанов улыбается лукаво:

– Ты так увлёкся, – хмыкает он. – Вокруг тебя уже воздух искрит. Сразу видно – человек дорвался до того, о чём страстно мечтал.

– А я и не скрываю. – Роман небрежно поводит плечом. – Жутко затягивает. А что – домой пора?

– Да ладно уж! Оставайся, – широко улыбается Ливанов.

– Здорово, – счастливо выдыхает Роман. – Спасибо.

– Но, по-моему, пора перекусить, – безжалостно добавляет Павел Петрович и Роман вздыхает.

– А можно, я сначала закончу? Ну, всего полчасика!

– Да какие полчасика? Здесь до рассвета работы! – хохочет Ливанов. – Всё-всё – пойдём. – Он отбирает у Романа ручку, закрывает эфемериды и тянет его за собой на кухню.

В кухне светло, уютно. Фарфоровые тарелочки на стенах – с нежными, тающими пейзажами светящимися почти акварельной прозрачностью. Небольшой круглый стол уже накрыт и Роман усмехается:

– Перекусить? – Перед ним стоит тарелка, доверху наполненная пловом. И огромная миска овощного салата недвусмысленно возвышается в середине стола. – Признайтесь – Вы внебрачный сын Радзинского…

Ливанов от души хохочет:

– Не стану отрицать – мы родственные души. Но абсолютно похожих людей, увы, не бывает.

– М-да? А чем, например, Бергер отличается от Аверина? Меня иногда пугает их… м-м-м… идентичность, – осторожно интересуется Роман.

– Аверин более нестабильный. Депрессивный. За ним, как говорится, нужен глаз да глаз, – охотно делится информацией Ливанов.

– Вы серьёзно? – изумляется Роман. – А мне казалось, что Аверин совершенно лишён каких-либо эмоций. Он такой… бесстрастный и… безжалостный.

– Он много лет потратил, чтобы решить эту проблему. Теперь он, как мы шутим, Мастер Безмятежности. Но я помню другие времена…

– А давно Вы его знаете?

– Их обоих – уже семнадцать лет.

– Вам тридцать четыре года! – торжествующе восклицает Роман, мгновенно совершив в уме необходимые вычисления. – Бергер сказал, что Вам было семнадцать лет, когда Вы на Радзинского нарвались.

Ливанов чуть не падает со стула от смеха.

– Нарываются на неприятности, Рома, а Викентий Сигизмундович для меня – Подарок Судьбы!..

Роман вздыхает и заметно мрачнеет. Он молча ест, погрузившись в свои невесёлые мысли.

– О чём грустишь? – выдёргивает его из меланхолии голос Ливанова.

– Так. О Рудневе вспомнил, – сдержанно отвечает Роман, не поднимая головы.

– Тогда понятно. Есть от чего загрустить. – Похоже, Ливанов не настроен, поддерживать беседу на эту тему. Пауза затягивается. Роман возит вилкой по тарелке. Наконец, решается:

– Я хотел спросить… Вмешательство Бергера предполагает какие-то последствия для босса?

– Что ты имеешь в виду?

– Понимаете, он боялся, что его способности исчезнут, если он лишится связи с Помощниками. Я видел… Ну, в общем, неважно… Так, что с ним?

– Насколько я знаю, никуда его способности не делись. Во всяком случае, Викентию Сигизмундовичу пришлось немало потрудиться, чтобы его хотя бы временно нейтрализовать. У босса твоего достаточно редкие есть способности – ты в курсе, вообще? – Наткнувшись на романово непонимание, Ливанов машет рукой, – Ладно-ладно, я понял, что он тебя на расстоянии держал. Так вот, Помощники – это в первую очередь была его защита. Мы оба знаем, чем он занимался. Без надёжной защиты он бы не выжил. Во-вторых, эти сущности выполняли его поручения. Ну, об этом ты побольше моего рассказать можешь – я-то этим никогда не баловался… Ну, и как ты сам прекрасно понимаешь, за всё приходится платить: он, со своей стороны, был в полном распоряжении тех сил, которые все эти услуги ему предоставляли. В частности, он должен был найти проводник и тебя. Нельзя сказать, что он не выполнил свои условия контракта…

