Сыны Всевышнего (СИ)

– Скорее разозлил, – сдержанно ответил Роман.

Аверин тихонько фыркнул:

– Рудневская школа!.. – и отпил чего-то искрящегося из высокого бокала.

– Может, Вы объясните, чего он от меня хотел?

– Скорее всего, он предлагал тебе своё знание. Я краем уха слышал, что тебе оно показалось недостаточным? Ничего удивительного! Суфийский путь не для тебя…

– Он суфий?

– Он ученик. Очень преданный ученик. Кешу с наставником Чингиза связывают давние и крепкие дружеские отношения. У него вообще довольно много друзей среди мусульман: арабов, иранцев, сирийцев, кавказцев… Я думаю, тебе, как и Ливанову, следует уделить особое внимание этому направлению. Пойдём к столу! – он потянул Романа туда, где раздавались голоса и весёлый смех.

Роман послушно последовал за ним, попутно отмечая, как необыкновенно молодо выглядит этим вечером Аверин: в белых брюках и синем приталенном пиджаке, без галстука, с вольно расстёгнутым воротничком рубашки он смотрелся вообще юношей. Внезапно Роман понял: на Аверина тоже влияет скопление в одном месте …хм …кого – магов? экстрасенсов? Только он, в отличие от Романа, купается в этом ощущении, как дельфин в водах ласкового моря и никакой избыток энергии на него не давит.

– А все эти люди… что именно их связывает? – подал голос Роман.

Аверин беззаботно рассмеялся.

– Если бы это было так легко объяснить! – Он остановился под вишней, в листве которой прятались мелкие зелёные ещё ягоды, и помолчал немного, поглаживая пальцем бокал. Лицо Аверина в бронзовых бликах заходящего солнца завораживало своей скульптурностью. – Когда мы с Кешей познакомились, – с улыбкой продолжил учитель, внимательно изучая при этом взглядом каждую чёрточку лица собеседника, – нам казалось, что мы с ним одни такие в целом свете. Мы, знаешь, как друг за друга держались! Я бы скорее согласился, чтобы мне руку отрезали, лишь бы его не потерять!..

Роман слушал, боясь лишний раз выдохнуть, чтобы не спугнуть непривычную откровенность Аверина – или он всегда был такой? Просто Роман и не общался с ним толком…

– Рано или поздно духовная практика подводит человека к порогу, переступив который, он обнаруживает сотни, тысячи таких, как он, – светясь от ничем не замутнённого счастья, продолжал Николай Николаевич. – Вот ты спрашиваешь, что нас всех связывает. И, наверное, подразумеваешь существование некой организации. Увы! Ничего, что напоминало бы масонскую ложу или тайный орден… Понимаешь, любая организация имеет тенденцию вырождаться. Всегда. Но сознательным людям не нужны внешние стимулы и формальные рамки, чтобы выполнять свою работу.

– Какую работу?

– Есть Промысел. Понимаешь? Чем безупречнее мы его выполняем, тем чище результат. Достигший определённого развития человек уже не делает ничего по своему почину. Каждый действует в рамках своей миссии, выполняя свою жизненную задачу. Но от того, справится ли он, зависит и общий итог.

– А как узнать, какой он – Промысел?

– Расти, Рома, – тихо засмеялся Аверин. – И всё узнаешь. Я имею в виду духовный рост, конечно.

– Ну вот! Только всё стало проясняться, как Вы опять начинаете нагонять туману! – с досадой воскликнул Роман.

– Извини, Рома. Я просто устал, – душевно улыбнулся ему Аверин, снова прикладываясь к бокалу. – И потом: чтобы получить нужные ответы, необходимо задавать нужные вопросы. Потому что, если ты не в состоянии задать правильный вопрос, ты не сможешь вместить ответ.

– Я чувствую себя Алисой в Стране Чудес, – недовольно пробормотал Роман.

Николай Николаевич звонко расхохотался.

Откуда-то из-за кустов вынырнул Радзинский.

– Коля! – он подхватил Аверина под локоть. – Этот чернокнижник тебя обижает? – нахмурился он и сурово зыркнул в сторону Романа. – Хочешь, я ему настроение испорчу?

– Нет, Викентий. Я хочу, чтобы ты крепко взял его за руку, усадил рядом с собой и хорошенько бы за ним присматривал, – строго ответил Николай Николаевич и тут же засмеялся. – Что это? – он погладил, висящий на шее Радзинского длинный шёлковый шарф с необыкновенно тонкой изящной вышивкой. – Наверняка Аделаида тебя осчастливила? И – вне всякого сомнения – ручная работа. Кашмирская? Пенджабская? Мумбайская?.. Как ей удаётся делать покупки, не выходя из Нирваны? Ты не спрашивал?