– А Панарин… – Роман отчаянно краснеет. – Шеф говорил, что он отказался от своих способностей сам…

– Ну, с его точки зрения – наверное… Панарин одно время был намного опаснее Руднева. Твой босс – человек осторожный, а напарник его был совершенно неуправляем. Он в гневе или от скуки мог такого наворотить, что – волосы дыбом. В общем, когда у него в голове прояснилось, Панарин просто запретил себе пользоваться теми своими силами, которые выходили за пределы обычных человеческих возможностей. Не знаю, что он там Рудневу наплёл – может, и правда, заставил его поверить, что лишился способностей. Я только знаю, что расстались они очень нехорошо: Руднев его чуть ли не проклял… Могу ещё сказать, что несколько лет после этого он прожил в монастыре в качестве послушника – Радзинский там с ним познакомился. Хотел принять постриг, но, видно, не его это была стезя. Последнее время он занимался только целительством. И то – особо это не афишировал и никому своих услуг не предлагал. Работает человек в реанимации и никому в голову не приходит, что он каким-то не тем способом своих пациентов на ноги ставит.

– Что с ним дальше будет – с шефом? – тихо спрашивает Роман.

– Посмотрим, Рома. У него, как и у тебя, теперь есть шанс начать новую жизнь. Захочет ли он этим воспользоваться? Как знать…

– У Вашей жены тоже есть ясновидение, – невпопад говорит вдруг Роман.

– Что?

– Она сейчас на меня смотрит.

– Привет ей передавай, – смеётся Ливанов.

– Ушла, – бормочет Роман.

Здоровенный рыжий котище прыгает Ливанову на колени.

– Ну чего тебе, животное? – ласково спрашивает тот и треплет пушистый загривок. Кот мурлычет громко, как трактор, и трётся о рубашку хозяина, оставляя на ней множество медно-красных волос. Роман глядит на кота с тоской: зверь доволен жизнью, он счастлив. Ему не надо выбирать, не надо решать. Может лечь на дно? Как Панарин. Стать обычным подростком. О чём там они мечтают? Фу-у-у!.. Вот где настоящая тоска! Нет уж, свои увлекательные муки я ни на что не променяю, решает Роман. Торопливо допивает чай и выжидательно глядит на Ливанова:

– Я пойду, а? Хочу закончить сегодня…

– Иди-иди, – усмехается Ливанов. – Посуду помою и посмотрю, что там у тебя получилось.

«А обычные люди по ночам спят», – торжествующе напоминает себе Роман, – «И не строят натальных карт. Разве это жизнь? Пожалуй, вопрос с выбором можно окончательно закрыть». Кот смотрит на него одобрительно и неожиданно подмигивает. Показалось?..

====== Глава 58. Дружба не ржавеет ======

Это был, кажется, первый день в жизни Руднева, когда Андрей Константинович забыл побриться. Точнее, не забыл, а просто не нашёл в себе сил и желания выполнить эту простую процедуру. Было видно, что господин адвокат совсем потерял вкус к жизни. Он смотрел в окно, за которым громыхало пыльное лето, и испытывал отвращение к каждому явлению, которое навязчиво беспокоило его органы чувств: резкий дневной свет, тоскливый больничный запах, хриплое дыхание и периодическое покашливание соседа по палате – грузного отставного генерала. Поэтому вполне закономерно, что первыми словами, которые услышал поутру доктор Панарин, зашедший проведать старого приятеля, были:

– Киса, забери меня отсюда, – произнесённые глухим, надтреснутым голосом.

Оценив больной отсутствующий взгляд, которым Руднев упирался в этот момент в потолок, а также общий – отнюдь не цветущий – вид господина адвоката, Женечка азартно, по-разбойничьи сверкнул глазами и, задумчиво погладив бороду, как-то недобро ухмыльнулся. После чего исчез, пробормотав что-то вроде «щас!».