– Коля! – укоризненно пробасил дед. – Ну почему ты так предвзято к ней относишься? – И он осуждающе поцокал языком, умело скрывая рвущийся наружу смех.

– А как мне ещё относиться к человеку, который уже больше десяти лет упорно называет тебя Иннокентием? А уж после того, как она явилась на защиту моей докторской босиком и в какой-то пижаме «дизайнерской» работы, я имею полное право озвереть.

Радзинский крепко прижал Аверина к себе и расхохотался-таки, всхлипывая ему в макушку.

– Но шарфик-то всё-таки красивый! – отсмеявшись, расправил он злосчастный подарок.

– И крепкий, – согласился, смахивая слёзы, полузадушенный, раскрасневшийся Аверин, впечатанный в широкую грудь Радзинского. – Я буду им тебя к стулу привязывать, когда ты в очередной раз попытаешься вытрясти из меня лишнюю информацию…

Продолжая от души веселиться, они с двух сторон подхватили Романа под руки и повлекли вглубь сада, где под звуки гитарных струн мирно общались их загадочные гости.

За столом Радзинский увлечённо любезничал с дамами, сыпал анекдотами, тостами и комплиментами, не переставая при этом усердно потчевать Романа и отвечать на ехидные замечания Аверина по поводу его завидной активности. Роман, который обнаружил, что и в правду уже проголодался, не препятствовал Радзинскому терроризировать себя с гипертрофированным «демьяновским» гостеприимством. Он, не торопясь, пробовал всё, что дед подкладывал ему в тарелку и хищно поглядывал в сторону Панарина, с которым ему ужасно хотелось побеседовать.

День, между тем, кончался. В небе таяла алая полоска заката, а над ней проплывали розовые облака в сиреневом небе. Оглушительный стрёкот кузнечиков торжественно сопровождал неторопливый ход небесной феерии. Молчать в надвигающихся сумерках было очень уютно, хорошо и как-то правильно. И Роман молчал. Наблюдал безмолвно, как гаснут в небе все оттенки цвета нежных цветочных лепестков и облака становятся похожи на серый пепел прогоревшего костра. Вот уже зажглись тёплым красным светом китайские фонарики в листве, а среди травы глазами испуганной глубоководной рыбы вытаращились круглые, белые светильники. Роман решил, что пора выходить на охоту и незаметно выскользнул из-за стола.

====== Глава 53. Вино, танцы, скандал ======

Панарин очень удачно сидел за небольшим отдельным столиком, практически полностью скрытым густой лиственной тенью. Все его соседи куда-то разбрелись и он, оставшись в одиночестве, меланхолично созерцал огонёк плавающей в широком бокале ароматической свечи.

– А Вы правда можете пальцем свечки зажигать? – вкрадчиво поинтересовался незаметно подошедший сзади Роман.

– Пальцем? – переспросил Панарин. В глазах его сверкнул безумный огонёк, когда он увидел того, кто задал ему этот вопрос. Он совершенно по-пиратски оскалил свои белые зубы в неком подобии улыбки, которая зловеще блеснула в обрамлении его тёмной бороды.

– А разве нет? – Роман, не дожидаясь приглашения, сел.

– Это делается в четвёртом измерении. Мысленно помещаешь предмет туда и производишь с ним требуемые действия. Вот, смотри. – Он взял со стола оставленную кем-то пачку сигарет и зажигалку. – Если ты хочешь склеить между собой два этих предмета, переносишь их в четвёртое измерение – капелька клея, прижать посильнее и – voila! – Доктор потряс сигаретной упаковкой, с которой, казалось, намертво сплавилась тяжёлая металлическая вещица. Понял?

– Нет! – засмеялся Роман.

– Вот и Руди никогда не понимал, хотя талантливый вроде человек… – сокрушённо вздохнул Панарин и развёл руками.

Роман, продолжая ухмыляться, выудил свечку из бокала, задул её и поставил перед собой.

– В четвёртом измерении, значит, – шепнул он, примагничиваясь к свечке взглядом. И она вдруг вспыхнула, заставив Романа вздрогнуть. – От объяснений мой мозг впадает в спячку. Вот наглядная демонстрация – другое дело! – торжествующе сказал он.